Нефритовая война

– Проклятье!

Мадт протянул Беро бутылку пива.

– Можешь допить.

– Я думал, ты сам хочешь выпить.

– Уже нет. Дешевое югутанское дерьмо.

Мадт положил руку на ведро, его лицо сосредоточенно напряглось, так что казалось почти злым. Он прикоснулся ко второй крысе. Та подпрыгнула, качнулась и рухнула замертво. Беро нахмурился и выдул остаток пива. С каких это пор Мадт превосходит его в Концентрации? Он что, тренировался?

Беро признавал, что в последние три месяца больше, в общем-то, и нечем было заниматься. Они ничего не слышали о Сорадийо. Неблагодарный барукан, говноед, отделался от них и, вероятно, передал всю работу Мо и Креветке. А значит, однажды Беро снова придется думать о том, как увеличить денежный поток.

– У меня уже есть постоянные клиенты, – продолжил Беро. – Нужно только наладить поставки.

Он вытер потный лоб ладонью – последний в сезоне тайфун уменьшил летнюю жару, но порвал проводку к дому Беро, и вентиляторы не работали.

– Твои клиенты не придут за разбодяженным дерьмом, сварганенным из жидкости для прочистки труб, от которого можно ослепнуть. Они приходят к тебе за качественным товаром. – Мадт повернулся к Беро, взгляд маленьких глазок был ледяным. – За «сиянием», которое ты спер из кладовки моего отца после его смерти.

Беро уставился на него. Да он пьян! Но взгляд Мадта остался твердым, лицо горело от гнева, а не от спиртного.

– Ты что, назвал меня вором? – угрожающе проревел Беро.

Это было клише, поза, что-то вроде вызова, после которого начинаются драки в барах, и Мадт лишь рассмеялся на необычно высоких нотках.

– Вот умора, кеке. Мы воры, не забыл? Хуже всякого отребья. – В его голосе звучало странное напряжение. – Но ты… Мой отец дал тебе работу и неплохо платил, когда все искали тебя, чтобы прикончить, он спас тебе жизнь. А ты забрал его «сияние», продал его и все время притворялся, будто помогаешь мне за него отомстить, хотя на самом деле и не собирался. Ты держишь меня поблизости только потому, что я тебе полезен, но никогда не хотел отплатить моему папе за все, что он для тебя сделал. Ты ни за что не подставишь шею за кого-то, кроме себя. Ты получил нефрит, но не знаешь, что с ним делать, потому что в твоей жизни нет цели. Может, я и вор, но у меня хотя бы есть для этого причины. У тебя нет ничего. Ты и сам никто.

Это была самая длинная речь, которую Беро слышал от Мадта. Беро изумленно уставился на паренька. А потом взорвался:

– Да кем ты себя возомнил, урод, чтобы так со мной разговаривать? Думаешь, ты мне нужен? Если бы не я, у тебя даже нефрита не было бы. Я разработал план, как заполучить нефрит Коула, я привел нас в «Крысиное логово», я устроился присматривать за сборщиками – все придумал я, это ты никто, а называешь никем меня? Да я…

Беро дернулся, чтобы схватить Мадта за горло, но тот вскочил и выскользнул. Беро бросился за ним, но пол вдруг ушел у него из-под ног, Беро покачнулся и упал на диван. Его окатила волна тошноты, в голове загудело. Он еще столько не выпил, уж точно не больше Мадта, а Мадт спокойно и выжидающе смотрел на него.

И тут Беро осенило, он понял, в чем дело. Он уставился на пустую бутылку пива, валяющуюся на полу. И вспомнил, что однажды признался Мадту, отчего так изуродовано его лицо; с сожалениями, но и долей гордости объяснил, что несколько лет назад ему почти удалось украсть нефрит у пьяной Зеленой кости, подмешав снотворное тому в выпивку.

– Ах ты говнюк.

Беро попытался стряхнуть пелену с глаз, он моргал, матерился и полз к Мадту с желанием его прикончить.

– Крысеныш, говноед.

Желудок Беро горел, кишки сжимались в спазмах боли. Он постарался сфокусироваться и с диким усилием выпустил в Мадта слабую волну Отражения. Она прошла по широкой дуге, сбив со стола лампу и швырнув ее в стену. Мадт даже не пошевелился.

