Неоновые росчерки
Часть 110 из 184 Информация о книге
Отлично. Почва для дальнейших действий подготовлена. Разговаривать с ним вышел крупный мужик в расстёгнутой бордовой куртке. Под темным свитером у него выпирал округлый живот. Промозглый мартовский ветер раздувал и приподнимал сальные светлые патлы толстяка. — Д-добрый вечер, — заметно волнуясь, произнес он, подойдя к Сене. Не смотря на свои габариты, толстяк был заметно ниже Арцеулова. — Сомневаюсь в его доброте, — пробурчал Сеня, напустив на себя угрюмый и воинственный вид. Он окинул толстяка с головы до ног. — Вы Марк Карташев? — спросил он. Это имя и фамилию упоминал Домбровский, когда пересказывал Сене свои злоключения. Патлатый толстяк несколько раз быстро кивнул. — Да, это я… — Хорошо, — кивнул Сеня. — Я капитан Арцеулов. Скажите своим людям собраться внутри вашей диспетчерской, где там есть побольше места. — Зачем? — глупо моргнув Карташев — За дверью, — рыкнул Сеня. — У вас есть двери в помещениях, Карташев? — Ну, да… — Вот откройте одну из них, заведите туда своих людей и ждите дальнейших указаний. — Послушайте, господин капитан, такое дело… — Карташев развел руками. — Сейчас все-таки разгар рабочего дня и нам, если честно, некогда… Сеня сделал к нему шаг. Толстяк мигом умолк, настороженно глядя на Арцеулова. — Слушай, перекормыш патлатый, — прорычал Сеня, — здесь, вчера, на этой вашей самой стоянке был тяжело ранен офицер особой оперативно-следственной группы Уголовного Розыска! И пока я не выясню, что здесь случилось, и кто в этом виновен, все ваши дела подождут. — Господин, капитан, но руководство компании… — начал было Карташев. — Ваше руководство уже извещено моим руководством, — пророкотал Сеня. — Вопросы есть? У Карташева, судя по выражению лица, вопросов не было. Как и аргументов. Первым делом Сеня потребовал, чтобы ему показали место преступления. Оно пустовало — место на стоянке, где едва не погиб Коля. Арцеулов стоял рядом, глядя на асфальт, укрытый тонким слоем подтаявшего снега. Его взгляд был сосредоточен на нескольких темно-алых и темно-багровых пятнах. Они уже успели подсохнуть и прочно въесться в тёмный мокрый асфальт. Кровь, как неприятные воспоминания, детская психологическая травма или острое чувство ненависти. Она так же крепко и надёжно пропитывает любой материал и её никогда полностью не оттереть, не отстирать и не от скрести. Как дурные гадкие воспоминания навечно оседают в недрах сознания, так и кровь, блеклыми застиранными и затёртыми пятнами или мелкими частичками, навсегда остается на том месте, где она была пролита. Как и от воспоминаний, от неё до конца уже не избавиться. Она въедаться, просачивается и пропитывает собою надолго, на многие годы и столетия… навсегда. Кровь на руках убийц — грязь, которую никогда не отмыть. Её можно только… Набегающие с запада порывы стылого влажного ветра, стыдливо присыпали застывающую на асфальте кровь Коли россыпями рыхлого снега. «Да, пожалуй, пролитую кровь, можно только вот так торопливо и лихорадочно скрывать от посторонних глаз-подумал Сеня» Никаких других следов он обнаружить не смог — на твёрдой и неподатливой поверхности асфальта мало, что остается. Разве только то, что тяжело смыть… Всех водителей, автослесарей, грузчиков и прочих сотрудников стоянки собрали на первом этаже диспетчерской. Люди выглядели встревоженными и растерянными. Никто не понимал, почему их отвлекли от работы и что с ними собираются делать. Стоящие в помещении полицейские наряды со штурмовым оружием то и дело ловили на себе угрюмые изучающие взгляды. Но лезть к оперативникам с автоматами никто не желал — дураков не было. Сеня вошел в просторный кабинет с несколькими столами. Это помещение было явно маловато для такого количества мужчин, да ещё, в среднем, довольно крупных. Все взоры водителей и рабочих стоянки обратились к нему. — Меня зовут капитан Арцеулов, — холодным и властным тоном произнес Арсений. — Я из особой оперативно-следственной группы Уголовного Розыска Москвы. В ночь с воскресенья на понедельник, на вашей стоянке был серьёзно ранен мой коллега, друг и сослуживец. Как вы понимаете, помимо личных интересов мною движет обязанность выяснения всех обстоятельств случившегося. Пока ничего не ясно, официально заявляю: я могу подозревать в соучастии любого, здесь присутствующего. Если до этих слов, некоторые из водителей и работников ещё осмеливались перешептываться, то сейчас подавляющее большинство едва осмеливалось дышать. — Сейчас у вас снимут отпечатки пальцев и вы здесь, сегодня ответите на несколько вопросов сотрудников УГРО. Если вы не причастны к покушению на убийство офицера нашего ведомства — вам нечего опасаться. Сеня обвёл взглядом застывшие лица водителей и других сотрудников компании. Почти у всех выражение лиц было или настороженным, или показательно равнодушным. Все дальнобойщики, автослесари и грузчики добросовестно позволили скопировать узор папиллярных линий со своих пальцев. А затем чуть больше полусотни человек были опрошены Сеней и другими офицерами УГРО. Отдельно, у самого Марка Карташева, Сеня узнал, кто из водителей, после случившегося с Колей отправился в рейс. Таких оказалось около полутора десятка. Сеня мысленно выругался. Такой расклад серьёзно уменьшал вероятность обнаружение важного свидетеля или соучастника покушения среди водителей и рабочих стоянки. Когда всё было закончено, Сеня сухо поблагодарил всех присутствующих здесь сотрудников «Континент-сервис» и приказал приехавшим с ним полицейским собираться обратно. Действия Арцеулова вызвали недоумения на лице, как Марка Карташева, так и остальных работнико компании. — А вы что-то узнали? — продолжал допытываться горбатый старик с хлипкими очками на крысином носу. — Возможно, — не глядя на него, пробурчал Сеня и уселся в один из полицейских Ниссанов. Как только они выехали со стоянки, Сеня обзвонил других своих коллег и уточнил, все ли они смогли организовать качественное наблюдение за местом проживания работников и водителей, с этой стоянки. У всех офицеров и сержантов УГРО, отправленных на слежку за потенциальными свидетелями или соучастниками покушения, был положительный ответ. Сеня вздохнул, усиленно подавляя раздувающееся в груди и горле чувство беспокойного волнения. У его плана были не такие большие шансы на успех, как ему хотелось бы, даже учитывая количество задействованных людских ресурсов. ПРОХОР МЕЧНИКОВ Понедельник, 23 марта. Он испытал странное ощущение, завидев дом Токмаковых. Территория вокруг была всё ещё оцеплена. Сидя в машине полковника Датского Прохор видел расхаживающих по округе хмурых мужчин в гражданском. Все они сновали вокруг и внутри дома. Что-то перекладывали, перетаскивали, осматривали вещи, фотографировали и исследовали. Рядом с домом, возле ворот стояли два чёрных фургона, перечерченные красной полосой с белой надписью: «СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ». Внедорожник полковника резко затормозил. Мечникова качнуло вперёд и его лицо скривилось в гримасе боли. После того, как его собрались «перевести в другую больницу» в манипуляционной ему сделали несколько инъекций с местной анестезией, а полковник Датский использовал кровоостанавливающие аппликаторы. Но, несмотря на это, Прохор всё равно чувствовал себя так, словно вот-вот сдохнет прямо здесь. В местах ранений, ему казалось, что в его плоть, разрезая кости, вкручиваются гигантские раскаленные шурупы. Прохор, стиснув зубы, рычал себе под нос, а полковник делал вид, что не замечает, как сидящий рядом парень корчится от болезненных мук. Хотя, впрочем, Мечников полагал, что тому просто-напросто начхать. — Выходи, — рыкнул Датский, припарковав свой темно-зелёный Чероки, возле забора дома Токмаковых. — Дверь откройте, — попросил Мечников, которому даже дышать и ходить было тяжело. — Может тебе ещё коврик постелить? — обернувшись, бросил Датский. — Вылезай, сопляк! Мечников раздраженно цокнул языком, превозмогая боль и мечтая, чтобы полковник пережил его мучения, он открыл тяжелую дверцу Grand Cherokee и, чуть ли не вывалился наружу. Вскрикнув от боли, ослабевший и изнемогающий Прохор повис на открывшейся двери. Оказавшийся рядом Датский с раздражением поднял его и встряхнул. — Шагай, сученок! У нас мало времени! Ты не должен сдохнуть раньше, чем мы найдем бумаги.