Напряжение сходится
Часть 87 из 89 Информация о книге
Зато его брат не вступит в лабиринт, расставленный судьбой или злым умыслом, – пусть сам разбирается с авторством, но пройдет мимо ловушки. Злость, недовольство и даже ненависть в ответ – приемлемо за жизнь и будущее. Непопулярные меры – сродни болезненной прививке, что заражает человека малым числом вируса, который организм переборет без вреда для себя и научится превозмогать в дальнейшем. Сегодня этой прививкой будет уведенная из-под носа победа, ощущение бессилия перед чужой мощью – как стимул организму стать сильнее. Федор не позволял пробиться в своей душе росткам сомнения и неуверенности, оставаясь главой семьи и не смея думать иначе. Побеждают только осторожные, хитрые и осознающие собственные слабые стороны. Максим обязан был почувствовать свою слабость – еще и потому один за другим начали гаснуть его щиты от перегрузки, гораздо быстрее, чем должно, пока не остался предпоследний барьер. Семейные артефакты могли украсть и использовать против создателя, а значит, мастер обязан иметь возможность выключить и их. Сейчас с Максимом ничего не случится – Федор уже был рядом и готов прикрывать. Но в будущем может оказаться так, что брат останется один с полуразряженным артефактом, а значит, уже сейчас обязан осознать, что последним барьером должен быть не камень, а личное могущество. Его развитие уже началось, и не должно быть окончено на дежурной технике для сдачи экзамена на ранг – но это знание ценнее, когда осознано самостоятельно, а не привнесено советом, как бы ни уважал человек говорившего. Максим ни с кем не собирался воевать, плетя кружева планов и интриг, уцепиться за нить которых даже Федору было не дано, хотя он и чувствовал напряженную дрожь в воздухе от переплетения линий. Но иногда война приходит вне всякого плана, а хоронить близкого второй раз Федор не желал. Когда же и следующий залп ракетных снарядов снова не убьет Черниговского, тогда Самойлов Максим обязан будет вступить в переговоры. В конце концов, у них есть убедительные доводы для этого – когтистые, относительно свежие и размером с гараж. А если их не хватит, то Федор со свитой может просто прогуляться мимо недобитого «виртуоза», и все претензии за его смерть уйдут в Румынию. Да, его будут за это ругать, но… Но случилось нечто ужасное, и сейчас Максим добивал князя у него на глазах, с ловкостью шулера достав из рукава новый козырь, сияющий теперь в небесах. Козырь, от появления которого им станет еще хуже, если Черниговский умрет, а лабиринт, в который вступит его брат, станет до невозможности коротким. Потому что это уже не дракон Юсуповых – он у них всего один в небе, пусть и огромный. Это новая Сила Крови, способная убить «виртуоза», а значит, жить ее владельцу – до момента огласки. Больше не будет простолюдина, потому что новая Сила Крови означает личный герб – но останется одиночка с небольшой семьей, что не пожелает искать защиты у Шуйских, но которому даже не подумают помочь Юсуповы, способные вмешаться по своей воле. Ибо раз это не Сила Крови Юсуповых, то им он тоже не родственник, а значит, и защиты от них можно не ждать. Скорее родичи первыми пожелают уничтожить того, сродство со стихией которого выше, чем у них – иначе в один день он запрет им «небо», а какой-нибудь из старых врагов вырежет резко ослабевший род. Максим – хороший и этого не сделает? Юсуповы не готовы будут в это поверить – отцы и матери своих детей и заботливые дети своих престарелых родителей, желающие любой ценой и немедленно устранить нависшую над ними угрозу. Тем более что цена ей – всего одна жизнь. А ведь было еще одно в списке последствий, подумав о котором, Федору просто ощущал дурноту. Слишком много горя от победы, которую все вокруг так ждут. – Я хочу видеть отца, – глухо произнес Федор. Близкий грохот поглотил его слова, но те, кто обязан был слышать, синхронно повернули к нему лысые черепа с равнодушными глазами. – Вы слышали, вечные. Они не умели спорить и сомневаться. Упали расстегнутые кожаные куртки на землю, обнажая свободные руки с тяжелыми браслетами на них. Повинуясь резкому движению кистей, браслеты слетели с запястья, оставшись зацепленными в ладони. Еще одно резкое движение, исполненное функциональности, – и браслеты подлетели ввысь до уровня двух метров; верхние замерли, оставшись в воздухе, остальные застывали чуть ниже, образовывая широкую арку. Действие прошло мимо внимания всех остальных, слишком увлеченных медленной гибелью природного князя. Но