Беро свернулся калачиком на ковре, потея, прижимая руки к животу и высунув язык. Сквозь пелену он увидел, как Мадт подошел ближе и встал над ним с каким-то предметом в руках. Беро не разглядел, что это, пока предатель не наклонился и не вонзил эту штуковину ему в бедро. Мадт нажал на поршень шприца, впрыснув в кровь Беро тройную дозу концентрированного СН-1. Достаточно, чтобы сердце забилось в конвульсиях. Достаточно, чтобы убить.

Беро еще раз попытался схватить Мадта за тощую шею, но паренек подключил Силу и легко избавился от хватки Беро. Потом сел Беро на грудь, прижав его руки к полу, а когда глаза Беро закатились, а губы задрожали, Мадт стянул нитку с нефритом с шеи Беро и надел ее на свою. У Беро потемнело в глазах. Яд в пиве, передозировка «сияния» в крови и снятый нефрит – он не знал, что именно лишило его способности шевелиться, говорить и думать.

Мад снова встал.

– Мне тебя не жаль, – сказал он, но неуверенно, словно пытался убедить в этом самого себя. Он долго смотрел на Беро, а потом добавил уже с бо́льшим убеждением: – На моем месте ты бы поступил так же. Ты получил, что заслуживаешь.

Беро стиснул пальцами лодыжку Мадта. Тот отдернул ногу, и Беро пополз за ним, подскакивая, как вышвырнутая на палубу рыба. Он услышал, как Мадт уходит, открылась и закрылась дверь квартиры. Мадт ушел, забрал нефрит Беро и бросил его умирать. Мадт! Этот слащавый малец, пустое место, мальчишка, который работал в «Еще послужит» и всегда выглядел таким недалеким. Беро убил слабак Мадт, всегда выступавший в роли подручного и ставший единственным человеком, которого Беро мог бы назвать другом. Это было так смешно, что Беро переполняло желание расхохотаться, закричать и треснуть мальца по голове.

В последнем порыве ненависти Беро подполз к двери квартиры и привалился к ней. Державшийся на соплях замок соскочил, и Беро растянулся через порог, а потом ему показалось, что его тащат за ноги вниз, по какому-то очень длинному и темному туннелю.





Глава 37. Угрозы и заговоры




Большой запечатанный морской контейнер, привлекший внимание Равнинного клана, обнаружили на складе в Доках по анонимной наводке. В контейнере, предназначенном для перевозки замороженных морепродуктов, находилось расчлененное тело увиванца – руки, ноги, ступни, ладони, член, туловище и голова. Палец Равнинных по имени Хейке наклонился к воде и избавился от недавнего обеда, Лотт сдержал позыв к рвоте при виде этой жуткой картины и быстро отпрянул.

– Кто это, Маик-цзен?

Кен захлопнул крышку. Казалось неподобающим долго смотреть на куски тела, тем более при мысли о том, что этот человек был жив по крайней мере еще некоторое время, пока его расчленяли.

– Наша крыса в Тиалуйе, – ответил Кен. – Думаю, это он навел нас на «Гордость Амарики».

Кен был не из тех, кто открыто показывает разочарование или злость, еще с детства он привык быть хладнокровным, чтобы не дать Тару впутаться в беду или, если они оба уже оказались в беде, чтобы выпутаться.


Однако теперь он выбежал со склада мрачный как туча. Найти и сохранить информаторов на Увивах было тяжко, Штырю пришлось потратить значительную сумму и много времени. На Кеконе Равнинные обладали серьезными ресурсами и влиянием, но в других странах не так-то просто вербовать, контролировать и оберегать Белых крыс. Когда вопреки всем усилиям Ти Пасуйга раскрыла кого-то и наказала таким театральным образом, это напугает остальных, а отомстить Равнинные не могут.

Кен заварил эту кашу и теперь размышлял, как привлечь к этому делу внимание Колосса.



– Мы и раньше теряли крыс, – объяснил он на следующий день за обедом в «Двойной удаче», – но они просто исчезали. А сейчас Запуньо впервые ткнул нас носом в труп, послав его разрезанным на куски. Контрабандисты всегда были незначительной проблемой, но у Ти Пасуйги хорошая организация, и на своих островах она внушает страх, а теперь не боится в открытую бросать нам вызов. Этот увиванец слишком осмелел.

