Несчастный случай. Старые грехи

Воха поднял голову — на тесной площадке перед дверью квартиры уже стоял участковый с понятыми: местной дворничихой — женщиной средних лет, со следами известных злоупотреблений на лице, и неопрятным мужчиной, как прикинул навскидку Воха, — ЖЭКовским водопроводчиком. Понятые восторженным шепотом обсуждали произошедшее. «Будет что обсудить в кругу приятелей сегодня вечером. А может, и раньше». Водопроводчик наклонился к дворничихе, но говорил нарочно громко: «Отпустили бы скорей, а то как начнут мурыжить, знаем, плавали». Участковый шикнул на него и оправил серую форменную куртку. Он был таким же молодым парнишкой, как и Кошель. Протирая повлажневший от пота околышек фуражки, он заметно нервничал: как бы вину за случившееся не повесили на него, мол, недоглядел, развел на участке бардак. А еще, он то и дело заглядывал через распахнутую дверь в крохотную прихожую, которую заполнили собой два дюжих санитара, и пытался понять, как себя вести: то ли сейчас подвинуть санитаров, то ли дождаться прибытия оперативников. Завидев на лестнице рыжий чуб Вохи, участковый все-таки решил заявить о себе как о местном начальстве и протиснулся в узкую прихожку. В комнате мелькали белые халаты. А на кровати лежало тело мужчины. Верхнюю часть туловища загораживала спина докторши, поэтому участковый смог разглядеть только ноги в дорогих кроссовках «Найк» на широкой подошве под укороченными спортивными брюками с фирменными белыми лампасами по бокам. Уж точно не бомж. На такие кроссовки сам участковый копил почти полгода.

На кухоньке сокрушенно вздыхал хозяин квартиры — старик Ильич. Он с облегчением встал, заметив полицейских, выросших в дверном проеме за спиной участкового.

Одновременно с ними из комнаты вышла докторша. Она протиснулась между мужчинами и едва не задела Кошеля выступающей вперед массивной грудью. Пока Кошель втискивался в угол, освобождая проход на лестничную площадку, докторша смерила его взглядом и пробормотала что-то невнятное насчет молока на губах. Затем, глядя перед собой уставшим взглядом, она стянула с рук резиновые перчатки и достала сигарету.

Носов сориентировался первым.

— Что тут у нас?

Он галантно щелкнул зажигалкой. Докторша прикурила и выпустила кольцо дыма.

— Мужчина, молодой. Без документов. По всем признакам — сердечный приступ. Тут вообще одни сердечники.

— То есть? — не понял Носов.

— Бабушке-соседке, которая тело нашла, тоже поплохело.

Ильич выступил вперед.

— Вера Власовна только от инфаркта отошла, а тут такое… — Старик разогнал рукой дым и выразительно кашлянул.

— А как она сейчас? — поинтересовался Кошель.

— У себя лежит. За стенкой. — Докторша затушила сигарету и метко швырнула окурок в жестяную банку внизу пролета.

Носов вздохнул:

— Ладно. Люди в белом, вы закончили?

Докторша кивнула санитарам, обступившим Ильича. Один из них пробасил:

— Здесь мы закончили. К старушке заглянем — нас вообще-то к ней вызвали.

Ильич закивал и указал морщинистой рукой на соседнюю дверь, обитую кое-где потрескавшимся коричневым дерматином.



Не дослушав санитара, Носов хлопнул по плечу Кошеля и протиснулся в квартиру старика. Старлей принял этот жест за команду начать осмотр и двинулся следом. Воха решил остаться на площадке и поговорить со стариком. Ведь здесь можно было курить.

— Как я понимаю, вы хозяин квартиры?

— Руденко Валерий Ильич. Доктор наук. Ныне пенсионер. Квартира моя, но я здесь не живу. Дети к себе забрали. А эту квартиру сдаем. Видите ли, пенсия у меня небольшая, да и детям подспорье.

— Ну, это ваше право, — мягко перебил его Воха. — Это ваш жилец? — кивнул в сторону комнаты.

— Я вообще не знаю, кто он такой.

Во время возникшей паузы стали слышны голоса в соседней квартире: Власовна тихо причитала, а докторша диктовала данные; судя по тому, что мужской голос монотонно переспрашивал, диктовала она их одному из санитаров.

Воха вздохнул. Теперь все усложнялось, поди найди, кто таков этот мистер Икс. Очередной висяк. Жалко Кошеля, первый выезд и такой облом.

— Жила здесь девушка, — старик продолжал. — Молодая совсем. Светой зовут. Сказала — заочница, на сессию приехала. С ней парень был, чуть старше. Но не этот. — Ильич кивнул в сторону комнаты и только сейчас заметил, что на нем по-прежнему были надеты очки Власовны. Он обеспокоенно повернулся в сторону соседской двери, прислушиваясь к голосам. Воха понял, что сейчас старик вряд ли скажет больше. Да и пора было взглянуть на тело. Интересно, как будет держаться Кошель? На своем первом трупе он, Воха, блевал прямо в шапку, опасаясь испачкать место преступления.

— Ладно, гражданин Руденко, разберемся.

Воха отодвинул старика и вошел в комнату.

В нос ударил резкий запах затхлости и недавних испражнений. «Умирая, человек испускает не только дух, — подумал Воха. — Грязная штука смерть, что бы там ни говорили самураи».