когда свита стала рвать реальность, проделывая сквозной тоннель по прямой до земель Румынского княжества и деловито наживляя сотни километров пути на нити Силы, продетые сквозь кольца, своей волей стягивая ими разрывы пространства, в которых виделись оборванные трубы и металлоконструкции; чернота давящей с боков и сверху земли; темная вода подземных озер и рек, стремящаяся вырваться через рану в реальности; скальная порода, никогда не видевшая белого света, – именно в этот момент всех присутствующих продрало холодом и неприятным предчувствием по позвоночному столбу сверху и до самого низа, оставшись маятным чувством неуверенности в низу живота – у всех, кроме юноши, держащего волю драконов всего на одном сопернике и не давая их ярости разорвать всех остальных. Нити Силы, визуально видимые коричневыми тросами, вдетыми в бронзовые кольца, сшивали складками сотни горизонтов между аркой у преддверия Уральских гор и той, что была у подножия Карпат. И двум бесстрастным исполнителям было наплевать, что станет, когда связи исчезнут и рухнут пласты земли в проделанную дыру, вызывая обрушения и землетрясения. Ведомые приказом, они продолжали соединять две точки на планете, будто полотно ткани – накинутой поперек нитью, пока по завершении их усилий в арке не зафиксировался мрачный тронный зал с огромными книжными шкафами во всю стену, подсвеченный электрическим светом монструозной люстры, исполненной под старину. И князь Виид, показавшийся в переходе, не ступил на мертвый грунт, пройдя за один шаг более трех с половиной тысяч километров. Был он старомоден в своих предпочтениях, одеваясь ровно так, как учил его отец, в традиционный наряд своего народа, расшитый золотым по красному кафтан и головной убор из серебра и жемчуга. Князь недовольно посмотрел на мельтешение ярких огоньков за кромкой щита, мельком глянул на свежий перстень среди десятка иных на своей левой руке, после чего прислушался к своим чувствам и одобрительно хмыкнул. Только после этого он обратил внимание на присутствующих, происходящий бой, и, цокнув, – на сияющий над головой Дворец, остановив в итоге свой взор, полный молчаливого вопроса, на Федоре. – Теперь он достоин быть моим братом? – будто в продолжение старой беседы, упрямо посмотрел на князя Федор и перевел взгляд на спину напряженно выпрямившегося Максима. Князь Виид чуть наклонил голову и, покосившись на небо, одобрительно кивнул. – Тогда спаси его, – выдохнул мальчишка и с надеждой посмотрел на древнего румына. – Он и так неплохо справляется… – повеяло недоумением от могущественного существа. – Если Максим убьет князя Черниговского, ему придется убить миллионы людей. А мой брат – не чудовище! – истово произнес Федор, в котором все-таки проглянул он-прежний. Князь покосился на напряженную спину названого старшего сына, только что принятого в семью, и скептически хмыкнул о последнем суждении. Но вслух произнес иное. – И как ты хочешь, чтобы я ему помог? – покосился он на Федора, продолжая отслеживать и бойню с драконами, и Дворец из молний в небесах. – Я… я не знаю, – честно признался ему младший сын. – Но я очень прошу! – Дети… – вроде ворчливо, но с одобрением произнес князь. Затем слегка освободил длинноватый рукав и, отогнув ворот кафтана другой рукой, достал из внутреннего кармана небольшие песочные часы, заполненные серой дымкой. Одно движение длинных и чуть суховатых пальцев – и часы отправляются в короткий полет до земли, чтобы навсегда разбиться, оставив над землей серую дымку, которая стала, будто под порывом ветра, разлетаться в направлении кипящей схватки – отчего-то не исчезая, а увеличиваясь в размерах, за мгновение покорив всю поляну перед собой… Замершую, бездвижную поляну. Без ветра, без движения ветвей по краям. Без звуков дыхания и ударов сердца. С остановившимися фигурами и замершими выражениями лиц – начиная от девушек, что жались от появившегося князя Виида по границам защитного контура, до растрепанного, обожженного, с красными – от лопнувших капилляров и напряжения – глазами князя Черниговского. Застыл и юноша, преисполненный мрачной решимости, и огромный медведь, глядевший на Виида исподлобья, прижав лапы для длинного прыжка. Единожды моргнув вспышкой, исчезли все драконы. Исчез Дворец в небесах – волны времени забрали их вперед, и в остановившемся прошлом их не было. В абсолютной тишине раздались мерные шаги кожаных ботфортов – князь Виид неспешно подошел к Максиму, оглядел его внимательно и влепил сильный подзатыльник левой рукой – тяжелый, отеческий, от которого юношу просто вырубило, и он упал на землю. Затем не торопясь подошел к князю Черниговскому и дождался, когда время этого места снова нырнет в общий поток. Звуки и движения вернулись в один миг – хотя для остальных никуда и не уходили. Но ныне не горел в небесах Восточный дворец, и более не было электрических драконов – призвавший их был без сознания. Исчезли все щиты и рядом с Черниговским, а попытка отреагировать на близкую угрозу отозвалась в нем весьма болезненным ударом – словно кнутом вдоль спины. – Т-ты! – прорычал князь Черниговский, завидев того, кто стоял подле. Князь Виид молча вернулся к сыновьям. Возле упавшего старшего сидела красивая темноволосая девушка, осторожно придерживая его голову и глядя на князя с испугом. Благоразумно спрятался меж уцелевших деревьев медведь – еще юный и неспособный причинить ему вред, но с огромным потенциалом – раз еще жив после схватки с «виртуозом» и способен думать быстро. – Он тоже не знает никого из Аймара? – обреченно уточняла рыжая у китаянки из рода Го. – Радуйся этому… – тихо ответила ей та. С гордостью смотрел на него Федор – и тепло приливало к мертвому сердцу. – Мы уходим, – строго произнес румынский князь. – Н-но я должен… – растерянно посмотрел вокруг младший сын. – Тебя уже неделю нет в школе! Никаких оправданий. И Федор понуро потопал в проход между государствами. – У тебя тут нет власти! Ты не смеешь тут быть! – истерически донеслось от оклемавшегося и прочно вставшего на ноги Черниговского. – Моя власть – в Румынии, – указал Виид на интерьеры замка в арке из бронзовых колец. – Хочешь испытать мое гостеприимство? – Вы! Вы пятеро! – обратился тогда Черниговский к остальным. – Вы считаете, что он вас защитит?! Я – я тут закон! Слышите?! Я создавал эти законы для себя! Вас повесят по моей воле!!! Но, оставив за собой последнее слово, тут же повернулся к ним спиной и быстро побрел прочь по дороге из пепла к новым потерям. Князь Виид не имел достаточных причин забирать его в свои подвалы. А Черниговский не хотел давать эти причины, оставаясь. Тем более что зеленоватый оттенок когтей все-таки добрался до пореза у бедра и князь не спешил продолжать бой. – Всем – пока! – бодро, хоть и виновато произнес Федор. – Вы не беспокойтесь – его найдется кому сожрать! – с жаром добавил он, возвращаясь в Румынию. – И брату передайте! Следом за ним шагнул князь. Затем один из лысых мужчин из свиты. Заминка вышла со вторым, который отчего-то сделал пару шагов, чтобы оказаться возле Ники. Посмотрел на нее, затем перевел нечитаемый взгляд на своего господина. Князь аж вышел обратно; дошел до свитского и вгляделся в его глаза. – Сломали! – возмутился он. Оглядев бесчувственного Максима на коленях девушки и ее саму, с тщательно скрываемым удовольствием покачал головой: – Дети… Только ломать и умеют. Оставайся. Охраняй. Вернется это пугало – накажи. Безмолвный страж коротко кивнул. А румын вернулся обратно в свой замок. С громким хлопком и дрожью земли рухнули потревоженные пласты, более не стягиваемые Силой. Бронзовые браслеты упали на землю – будучи немедленно поднятыми оставшимся вечным и надетыми им на руки. – Так я не поняла – кто победил?.. – возмутилась Аймара. – Я конечно же, – фыркнула Го Дейю. Инка хотела ответить ей что-то колкое, но коротко ойкнула, только сейчас заметив сильно хромавшего медведя рядом. Девушка отстранилась, чтобы дать ему пройти, но тот тоже ступил неудачно на пораненную лапу, отчего неловко потерся теплой и мягкой шерсткой о ее бедро, да так приятно – ощущением волнительной и близкой мощи. Рядом к шерстке завороженно потянула руку Го, но Инка ловко стукнула ее по запястью. – Руки свои при себе держи… Их тут зубами с корнем отрывают, слышала? – тихо шепнула она китаянке, когда медведь ушел достаточно далеко. То, что он слегка дернул ушами, – чистое совпадение. Эпилог Через беспамятство донеслись запахи сожженной земли и дерева, едкая вонь горящего пластика и чадящей дымом резины. Так пахнет поражение. Холод сковал спину, лишив ее всякой чувствительности, но я не спешил двинуться или даже открыть глаза, внимательно прислушиваясь к своему телу. Для начала – попытка шевельнуть пальцами ног: ощутить подошвы ботинок, сжать и разжать. Ноги целы. Осторожное движение пальцами отозвалось холодком на коже. Руки тоже целы, и даже все пальцы на месте. Поразительное везение для того, кто проиграл «виртуозу». Теперь можно открыть глаза и взглянуть на серое небо, полное крошечных снежинок.