– Он в бешенстве, – сказал Хило, передавая Тару блюдо с шашлычками из утки. – У Запуньо куча грязных денег и людей, чья жизнь ничего не стоит, но если он не сможет получать нефрит с Кекона и отвозить его покупателям, его бизнес на этом закончится. Югутанцы, мятежники в Оортоко и баруканы, которые их поддерживают, потому что ненавидят шотарское правительство, – вот его главные клиенты, а после всех сложностей, возникших на пути через залив Оригас и Восточную Амарику, он оказался в тупике.

Колосс, похоже, куда меньше расстроился из-за убитой крысы, чем ожидал Кен, или просто был слишком погружен в размышления о предстоящей поездке в Эспению. После его отъезда Равнинными будет командовать Шелест, и хотя Кену нравилась Коул Шаэ, она работала за столом и толком не понимала боевую сторону клана. Кен привык советоваться с Хило по поводу всех своих дел.

– Запуньо начинает поглядывать в сторону других рынков, – сказал Кен. – Он уже варит СН-1 для своих сборщиков, каменных рыбок и шлифовальщиков, чтобы те не получили Зуд. Вполне естественно, если он начнет и продавать «сияние» на сторону, тем более теперь, когда его больше не производят фабрики Горных в Югутане. Мы слышали, что Запуньо пытается наладить партнерство с другими группами – наркокартелями, торговцами оружием и владельцами борделей, чтобы продавать нефрит и «сияние» в другие страны.

– Почему эспенцы не заставят увиванское правительство разобраться с Запуньо? – спросил Тар. – Они знают, где его особняк, почему бы просто его не прикончить?

– Увиванское правительство – это коррумпированная черная дыра, – ответил Хило. – Часть страны вообще никому не подчиняется, а половина иностранной помощи исчезает в неизвестном направлении.

– Ти Пасуйга платит полиции больше, чем правительство, – объяснил Кен. – А Запуньо – человек щедрый, раздает деньги местным городам на строительство дорог, школ и храмов. Он почти неприкасаемый у себя на родине. Мы можем нанести ущерб его бизнесу, но пока он жив, он останется для нас проблемой. – Кен потер челюсть. – Хило-цзен, нужно подумать, как шепнуть его имя.

Хило почти не отреагировал на заявление Штыря. Кен посчитал, что Колосс уже подумывал об этом, но не нашел удовлетворительного решения.

– У нас и дома есть враги, которых мы много лет пытаемся извести. Нельзя одновременно заниматься всем, – сказал Хило.

Двумя неделями ранее по тайным указаниям Колосса жанлунская полиция арестовала и допросила дилера «сияния», о котором упоминала Шаэ, а Пальцы Кена выследили. Торговец пошел на сделку и выдал имена нескольких высокопоставленных Зеленых костей, включая ближайших родственников Иве Калундо, Шелеста Горного клана. Равнинные позаботились о том, чтобы новости об аресте и имена названных клиентов просочились в прессу. Не только Айт Мада использовала газеты, чтобы выставить соперников в нелестном свете. Эта история вызвала публичное обсуждение вреда СН-1, но главное – новые опасения по поводу того, что руководство Горным кланом может перейти семье Иве.

Тем временем Равнинные решили несколько проблем на шоссе Бедняка, переложив их на плечи противника. По приказу Хило Зеленые кости Кена прикрыли проституцию в «золотом треугольнике» азартных игр в Трущобе, сутенеров изгнали и предупредили, чтобы те не показывались вблизи казино.

В игорных домах Равнинные развесили плакаты и распространяли листовки с рекламой стриптиз-клубов и борделей в соседних районах Песья Голова и Острие, находящихся под контролем Горных. Буйные эспенские вояки переместились на территорию Горных вместе со своими деньгами и сопутствующими неприятностями: недавно трое пьяных иностранных моряков устроили потасовку с Зелеными костями из семьи Кобен и очутились в больнице, в результате Айт Маде пришлось унижаться, публично поддержав Кобенов и втихую заплатив эспенцам.

Кена восхитила тактическая хитрость Хило-цзена, хотя он не мог отделаться от мысли, что постоянные попытки Колосса дестабилизировать Горных сродни желанию поджечь мокрую траву – выходит много искр и дыма, но пока что не видно полыхающего костра.

Возможно, Хило думал так же, потому что отодвинул тарелку с оставшейся едой и сказал Тару:

– Нужно убить кого-нибудь из Кобенов. Не парнишку или мать, а Зеленую кость, кого-то близкого. Но чтобы это сделали не наши люди, а какой-нибудь наемник, который никак не приведет к Равнинным. Это должно выглядеть как явное убийство, а не несчастный случай.

