Неизвестным для меня способом

В общем, Карина не верила, что принцесса настоящая, но штука в том, что пока девчонка обнимала ее своими зелеными руками, вера была не нужна. И так хорошо, то есть наконец-то, впервые в жизни все по-настоящему хорошо, все на месте, и я на месте, дома, там, где должна находиться – это были не мысли, а ощущения, а с ощущениями не поспоришь, не о чем спорить, они просто есть.

– Тебе обязательно надо еще поспать, – наконец сказала принцесса. – А то потом весь день будет плохо. Ложись давай. Я с тобой посижу.

И действительно уложила Карину, укутала одеялом, сама устроилась рядом, держала за руку, гладила по голове, как и положено старшей сестре, не настоящей, а выдуманной, идеальной, у которой нет других забот и занятий, кроме как возиться с младшей сестренкой, в жизни так не бывает, зато в мечтах только так и бывает, на то они и мечты, – думала, засыпая, Карина. Пробормотала:

– Спасибо, как же круто, что ты мне наконец-то приснилась! Лучше поздно, чем никогда.

Принцесса Лалайна сердито буркнула:

– Да ну тебя к черту. Сама ты «приснилась»! Уже сто раз сказала тебе человеческим языком: я по-настоящему, наяву к тебе в гости пришла.





* * *


Главное в нашем деле – когда имеешь дело с человеческим миром, не оставаться подолгу чем-то одним и тем же. По возможности, как можно чаще менять свою форму, я имею в виду. А то застынешь, и поминай как звали. В смысле в какой форме застыл, в такой и живи, пока время не разрушит ее естественным способом. На самом деле это далеко не всегда неприятность, бывает и наоборот. От формы зависит. Например, тем же котом – лучше любого отпуска. Но какой может быть отпуск, когда у нас не хватает подготовленных кадров. И работы невпроворот.

Поэтому в кота я не превращаюсь, хотя свернуться клубком рядом с уснувшей Кариной было бы так приятно, что даже думать об этом – счастье. Но нет, прочь соблазны. Долой.

Для начала я превращаюсь в крупную черепаху, но быть рептилией скучно, а в панцире так неудобно, что я мгновенно меняю решение, становлюсь совой и специально лечу в коридор к большому зеркалу, полюбоваться. Совы почти такие же красивые, как коты, а быть красивым приятно. Вернее, приятно на себя в таком виде смотреть. Это, конечно, непрофессионально, да и просто глупо для существа, не имеющего постоянной формы, придавать такое значение красоте, но я таков, каков есть.

На рассвете я превращаюсь в мужчину, загорелого красавчика с выгоревшими волосами, девчонкам такие нравятся; да что там девчонкам, такие нравятся даже мне. Но тут же вспоминаю, что в этой культуре мужчины, особенно незнакомые, считаются опасными существами, и, если Карина сейчас проснется, даже страшно подумать, какой поднимется вой. Поэтому я поспешно превращаюсь в собаку с умильными голубыми глазами и улыбчивой пастью, мне очень нравятся лайки, почти так же сильно, как коты и совы, и сон у них чуткий, вполне можно позволить себе подремать на хозяйской кровати, испытывая от такой вседозволенности совершенно собачий восторг, а когда Карина начинает беспокойно ворочаться, я снова становлюсь девчонкой с зелеными руками и волосами. И заранее улыбаюсь, предвкушая, как это будет: Карина проснется, а ее придуманная принцесса по-прежнему тут как тут. Ай да я!





* * *


Карина проснулась не от будильника, и не от ощущения, что ее грубо вышвырнули из сна, а просто потому что отлично выспалась. Невероятно приятное состояние, такого с ней давным-давно не было – собственно, со дня смерти отца.

