Не прощаюсь

– Он захватил паровоз! – крикнул Маса. – Заставил машиниста и кочегара спрыгнуть! Но чего он хочет? Угнать танки?

– Нет. Состав свернул в тупик. Должно быть, Макольцев заранее перевел с-стрелку…

Маса двинул биноклем вдоль линии, по которой мчался поезд, и увидел, что метрах в пятистах она обрывается – утыкается в насыпь.

Состав несся на полных парах, всё увеличивая ход.

– Настоящий акунин, – одобрил Маса. – С черным, но храбрым сердцем. Сейчас он очень красиво погибнет.

И приготовился к живописному зрелищу, заранее наведя окуляры на место неизбежного крушения.

– Ооо! – восхищенно протянул он, когда черная торпеда локомотива сшибла заграждение, вмазалась в земляной скос, подкинула свою заднюю часть, перевернулась, бухнулась кверху колесами, да еще покатилась. Платформы взгорбились зигзагом, налетая одна на другую, посыпались вправо и влево. С них соскочили тяжелые туши танков и запрыгали, словно спичечные коробки. В стороны полетели башни, гусеницы, еще какие-то железки.

А какой был грохот! Будто бог грома Райдзин ударил сразу во все свои десять тысяч небесных барабанов!

– Танкового прорыва не будет, – сказал господин, снова садясь за руль. – Шансы Алой и Белой роз выравниваются. Садись в коляску. Едем.

– Куда? – спросил Маса. – Капитан сам себя покарал. И я, пожалуй, прочту в его честь похоронную молитву. Он умер, как воин.

– Когда смотришь в бинокль, упускаешь из виду общую к-картину. За десять секунд до аварии Макольцев спрыгнул под откос. Так что давай сначала его убьем. Потом прочитаешь молитву.

Мотоцикл снова помчался по склону, теперь вниз. Через минуту они были уже подле разгромленного «литерного», и Маса увидел вблизи искореженные танки, переломанные платформы, вывернутые шпалы.

– Вон он! – крикнул господин, качнув подбородком вперед и вправо.

Там, в нескольких десятках шагов от последнего, безнадежно скособоченного танка, лежал человек в офицерской тужурке.

Маса подбежал к нему, увидел – без сознания, но жив. На щеке капитана багровела ссадина, глаза закрыты, губы плотно сжаты.

– Приведи его в чувство, – велел господин. – Через несколько минут сюда добегут солдаты, а нам нужно с ним п-потолковать. Что-то здесь не складывается…

– Согласен, – кивнул Маса. – Негодяй, спокойно убивающий детей, не стал бы так рисковать собой.

Он нажал под ключицей акунина энергетическую точку. Если человек не умер – очнется.

Адъютант сразу открыл глаза. Пару раз моргнул, повел головой туда-сюда. Улыбнулся.

– А, пинкертоны… Наплевать. Дело сделано. Ни на какие вопросы отвечать не буду.

Он попробовал подняться и застонал – кажется, сломаны ребра и, возможно, не только они.

– Вопрос у меня только один, – сказал Фандорин. – Никого предавать вам не понадобится. В награду за честный ответ получите револьвер с одним п-патроном.

Макольцев опять улыбнулся.

– Большевики не стреляются. Однако любопытно. Какой вопрос?

– Вам их было не жалко? Совсем?

Красный шпион удивился:

– Кого?

– Илью Сапожникова восьми лет, Борю Миниха девяти лет, Колю Белецкого девяти лет, Костю Лещенко восьми лет, Петю Милованова одиннадцати лет, Сашу Штейна десяти лет, Сеню Кольцова девяти лет и Корнея Ранц-Засса шести лет?

– Господи, это еще кто такие?

– Мальчики, погибшие в сиротском приюте. Когда ваше подполье попыталось взорвать г-главнокомандующего.

– Это не мы. Зачем нам убивать Тюфяка? Чтоб вместо старого мямли Белую армию возглавил зубастый волк Гай-Гаевский? Мы не идиоты.

– Тогда кто это сделал? Второе п-подполье? То, которое вы сдали Черепову?

Капитан нахмурился.

– Не в свои дела не суйтесь. Я согласился ответить только на один вопрос.

– У меня, с вашего позволения, тоже есть один вопрос, – поклонился акунину Маса. – Если генерал Гай-Гаевский такой опасный враг, почему вы его не убили? Это было очень легко сделать.

– О том же меня всё время спрашивали… неважно кто, – со вздохом ответил Макольцев. – Не смог себя заставить. Старый пьяница мне нравится.

Маса обратился к господину по-японски:

– Это искренний человек. Всё, что он говорит, – правда.


– Сам вижу. Уходим. Оставим ему последнюю минуту, чтобы уползти. Успеет – его счастье.

– Этот успеет, – уверенно сказал Маса и еще раз, на прощанье, поклонился красному самураю.

Они пошли прочь.

Адъютант крикнул вслед:

– Эй, пинкертоны, вы куда?

Но ответа не получил, потому что Маса и Фандорин беседовали.

– Красные и белые, как клан Тайра и клан Минамото. Непримиримые враги, но с обеих сторон есть и черные негодяи, и рыцари, – говорил Маса.

– На войне всегда так. Выбираешь не между Добром и Злом. Только – за какую ты воюешь розу. А если тебя м-мутит от запаха роз, отходишь в сторону.

– Это самое трудное – отойти в сторону, – печально заметил Маса.

И закончил фразу мысленно: «Благородный муж, рожденный для действия, этого не умеет. Не получится и у вас, господин».





Два дела – небольшое и маленькое




– Павлик… Я хочу сказать Макольцев сошел с ума. Другого объяснения нет, – сокрушенно промолвил Гай-Гаевский, дослушав рассказ. – Жаль, что вы его упустили, господин Фандорин. Я бы очень, очень желал посмотреть ему в глаза… Нет, это совершенно невероятно! Я относился к нему… как к сыну. Мы о стольком с ним говорили, бывали вместе под огнем… – Растерянно развел руками. – Мне уже шестой десяток, а получается, что я совершенно не разбираюсь в людях.

– О чем я вам, дядя, неоднократно говорил, – немедленно вставил Скукин.

Эраст Петрович промолчал. Он пока не понял, зачем его пригласили к командующему, да еще настоятельно и срочно. О вчерашних событиях в Чугуеве Скукину было сообщено вчера же (за исключением некоторых деталей, о которых полковнику знать необязательно). Зачем тогда вызвали? Снова излагать ту же историю?

– Дядя, разве не втолковывал я вам, что от Макольцева надо избавиться? Бог знает, сколько неудач на фронте произошло из-за этого шпиона! – продолжал свое Скукин.

– Я думал, Аркадий, ты просто ревнуешь, что я провожу с ним больше времени, чем с тобой, – пытался оправдываться генерал. – Но ты ведь трезвенник и всё время нудишь о делах, а бывает нужно и расслабиться…

– Дорасслаблялись, поздравляю.

Гай-Гаевский упрямо насупился:

– И все-таки я уверен, что Павлик тронулся рассудком.

– Нет, ваше превосходительство, – сказал Фандорин, которому начинало надоедать это родственное препирательство. – Макольцев был красный агент. Попытка подрыва бронепоезда и побег Заенко – несомненно дело рук вашего адъютанта.

– Вы еще забыли покушение на главкома, – добавил Скукин. – Макольцев сообщил подполью расписание визита, и двое красных подпольщиков, пробравшиеся в конвойную полусотню Особого отдела, подложили бомбу.

– Да-да, ты докладывал, – кивнул его превосходительство. – Потом одного из них нашли мертвым, а второй исчез.

– Несомненно второй был главным и убрал помощника, чтобы замести следы. У красных волчьи законы, дядя.

Командующий, кажется, придумал повод рассердиться на племянника.

– Если бы ты не уговорил меня назначить начальником контрразведки дурака Черепова, мы бы раскрыли вражескую сеть раньше. Мои танки остались бы целы, и сейчас победа не висела бы на волоске!





Владимир Зенонович



Он обернулся к Фандорину, удивленно приподнявшему бровь, – известие о том, что Черепова сделали начальником по настоянию Скукина, было для него новостью.

– Об этом, собственно, я и хочу с вами поговорить, Эраст Петрович, – продолжил генерал. – Без танкового клина наступление может захлебнуться. Людей мало, фланги растянуты. И это еще полбеды. Я верю в своих солдат. Если им не мешать, они прорвут фронт вшивых красных дивизий. Но в том-то и дело, что им мешают! Не позднее чем завтра мне придется снимать с передовой крупные силы и затыкать ими прореху в тылу. Вы слышали о наступлении банд Махно?

– Да. Газеты пишут, что Повстанческая армия напирает с востока, – наклонил голову Фандорин. Военные события его интересовали мало. Эраста Петровича сейчас занимали другие мысли. Пальцы скользнули в карман, коснулись там нефритовых четок. Прикосновение холодных, гладких бусин, как обычно, ускорило дедукцию.

– Газеты не пишут и одной десятой правды! Махно, которого мы загнали на самый край Украины, каким-то чудом собрал новые полчища, разметал наш заслон и теперь катится по степям на тачанках прямо на Таганрог. Он уже взял Мелитополь и Бердянск. Если мы не перебросим на то направление минимум две дивизии, произойдет катастрофа! А без двух дивизий я не смогу прорвать красный фронт!

– Зачем мне всё это знать? – холодно спросил Эраст Петрович.