– У матери мальчугана есть брат, который носит нефрит, и дядя, – отозвался Тар.

– Хорошо, – сказал Хило. – Любой из них подойдет. Будет лучше, если он умрет, но даже если и не умрет, все равно сгодится. Главное, чтобы они не знали, кого винить.

Маики кивнули. Кобены были многочисленной семьей, но не отличались умом, а теперь, когда они получили преимущество над семьей Иве, их можно спровоцировать на полезное для Равнинных нападение, как они напали на пьяных иностранцев. Тар хотел задать вопрос, но тут подошел выказать свое почтение Фонарщик и владелец «Двойной удачи», господин Юнь, несколько минут они болтали с ним.

Когда улыбающийся ресторатор поклонился и ушел, Хило сказал своему помощнику:

– Торопиться с убийством кого-то из Кобенов не нужно, можно подождать до моего возвращения из Эспении.

Когда они уже встали и собрались уходить, Хило положил руку Кену на плечо.

– Я не забыл о том, что ты сказал про Запуньо. Потеря нескольких крыс вполне ожидаема, но ты прав в том, что это оскорбительно. Сейчас у нас куча проблем, но я согласен, нужно жестче вести себя с Ти Пасуйгой. Мы что-нибудь придумаем, когда я вернусь.



Тау Маро вернулся с полуденной встречи совета директоров «Четырех добродетелей» с ощущением осторожного оптимизма, но вместе с тем и сильно разочарованным. Эта благотворительная организация существовала всего год, но уже успела привлечь больше средств, чем планировала, и получила хвалебные отзывы в прессе. С другой стороны, усилия по лоббированию в Зале Мудрости ключевых вопросов по проблемам беженцев не увенчались успехом. Когда доходило до бизнеса и политики, было чрезвычайно сложно добиться чего-либо без поддержки клана. Видимо, именно слово «клан», размышлял Маро, обозначало комбинацию упорной надежды и неизбежных трудностей, влияющую на все стороны его жизни, от академической карьеры до политики, работы в некоммерческих организациях и даже сердечных дел.

Он вошел в свой кабинет и обнаружил, что там его дожидаются трое. Двое, судя по возрасту, могли быть студентами, но он их не узнал. Третий сидел за столом Маро и медленно раскачивался в кресле, он обладал нефритовой аурой, но нефрита видно не было. В Жанлуне это все равно что оттопыривающийся над нелегальным пистолетом пиджак и означает только одно – этот человек не имеет права носить нефрит и занимается каким-то криминалом.

Маро остановился в дверях, подавив подозрение и тревогу.

– Простите, но это не ваш кабинет, – сказал он.

– Мы ищем доктора Тау Маросуна, – сказал человек в кресле.

– Кто вы? – спросил Маро, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Шотарский полукровка, – ответил мужчина на идеальном шотарском. – Прямо как вы.

Маро напрягся, и тут незваный гость встал из-за стола и шагнул к Маро, на его узком лице расцвела кривоватая улыбка. В его ауре не было угрозы или враждебности, но Маро невольно сделал шаг назад, когда незнакомец мягко закрыл дверь кабинета и сказал:

– Не волнуйтесь, доктор Тау. Я не сделаю вам ничего плохого. Я знаю, сколько у кеконцев предрассудков, и понимаю, почему вы не хотите, чтобы ваши коллеги узнали об истинных причинах ваших многочисленных визитов в Лейоло.

Посетитель не представился. Выглядел он прямо как злодей, только что сошедший с экрана шотарского криминального боевика. Бугристые пальцы и жестокая усмешка. Маро смотрел на него, не веря собственным глазам и с невольным опасением.

– Но вам стоит быть осторожнее, – продолжил незнакомец. – Не так-то просто сделать карьеру в этом городе без связей с одним из крупных кланов Зеленых костей. Люди вроде вас не получают того, что заслуживают. – Он заметил, как Маро покосился на двух его молодых спутников, и добавил: – Не беспокойтесь о них, они не понимают по-шотарски. Скажите, доктор Тау, вы по-прежнему трахаете эту Коул или между вами все кончено?

Маро тряхнул головой и уставился на незнакомца, теперь уже с гневом во взгляде, а не с тревогой.