Долго лежала, не открывая глаз, вспоминала: какой же хороший сон мне приснился! Как будто пришла волшебная принцесса Лалайна, выдуманная прекрасная старшая сестра. И обняла крепко-крепко, и по голове ласково гладила, в точности, как в детских мечтах. Какая же она была замечательная – теплая, сильная, легкая, как кусок шелка и даже наощупь веселая, хотя как можно быть веселой наощупь, мне самой сейчас непонятно, – думала Карина. – Но на то и сон, чтобы потом наяву ни черта не понимать.

– Значит, так, – сказал звонкий девичий голос у Карины над ухом. – У тебя в кухне на столе стоит кофейная машина, я раньше такие видела и примерно представляю, как ими управлять. Нажала самую большую кнопку, она зафыркала, как сердитый дракон, и вот такое налила в чашку. Не знаю, насколько хорошо получилось, я в кофе совершенно не разбираюсь. Но цвет вроде как надо. И жидкость довольно горячая. Будешь это пить?

Карина не подскочила и не заорала только потому, что ум мгновенно ухватился за спасительную концепцию: а, так, значит, хороший сон продолжается. Ладно, пусть продолжается, дают – надо брать, – решила Карина. И открыла глаза с намерением выяснить, что в этом сне будут показывать. Снова, что ли, принцессу Лалайну? Здорово, если так.

И правда, показывали принцессу. Вернее, девчонку-подростка в зеленом свитере и бирюзовых шортах, босую, зеленоглазую, с ярко-зелеными, словно раскрашенными ладонями и такими же зелеными волосами, кое-как собранными в неаккуратный пучок. Карина совсем не так, конечно, ее представляла. То есть колористически принцесса Лалайна была оформлена верно, а вот стилистически – полный провал. Где бальное платье? Где корона? Где сверкающие туфли на каблуках? С другой стороны, на то она и волшебница, чтобы не выглядеть расфуфыренной дурой даже в чужих снах.

В одной зеленой руке волшебная принцесса держала вызывающе алую чашку, не самую любимую, из случайно собравшегося запаса для гостей, но ладно. Когда снится, что волшебная принцесса Лалайна из Хрустальной Айорли принесла тебе кофе в постель, грех придираться к неправильно выбранной чашке. Тем более, – рассудила Карина, – сон-то не чей-то, а мой. Значит, моя ответственность. Какая чашка приснилась, из такой и пей.

– Ты только это… – скривилась девчонка, отдавая ей чашку. – Не знаю, как бы повежливей сказать, чтобы ты не обиделась. Короче, если можно, не заводи пожалуйста, заново всю эту хе… шарманку про сны. Хочешь думать, будто я тебе снюсь, ладно, ничего не поделаешь, думай. Дело хозяйское. Но заново убеждать тебя, что сниться по заказу я не умею, поэтому пришла наяву, нет никаких сил. Я бы лучше про что-нибудь интересное поговорила… Но кофе-то в любом случае пей!

И уселась рядом с ней на кровать. И улыбнулась так ласково и тепло, словно это не Карина все детство мечтала однажды увидеть свою выдуманную принцессу, а наоборот, та без Карины тосковала долгие годы. И вот наконец ее нашла.

Поэтому Карина не стала спорить. Ни слова не произнесла про сны. Просто сказала:

– Спасибо. Это так круто вообще! Мне кофе в постель до сих пор никогда не приносили, прикинь. Только чай и лекарства, когда болела. Но это совсем не то.

– Ну как, нормально получилось? – нетерпеливо спросила принцесса. – А то я волнуюсь. Вдруг какую-то отраву твоя хитроумная машина произвела?

– Да ладно тебе. Почему сразу отраву? – невольно улыбнулась Карина. – Машина есть машина, всегда все делает одинаково, кто бы кнопку ни нажимал.

– Надо же! – удивилась принцесса. – Всегда-всегда одинаково? Чудеса!

– Вот именно так я это себе в детстве и представляла, – сказала Карина. – Что когда ты наконец-то придешь, я буду тебе все показывать и рассказывать, как оно здесь устроено. А ты – удивляться самым обыкновенным вещам.

– О, это я отлично умею! – заверила ее девчонка с зелеными волосами. – Могу с утра до ночи удивляться, что мне ни покажи. Но спорим на что угодно, тебе самой быстро надоест. Никто не любит возиться с полными дурами, даже если они принцессы из волшебной страны.

Они переглянулись и рассмеялись. Смеяться вместе оказалась так здорово, что потом, успокоившись, Карина сказала:

– Больше всего на свете хочу, чтобы ты была наяву!

Глупо, конечно. Зато от сердца. Ну и потом, какая разница, кто что ляпнул во сне.

– Ну и отлично, значит, все получилось, – улыбнулась принцесса. И обняла Карину, как уже обнимала ночью. И Карина снова, как ночью, почувствовала – не подумала, а именно ощутила – что вернулась домой, и теперь все всегда будет хорошо.

Наконец принцесса отпустила Карину. Сказала с явственным сожалением:


– Я, видишь ли, до такой степени наяву, что тебе уже пора на работу. Мне плевать, пойдешь ты туда или нет, но я знаю, что для людей это обычно довольно важно – не пропускать работу. Поэтому говорю. На часах уже пять минут девятого…

– Что?! – подскочила Карина. – Начало девятого? Ах ты ж черт!

– Только без паники! – рассмеялась принцесса. – Тебе же всего полчаса добираться, я точно знаю. Одевайся давай.

Легко ей, выдуманной волшебнице, говорить: «только без паники». Я же теперь голову помыть не успею! – в отчаянии подумала Карина. – И накраситься. И блузку погладить. Кошмар.





* * *


Можно, конечно, было бы так устроить, чтобы Карина даже не вспомнила о работе. И чтобы ее там никто не хватился. Выдавать отсутствие за присутствие – очень простое, понятное наваждение, это умеет каждый второй начинающий ученик, о мастерах и говорить нечего. Но в моих интересах, чтобы Карина на работу пошла: задержись она дома, мне скоро пришлось бы во что-нибудь превращаться, чтобы не влипнуть. В смысле не застыть в теле девчонки-подростка, которая может так долго прожить, что за такой грандиозный прогул даже наш терпеливый шеф рассердится и будет совершенно прав.

При этом у меня совсем нет уверенности, что Карине пойдет на пользу наблюдать мои превращения. Раньше я постоянно такое устраивал, всем подряд, еще удивлялся, что они как-то недостаточно восхищаются, но со временем понял, что палку лучше не перегибать. Чудес, сводящих с ума, во всех мирах, включая этот смешной человеческий, и без меня предостаточно. Пользы от них примерно как от пожара при наводнении: это, конечно, неожиданно, красиво и весело, но так не решишь проблему. Максимум – воду вскипятишь.





* * *


У Карины всегда куча времени уходила на сборы, но когда стартуешь аж в начале девятого, поневоле приходится ускоряться: три минуты на душ, волосы – в хвост, не до мытья и укладки, натянуть на еще влажное тело белье, влезть в первые попавшиеся джинсы, взять с полки свитер, такой же зеленый, как волосы выдуманной волшебной принцессы, которая, между прочим, вот прямо сейчас сидит в спальне и терпеливо ждет. В суете сборов Карине как-то некогда было думать, снится ей эта девчонка, мерещится, или действительно пришла наяву. Есть и есть, вот и ладно. В смысле не ладно, а хорошо. То есть просто отлично. Лучшее событие в моей жизни, даже если все-таки галлюцинация, – думала Карина, поспешно кидая в рюкзак кошелек, телефон и авоську. – Пусть хоть как-нибудь будет, а там разберемся. Ну или не разберемся. Переживу.

Накраситься точно уже не успею, – поняла Карина. – Ладно, гори все огнем. Пусть мир содрогнется при виде в кои-то веки ненакрашенной меня. Перед уходом, уже надев кроссовки, все-таки посмотрела в зеркало, мужественно приготовившись содрогнуться вместе с миром, но неожиданно очень себе понравилась. Такая хорошая юная девочка оттуда выглядывает. Неужели это и есть я?

– Ключи не забыла? – строго спросила принцесса. – А телефон на месте? – и, внимательно оглядев Карину, добавила: – Ты, конечно, зашибись какая красотка. Но без пальто тебе точно-точно не будет холодно? Всего плюс пятнадцать, я посмотрела на градусник. В тонком свитере гулять – так себе.

Ничего себе сон волшебный! – изумилась Карина. – Хуже двух бабушек вместе взятых. Впрочем, ей, наверное, так и положено. Хотела старшую сестру? Получай.

Но пальто все-таки надела. Лучше снять, когда станет жарко, чем мерзнуть. Принцесса совершенно права.

– Просто когда с людьми случается то, что считается невозможным или хотя бы странным, они обычно теряют голову, – объяснила девчонка с зелеными волосами. – И становятся очень рассеянными. Один человек при мне пытался закрыть дверь бананом. И сердился, что он не лезет в замочную скважину, представляешь? Не лезет! Банан!

Они переглянулись и рассмеялись. Все-таки ничего не может быть лучше, чем смеяться вот так, вдвоем.

– Но ничего, не волнуйся, – наконец сказала принцесса. – Я тебя провожу до работы. И, если что, от всего спасу.

– Вообще от всего на свете? – обрадовалась Карина.

– Конечно, – серьезно кивнула та. – Если уж берешься за какое-то дело, надо делать его хорошо.



Когда Карина завела машину, на часах было 9:27.

– Успеваю… наверное. Если пробок не будет, – вздохнула она.

– Конечно, не будет никаких пробок! – заверила ее принцесса. – Я же обещала тебя от всего на свете спасать.

Она сидела на переднем сидении, пристегнувшись ремнем безопасности, и выглядела так естественно и привычно, словно каталась с Кариной каждый день. Ну и вообще отлично вписывалась в окружающую действительность: нормальная девчонка-подросток с крашеными волосами, их сейчас много таких. А что ладони зеленые, так, может быть, просто новая мода такая. Ничем не хуже татуировок. На самом деле в сто раз лучше их.

– Слушай, – сказала Карина, осторожно выруливая из двора, – я вот смотрю на тебя и уже практически верю, что ты мне не снишься. То есть… ай, ладно, даже не верю, а знаю. Каким-то подозрительным местом, явно не здравым умом. Но тогда что у нас получается? Какой-то ужас!

– Да почему же именно ужас? – удивилась принцесса. – Радоваться надо, что я, такая прекрасная, на самом деле у тебя есть.

Карина невольно рассмеялась. «Я, такая прекрасная», елки. Вот что значит настоящая принцесса – никаких подростковых комплексов. Мне бы в ее возрасте так!

Впрочем, что мы знаем о возрасте вымышленных друзей своего детства? То и оно, что ничего.

– Ужас не ты, – наконец сказала она принцессе. – А то, что тогда, получается, есть и королевство Хрустальная Айорли, которое я выдумала, когда мне было пять лет…

– Да есть, конечно! – воскликнула девчонка с зелеными волосами. – В том-то и штука, что Хрустальная Айорли еще как есть! – и поспешно добавила: – Ты только не забудь, пожалуйста, что на красный свет нельзя ехать. Там впереди светофор, притормози.

– Спасибо, – вздохнула Карина. – Но под руку лучше больше не говори. У меня автопилот хороший, пусть он сам, без нас как-нибудь едет. Не надо его с толку сбивать.

– Ладно, больше не буду, – согласилась принцесса. И ехидно, как старшей сестре и положено, добавила: – Штраф, если что, не мне платить.



Остановившись у светофора, Карина сказала: