Нефритовая война

– Вам следует подумать и еще кое о чем, – сказала Шаэ, понимая, что это может его разубедить, но все же не могла не упомянуть. – Теперь ношение нефрита в Эспении нелегально для всех, кроме военных. Вам придется снять нефрит. Вы можете хранить его в Жанлуне, или мы найдем способ тайно переправить его в Порт-Масси, но вы не сможете носить его в Эспении. Если бы вы приехали туда на короткий срок, мы могли бы получить разрешение как для иностранца, но вы там поселитесь. Нефрит подвергнет вас и бизнес клана слишком большому риску.

Хами поморщился. Он давно уже покинул боевую часть клана, и Шаэ сомневалась, что все эти годы он поддерживает нефритовые способности на должном уровне, но сама мысль о потере нефрита вызывает у большинства Зеленых костей ужас. Пусть даже это будет временно и по его собственной воле, а не постоянно и по воле врага, Шаэ понимала, что он задается вопросом, сумеет ли жить в том месте, где не сможет носить нефрит, как бы хорошо ему ни платили, как бы привлекательно это ни выглядело с профессиональной стороны и для будущего семьи.

Хами посмотрел на нее.

– Вы ведь уже когда-то снимали нефрит. И насколько это серьезно?

Шаэ задумалась над вопросом, прежде чем честно ответить. Недавние симптомы уже отступали, но воспоминания были еще свежи.

– Нефритовая ломка не слишком приятна, но не так ужасна, как многие думают, – сказала она. – Вы пройдете через нее дома, под присмотром врача, так что она закончится через пару недель. В Эспении без нефрита вы будете чувствовать себя по-другому, не как на Кеконе. Я бы никогда не попросила о таком Зеленую кость на Кеконе, но там через какое-то время вы перестанете скучать по нефриту.

– Это как быть глухим в стране глухих. – Главный Барышник с минуту размышлял над этой мыслью. – Я не могу принять такое важное решение немедленно. Мне нужно поговорить с семьей.

Шаэ кивнула.

– Дайте мне ответ к следующей пятнице.

Шаэ вышла из офиса через час после обеда и за полчаса доехала на метро до Жанлунского королевского университета, чтобы встретиться с Маро. Она взяла книгу, чтобы почитать в пути, но не могла сосредоточиться на словах. Ей ужасно хотелось увидеться с Маро, но Шаэ страшил предстоящий разговор. Когда она в конце концов собралась с духом, чтобы ему позвонить, то в глубине души надеялась, что Маро повесит трубку, как только услышит ее голос, тем самым облегчив ей задачу. Но в этом ей не повезло – после нескольких секунд тишины на другом конце линии Маро сказал лишенным эмоций голосом:

– Можем встретиться сегодня после лекций.

– Я приеду в университет, – предложила Шаэ, словно эта маленькая уступка с ее стороны могла компенсировать несколько недель молчания.

В разгар лета в метро было душно и пованивало, но на территории университета зелень давала щедрую тень. Шаэ увидела Маро – он сидел за уличным столом в кафетерии позади факультета международных отношений. Спиной к ней. Перед ним на столе лежала открытая книга, но он не читал, не переворачивал страницы. Шаэ охватило сильное желание подойти и положить руки ему на плечи, сделать вид, будто ничего не случилось, что все по-прежнему. Но она тут же поняла, что это невозможно, неловко, неподобающе, все равно что обнять незнакомца. Та легкость, которую она чувствовала рядом с Маро, олицетворяющим, как она сейчас поняла, побег от клана и проблем, – это чувство пропало. Шаэ поняла это еще издалека.

Она обогнула столик и села напротив Маро. На Маро она произвела явно неверное впечатление – все в том же деловом костюме, уродливые новые шрамы скрыты, только шея на месте ожерелья пуста. На его лице появилась странное выражение – смесь смущения и обиды, любви, злости и облегчения. От этих чувств лицо как будто дергалось в нерешительности, пока Маро не выдавил осторожную нейтральную улыбку. С такой улыбкой в попытке вести себя цивилизованно подходят к человеку, который только что врезался в твою машину.

– Я рад, что ты поправилась, – медленно произнес он. – И рад, что пришла на встречу.

– Прости, – сказала Шаэ. Похоже, это был единственный способ начать разговор.

– Почему? – Единственное слово с напряженной интонацией, но оно могло означать столько всего, что Шаэ не знала, как ответить. Маро понизил голос: – Почему ты не отвечала на мои звонки? Ни до, ни после?

На мгновение Шаэ запуталась – он имеет в виду аборт или дуэль? Но он не знал об аборте, значит, речь о дуэли.

– Почему вынудила меня узнавать обо всем из новостей? Почему даже не поговорила?

– Прости, – сказала Шаэ. – Слишком много всего навалилось и слишком быстро. Я знала, что если поговорю с тобой, то могу потерять самообладание и не сумею поступить правильно.

– Поступить правильно? – переспросил Маро с явным скепсисом. – Добровольно пойти на публичную смерть, устроив из нее спектакль?

– Мне пришлось, Маро. Горные использовали меня, чтобы ослабить Равнинный клан. – Шаэ обещала себе, что не будет защищаться, но почувствовала в голосе оборонительные нотки. – Я должна была это остановить. Ты сам сказал мне по телефону, что я заслуживаю свой пост. Велел не сдаваться.

Маро покачал головой.

– Я не имел в виду дуэль! Тебя могли убить!

– Да, но не убили. Я все еще здесь. И по-прежнему Шелест.

– Но если бы тебя убили… А тебя чуть не убили… И ты даже не поговорила со мной накануне. Это… – Его лицо исказилось от потрясения и гнева. – Люди, которые дороги друг другу, так себя не ведут. Как ты могла даже не сказать мне об этом?

– А что бы ты ответил? Поддержал бы мое решение? Или попросил бы не рисковать жизнью? Избежать дуэли и просто на нее не явиться?

Она тут же пожалела о своих словах. Глаза Маро округлились, а потом он поморщился.

– Да, – сказал он, – именно это я бы и посоветовал. Я бы сказал, что ты выше этого, тебе не нужно насилие, чтобы показать себя. Что бы ни говорили люди, я бы напомнил о твоих же словах – смелость в том, чтобы быть собой.

– Это и есть я, – тихо сказала Шаэ.

Маро протянул руку, но так и не дотронулся до нее.

– Со мной ты не такая. – Шаэ отвела взгляд, и Маро печально кивнул. – Но я на самом деле тебя не знаю, да? Все время, пока мы были вместе, я видел то, что хотел видеть, что ты хотела мне показать. Но у тебя есть и другая сторона, зеленая, и этого человека я совсем не знаю.

Шаэ почувствовала, как вспыхнули щеки, будто Маро ее ударил.

– Я никогда не хотела тебе врать или о чем-то умалчивать. Я пыталась тебя предупредить, что кое с чем в клане и во мне ты не согласишься.

– Соглашусь я или нет, ты не должна была держать меня в неведении! – Маро повысил голос, но потом сделал над собой усилие, чтобы говорить спокойнее. – Ты права, может, я никогда не смирился бы кое с чем в твоей жизни и жизни твоей семьи. Я думал об этом, конечно же, думал. Гадал, придется ли мне присоединиться к клану, чтобы жениться на тебе, как мы будем воспитывать детей, когда ты на посту Шелеста, сможет ли когда-нибудь моя шотарская родня встретиться с твоей… Я знал, что нам о многом нужно поговорить, но всегда предполагал, что всему свое время. Думал, что мы доверяем друг другу и пройдем через все трудности вместе. – Он посмотрел на Шаэ с болью в глазах. – Мне нужны только такие отношения с тобой – абсолютно честные. Знаю, ты не можешь рассказать мне обо всем, чем занимаешься как Шелест. Я способен это пережить, но если что-то затрагивает твою безопасность, нашу жизнь… Неужели я не заслуживаю хотя бы этого? Ты можешь пообещать, что не будешь скрывать от меня важного?

У Шаэ пересохло в горле. Она уж точно не могла рассказать Маро об аборте, только не сейчас, когда он и без того задет. А о каких еще будущих поступках она не сможет рассказать?

– В последние несколько лет я занималась тем, на что не считала себя способной, – хрипло призналась она. – Не уверена, что могу дать такое обещание.

Бесконечную минуту Маро не отвечал. Шаэ показалось, что он отодвигается от нее, съеживается в конце туннеля. Маро отдернул руку и отвернулся, уставился на зеленую лужайку, его скулы под бородой напряглись.


– Тогда не знаю, кем мы в таком случае будем друг другу.

– Хотя бы друзьями, – выдавила Шаэ. – Это я по-прежнему могу тебе предложить.

Маро закрыл лежащую на столе книгу, заложив страницу пальцем, и встал. Его губы сложились в слабую улыбку, но совершенно не радостную.

– Конечно. Кто же на Кеконе поступит настолько недальновидно, отказавшись от дружбы Равнинного клана?





Глава 33. Небезопасное место




На второй год жизни в Порт-Масси Анден устроился на неполный день в хозяйственный магазин – заполнял полки, стоял за кассой, помогал клиентам с выбором. Он по-прежнему занимался на курсах, но хотел подзаработать. Так он мог внести небольшую долю в ежемесячные расходы Хианов, скопить немного денег на будущее и кое-что потратить уже сейчас. Всю жизнь он финансово зависел от Коулов, теперь же надежда на карьеру в клане была совсем призрачной, и Анден считал, что нужно проторить собственный путь в жизни.

А кроме того, ему хотелось заняться чем-то помимо учебы. Работа в «Инструментах Старра» улучшит его эспенский, так что можно считать ее частью обучения. Теперь Анден умел ориентироваться в общественном транспорте, читать вывески и разговаривать с незнакомцами. Приятно чувствовать себя независимым. Анден никогда не мог понять, почему несколько лет назад Шаэ уехала за границу и покинула клан, сейчас он начал прозревать.

Всю зиму и промозглую весну он продолжал встречаться с Кори Дауком и приятелями по рельболу в зале для поединков. Когда Анден впервые рассказал Хианам о том, куда ходит по пятницам, он с удивлением обнаружил, что они этого не одобряют. Он-то думал, они обрадуются, что он проводит больше времени с друзьями по кварталу. Вместо этого господин Хиан заявил тоном, в котором явно звучало неодобрение:

– Анден-се, это место плохо влияет на молодежь. Слишком много насилия. Из-за этого у людей складывается о нас плохое впечатление.

– Я уважаю Дауков, – вставила госпожа Хиан, бросив на Андена по-матерински озабоченный взгляд, – но зал для поединков… Я бы туда не пошла. Петушиные бои, азартные игры и дуэли – все это противозаконно. А если в здание ворвется полиция и тебя схватят за незаконную деятельность? Тогда твою студенческую визу аннулируют.

Андену пришло в голову, что если это случится, его немедленно депортируют на Кекон, и Хило придется его принять. Анден не стал озвучивать эту извращенно оптимистичную мысль перед Хианами. Он пообещал, что никогда не будет играть или участвовать в дуэлях.

– Но там всегда полно Зеленых костей, – сказала госпожа Хиан, продолжая упорствовать. – Это небезопасно.

В Жанлуне все знали, что самые безопасные места – это те, в которые часто захаживают Зеленые кости. Не считая необычных обстоятельств типа клановой войны, трудно было найти место более спокойное, чем ресторан «Двойная удача» или мужской клуб «Божественная сирень». И потому Анден счел беспокойство госпожи Хиан бессмысленным, пока не вспомнил, что Даук Лосун упоминал о готовящемся в Национальной Ассамблее законе, согласно которому и сам нефрит станет в Эспении нелегальным.

Анден часто упускал это из виду. Он мог смириться с тем, что многое в Эспении отличается от принятых на Кеконе традиций, но запрет нефрита было слишком трудно вообразить, это все равно что запретить машины или деньги. Конечно, не всем нужно разрешать ими пользоваться, они слишком опасны в неумелых руках, но пытаться полностью от них избавиться – совершенно смехотворно. Как будет функционировать общество?

Анден напомнил себе, что реагирует как узколобый кеконец. Весь остальной мир тысячелетиями обходился без нефрита, а его доступность в нынешние времена нанесла много вреда. Недавний запрет обычным гражданам носить и продавать нефрит ничего не изменит, никто из его знакомых Зеленых костей не носил нефрит открыто. Новый закон лишь выставит кеконцев в негативном свете.

Но господин Хиан имел в виду другие угрозы.

– Бригады давно не трогали наш квартал, но Боссы видят, что здесь устраивают азартные игры и дают деньги в долг, а они это не контролируют. А еще нефрит. – Господин Хиан нахмурился. – Даук-цзен сказал, что уже очень скоро они нарушат договоренность. Не хватало еще очутиться в самом центре заварушки между Зелеными костями и Бригадой Босса Кромнера.

Этот аргумент Анден посчитал более доходчивым. Простым людям всегда лучше держаться подальше от конфликтов, которые их не касаются. Он сидел на кухне Хианов и молча размышлял. Ему не хотелось волновать Хианов, но перестать ходить в зал для поединков и встречаться с Кори он тоже не мог.

Видя его состояние, Хианы смягчились.

– Ты наш гость, и мы несем ответственность за твою безопасность, как за собственного сына, но не нам указывать тебе, что делать, ты уже взрослый человек и способен сам принимать решения, – вздохнула госпожа Хиан. – Ты вырос с Зелеными костями и, вполне естественно, хочешь к ним вернуться. Кто мы такие, чтобы тебе запрещать? Просто будь осторожен.

Анден с благодарностью пообещал, что будет осторожен и им нет нужды волноваться.

Хотя, по правде говоря, ему вовсе не хотелось вернуться к Зеленым костям, как предположила госпожа Хиан. Хотя ему нравились угощения, и напитки, и демонстрация нефритовых способностей, и живая атмосфера в зале для поединков (время от время прерываемая подлинными и серьезными конфликтами), Анден с первого раза понял, что зал совсем не похож на Кекон.

В лучшем случае это нечто совершенно иное, а в худшем – карикатурная копия таверны для кеконских работяг. И это как ничто другое вызывало у Андена еще бо́льшую тоску по родине. Он ходил в зал для поединков лишь потому, что потом Кори предлагал отвезти Андена к Хианам, но вместо этого они ехали в квартиру Кори.

Квартира с одной спальней в десяти минутах от дома родителей не была в собственности Кори. Дауки вложили в нее деньги и планировали отремонтировать и выставить на продажу, как только осенью Кори уедет учиться в юридическую школу. Там постоянно сквозило, котел шумел, а водонагреватель нуждался в замене, но все это – лишь мелкие неудобства. Андену со смущением пришлось признаться самому себе, что он последовал бы за Кори куда угодно, стоило тому позвать.

После той первой поездки в машине Анден всю неделю думал о Кори, о его бледной коже в освещении уличных фонарей, о дразнящей искорке в глазах и улыбке, о точеных руках и изящной линии губ. В следующую пятницу погода так и не улучшилась, Кори позвонил Хианам и спросил, не хочет ли Анден снова пойти с ним в зал для поединков, и Анден согласился. А потом согласился поехать к Кори домой. И согласился на все, что предлагал Кори, в тот вечер и во все последующие.

В любви Кори был таким же, как и во всем остальном – вдохновенным, щедрым, готовым доставить удовольствие и получить его. И Анден был благодарен ему за это, потому что себя считал полной противоположностью, он разрывался между мощным нарождающимся желанием и осознанием собственной неопытности и неловкости. Кори ни к чему не относился слишком серьезно. Он включал в спальне музыку и танцевал в одном нижнем белье, давал Андену слегка насмешливые советы о том, как вести себя в постели, признавался в том, что с мужчинами предпочитает занимать подчиненное положение, но не настаивал, предлагая быть открытыми, и пытался понять, что нравится Андену.

Когда они были вместе, Анден чувствовал нефрит Кори почти так же явственно, как если бы носил его сам, все чувства обострялись до предела. Аура Кори была ясной и солнечной, ему под стать, словно взбитые сливки и весенний свет, сладкой и влекущей, настолько возбуждающей и осязаемой, как пот на коже или запах волос. Иногда Анден гадал, что действует на него больше – сам Кори или его аура, но все вместе просто опьяняло.

Они виделись каждую неделю, а иногда и чаще, если могли ускользнуть от дел. Анден никогда в жизни не пропускал занятий и не опаздывал на работу, а тут вдруг стал пренебрегать своими обязанностями. Когда мозг не был занят ничем другим, Анден думал о Кори, мысленно переносился к эротическим воспоминаниям и предвкушал новую встречу, которую всегда приходилось ждать слишком долго, даже если она была завтра или через час.

Может, это любовь?

Весной они снова начали играть в рельбол. Они потеряли несколько игроков, но появились новые, Анден же стал теперь частью постоянного состава, все хотели взять его в свою команду, здоровались, проходя мимо в квартале, интересовались им и задавали вопросы о курсах, или о работе, или о жизни в Жанлуне.

Пришло лето, и Кори готовился к давно ожидаемой поездке по главным городам побережья залива Виттинг, с рюкзаком по впечатляющим пустынным ландшафтам северо-востока Эспении и обратно в центр страны, в Адамонт, где он будет учиться в юридической школе при Вотерсгардском университете.

– Поехали со мной, – предложил он Андену.

– Я не могу.

Андену хотелось поехать. Мысль о том, чтобы провести полтора месяца наедине с Кори, ужасно притягивала. Но на лето Анден уже записался на продолжение курса «Эффективный эспенский для иностранцев», не мог уйти с работы, да и денег у него не было, а злоупотреблять щедростью Хианов или своих кузенов и просить в долг он не хотел. К тому же Дауки могли бы заподозрить причину, по которой он вдруг решил пренебречь обязательствами и уехать в путешествие с их сыном.