Подойдя к кровати, он первым делом взглянул на старлея. Кошель немного побледнел, но в целом держался неплохо. Присев на корточки, он заглянул под кровать, подсвечивая себе фонариком от мобильного телефона. Свет от окна перекрывал Носов, исследовавший подоконник за шторой.

— Ну, ни хрена себе! — едва прошептал, как ему самому казалось, Воха, на что Кошель и Носов разом вздрогнули.

— Чего орешь? — Носов стал рядом и уставился на тело.

— Нашелся! — Воха схватился за мобильный.

На кровати лежал мертвый Тимур Балабан, пропавший брат Тамары. Его посиневшие руки были привязаны веревками к спинке кровати, а ноги в белых кроссовках «Nike» стянуты строительным скотчем.






18




Тамара замерла с телефоном в руке. Она отрицательно качала головой, отказываясь верить в то, что услышала. На том конце еще «алекали», но Тамара уже выронила трубку, она закрыла лицо руками и горько заплакала. Новак поднял ее телефон с пола и присел перед ней на колени.

— Что случилось?

Тамара в отчаянии махнула рукой, не в силах произнести ни слова. Тогда Виктор схватил ее за плечи. Сейчас ему нужно было действовать решительно, требовать от нее ответа, иначе шок может вогнать в ступор, что в свою очередь может обернуться неврозом. Тамара и так пережила слишком много.

— Что произошло? Родители? Тома?

Тома подняла заплаканное лицо.

— Что родители? Ах, нет! Тимур! Тимур, он… умер.

Новак растерялся. Еще вчера он предупреждал Тому о возможности такого исхода, однако сейчас, будучи застигнутым врасплох этой новостью, почувствовал себя черным вестником, но быстро взял ситуацию под контроль.

— Вот. Держи! — Виктор протянул пакетик с одноразовыми бумажными платками. — Я не собираюсь просить тебя успокоиться. Наоборот! Советую дать волю чувствам и поплакать.

— Я снова теряю близких, Виктор. — Тамара неожиданно легко успокоилась.

Новак присел на диван и обнял ее за плечи.

— Я рядом, Тома. Приляг. На сегодня я отменяю все дела.

— Нужно ехать. Опознания Калганова недостаточно. Он не родственник. — Тамара резко встала, полная решимости поскорее покончить с этой болезненной процедурой.

Новак подхватился за ней следом.

— Тогда мы поедем вместе.

Она с благодарностью сжала его ладонь.

— Спасибо! Я только приведу себя в порядок.

Пока она направлялась в ванную, на ходу вытирая слезы, ее телефон на диване завибрировал. Следом раздался приглушенный звонок. Новак кончиками пальцев перевернул трубку и взглянул на дисплей. На экране высветилось «Боря». Виктор нахмурился. Из ванной выглянула Тамара:

— Кто-то звонил?

— Это снова Калганов. Наберешь его позже.

Новак прислушался к собственным ощущениям. То, что он вдруг вспомнил про черного вестника, настораживало. Странное определение выдало подсознание. Ведь если следовать фактам, черным вестником как раз оказался Калганов, именно он сообщил Томе страшную весть. Виктор стал анализировать: в Израиле при военных институтах введена должность «черный вестник», курс обучения которой составляет 60 часов. Специалист не только изучает все инструкции, но и проигрывает смоделированные ситуации, которые могут возникнуть по ходу миссии. Черный вестник — это тот, кто вынужден сообщить близким о смерти их родственника. Черные вестники никогда не звонят ни по телефону, ни в дверь, они всегда стучат, таковы правила. Затем они должны находиться рядом с семьей погибшего, пока не подоспеет помощь, психологическая поддержка. Оставлять человека после услышанной новости одного строго запрещается. Самое сложное для вестников, как говорят специалисты, те несколько секунд, пока костяшки пальцев дотрагиваются до дверной панели. Эти секунды — граница между прежней жизнью и тем, что будет после услышанной вести. Встречаться с семьей погибшего после всего этого черному вестнику строго запрещено. Он должен оставаться инкогнито. Кто сообщил Томе о гибели Макса? Новак готов был поклясться, что знает ответ. Это был Борис Шульга, который по воле Новака нарушил последнее правило и снова появился в жизни Тамары.





19




Боб возился с мотоциклом и злился на очередную заржавевшую гайку, которая никак не хотела отвинчиваться: «Что ж, не хочешь по добру, будет по-другому. Зальем тебя для начала «антиржавчиной», а потом…»

Вдруг у него за спиной залаял Бо-бо. Следом раздался истерический крик:

— Уберите собаку!

Боб нехотя поднялся, вытер руки о комбинезон и направился к двери. Там, прикрывая ноги объемистой кожаной папкой, суетился майор Заплава.

Боб насмешливо развел руками.

— Он еще никого не кусал на моей памяти. Это же маленькая декоративная собачка. Шпиц.

Заплава прижал к себе папку.

— Уберите, я вас прошу!

Боб подошел к собаке, взял на руки, погладил:

— Спокойно, приятель, все хорошо. Удивляюсь, отчего это он так разошелся. Обычно радуется гостям. Или вы не в гости? — Боб наконец рассмотрел майора. По его лицу скользнула едва заметная тень.

Бо-бо продолжал ворчать. Заплава боком обошел Боба и достал удостоверение: