Мы – кровь и буря

Наконец все закончилось. В считаные секунды Констанция поняла, что станет хозяйкой своего заклинания. Ожидание наполняло ее тело благословенным трепетом, почти доводя до экстаза. Констанция снова положила левую руку на теперь уже тихое сердце Лины. Избавившись от оков, сердце заклинания поднялось вверх. Констанция ощутила его силу в металлической руке – пустом хранилище, ради которого она пожертвовала собственной плотью.

История Лины шла к своему завершению.

Но на самом деле все только начиналось.

– Констанция!

Знакомый голос резко вырвал ее из состояния транса, и магия ускользнула сквозь пальцы, как песок. Взгляд ее скользнул к дверям.

– Эмрис?

Констанция даже не представляла, насколько была истощена. Теперь, когда эйфория прошла, ей на смену пришли ускоренное дыхание и дрожь. Ее лоб покрылся испариной. Лицо Эмриса исказила ярость. Подняв руку, он сразил ее своей силой, словно наковальней. Констанция отлетела в сторону и приземлилась на труп, который, испустив облако высохшей плоти, осыпал ее серым пеплом. Констанция часто дышала и кашляла, задыхаясь от попавшего под маску праха.

Сняв маску, она увидела, что Эмрис стоял возле Лины и пытался привести ее в чувство.

– Лина! Лина!

Его лицо выражало отчаяние и…

Любовь.

Зрение Констанции прояснилось, и она увидела, что сердце заклинания застыло над Хранительницей. Оно представляло собой темное облако, мерцающее сине-зелеными молниями и тихо парящее на два дюйма выше груди. Сила его… казалась необычной. Желание заполучить заклинание наполнило душу Констанции такой сладостью, что стало почти горько. Это ее творение. Она – единственная хозяйка. И Констанция уже вытащила его из Лины, но пока еще не приняла в собственное тело. Время еще оставалось… пусть и немного.

– Эмрис, – тихо обратилась она, стараясь не «выплевывать» его имя как проклятие. – Извини, но Лине уже ничем не помочь. – Она старалась показать сочувствие, но вместо этого голос наполнился сарказмом. – Ты должен позволить мне взять заклинание под свой контроль.

– Что?

Когда Эмрис повернулся, его глаза были полны слез. Казалось, он вообще ее не видел.

Сердце Констанции сжалось от боли, но она постаралась сохранить спокойствие.

– Если этого не сделать… Ты и сам знаешь, что случится… Это заклинание Хаоса, Эмрис. Без управляющего некроманта оно сойдет с ума.

Охотник безмолвно покачал головой.

– Я доверял тебе, – начал он. – Ты сказала, что хочешь уничтожить заклинание, но на самом деле ты его создала. Я прав? В твоих словах была хоть доля правды?

Эмрис бросил взгляд на металлическую руку.

– Ты говорила, что Чатхам создал ее для тебя. Ты говорила, что это один из его экспериментов. И я с тех пор его ненавидел. Но ты сама ее сделала. Я прав?

Констанция почувствовала, как гнев поднимается в ней – он не единственный, кто разочаровался. Но она все же пыталась контролировать свой тон:

– Да. Я сама ее сделала. И я создала заклятье.

В холодной тишине Констанция уткнулась лицом в дрожащую руку, пахнущую трупной пылью. Она изо всех сил старалась успокоиться.

– Эмрис, у нас нет времени. Заклинание пока еще не осознало, что произошло. Оно привыкло к Лине и цепляется за нее. Но как только оно поймет, что освободилось…

Внезапно зал наполнился стоном, грохотом костей и драгоценностей. Краем глаза Констанция заметила движение: мертвецы зашевелились.

– Заклинание набирает обороты – периоды покоя сокращаются.

Она медленно встала. Пепел посыпался с ее одежд.

– Если я приму заклинание, то смогу его остановить… и… смогу вернуть Лину, если ты этого так хочешь.

Несмотря на временное замешательство, Эмрис покачал головой, подняв голову от груди Лины.

– Она все еще дышит, – с надеждой в голосе промолвил он. – Ее сердце бьется.

– Что? – Констанция моргнула.

– Отойди, Констанция.

Но она шагнула вперед, инстинктивно не повинуясь его требованию. И тогда Эмрис отбросил ее в стену и связал волшебными невидимыми узами. Она хотела вырваться из оков, но взмахом руки Эмрис выбил трость из ее хватки.

– Что ты собираешься сделать? – спросила Констанция напряженным, тихим голосом.

– Раз ты отказываешься, я сам его уничтожу, – решительно ответил Эмрис.

– Эмрис, ты не можешь, – возразила она с широкими от страха глазами. – Ты не понимаешь.

– Это ведь Хаос? Разве я не делал этого тысячу раз?


Рядом с ними Предок начал поднимать голову, как будто просыпаясь от глубокого сна. Констанция смотрела, затаив дыхание, как драгоценные камни громко сваливаются на пол, – но потом голова мертвеца откинулась, и он снова замер. Сколько еще времени пройдет, прежде чем заклинание освободится? Все ускользало из ее рук.

– Эмрис, это не то же самое. И у тебя нет пятнадцати других Охотников, чтобы помочь. И Эмрис…

Но резким движением руки он склеил ей рот.

А Констанция хотела сказать: «Если ты уничтожишь заклинание, Лина умрет. А если у тебя не получится, то заклинание уничтожит тебя».

Охотник потянулся к сердцу грозового облака с растянутыми между пальцами невидимыми нитями волшебства. Он кружил ладонями вокруг облака – но даже такое простое действие вызывало дрожь в пальцах и бусины пота на лбу.

Констанция пыталась закричать ему, но это было бесполезно.





27

Сердце заклинания




Лина искала, но лес оказался пуст. Окутанные облаком деревья тянулись далеко вдаль. Она бежала, и сапоги тонули в мульче лесного покрова.

– Где ты? – позвала она, но голос ее поглотила тишина.

Да и что она искала?

Боль в груди заставила Лину опустить взгляд. Внутри вскрытой грудной клетки трепетало, ворчало и сверкало ее сердце. Она нахмурилась. Пара крыльев медленно отделилась от клубка из крови и бури, и оттуда появилась бабочка. С бесстрастным видом Лина наблюдала, как она выползла на грудную клетку, а затем взмахнула крыльями.

Бабочка приземлилась на ближайшую ветку. Ее медное тело стало блестящим и мокрым от крови. Под каждым крылом жужжала маленькая шестеренка. Как только бабочка порхнула вправо на следующую ветку, Лина последовала за ней, крепче завернувшись в старые одежды, чтобы скрыть зияюще-вскрытую грудь.

Казалось, она шла нескончаемо долго, но наконец услышала голос.

– Лина? Лина?

Голос доносился откуда-то издалека, словно пробиваясь сквозь завесу деревьев.

У подножия дерева лежал мертвец со спрятанным лицом. Он будто уснул в последние часы своей вахты. Лина опустилась на колени рядом с телом. Она не боялась.

– Что мне делать? – спросила она.

Грозовое облако закружило между стволами, а мертвые листья зашуршали по земле.

Мужчина поднял голову, и хотя лицо его почернело и сгнило, Лина не отвернулась.

– Та, кто распускает нити облака, ткет из них бурю, – прошептал он голосом, пахнущим сладостью и гнилью.

И тогда наконец она все поняла.



Очнувшись, Лина обнаружила на лбу бабочку. Она порхала перед глазами, быстро хлопая крыльями и дико пыхтя, как будто пытаясь сказать что-то важное. Боль в сердце, как и во всем теле, была просто невыносимой. Ей казалось, будто ее положили на стол и вскрыли.

– Эмрис? – Она повернула голову, сморщив от боли лицо.

Он стоял слева в нескольких футах от нее, и Лина увидела между его ладонями маленькое грозовое облако. По лицу струился пот, отчего параллельные шрамы на лице блестели во мраке. Облако рычало, билось и пускало голубые молнии, озаряя зал зловещим светом.

– Силой Фола я изгоняю тебя, Хаос, – воскликнул Эмрис.

Его слова и грохочущее облако подстегнули память. Лина посмотрела на свою грудь, ожидая увидеть обнаженное сердце – но, конечно, кроме грязной и опаленной приключениями серой формы Фола она ничего не увидела. Бабочка порхнула над ее сердцем и многозначительно направилась в сторону облака.

И тогда ее осенило: облако и есть ее сердце.

– Эмрис, нет!

Сумев скатиться с саркофага, Лина болезненно приземлилась на живот и приподнялась на локтях. Констанция стояла без маски, прикованная к стене невидимой силой. Глаза ее горели яростью, но она не могла промолвить и слова. Ее трость со светящимся наконечником валялась на полу. Лампы вокруг мерцали, а мертвецы шевелились, словно в беспокойном сне.

– Силой Фола я связываю тебя с пустотой, – произнес Эмрис.

Встав на четвереньки, Лина дрожащими мышцами подтолкнула себя на корточки. Она видела, что Эмрис с трудом произносил слова заклинания: шторм в его руках был беспокойным, сильным, сверкающим. Еле-еле Лина поднялась на ноги. Ее тело кричало в агонии, а перед глазами все расплывалось. Ей не хватало воздуха, но она старательно цеплялась за сознание. Бабочка порхнула ей на плечо, и с внезапной уверенностью Лина почувствовала связь с существом – ту единую нить, которая связывала ее с заклинанием, с жизнью.

– Эмрис! – воскликнула она. – Если ты уничтожишь облако, я умру!