Невеста для Хана. Книга 1

Я смотрела на этих людей и буквально каждой порой ощутила исходящую от них неприязнь, даже ненависть, направленную на моего спутника. Они смотрели на него с нескрываемым страхом и в то же время с ненавистью настолько лютой, что казалось от нее разогрелся и без того горячий воздух. Но в них было еще что-то… что-то неподдающееся определению. Я бы назвала это удивлением и… ожиданием. Их взгляды метались от меня к Хану и обратно, рты презрительно кривились. Одна из женщин даже плюнула себе под ноги. А девушка с собачкой, стоявшая рядом с молодым мужчиной и пожилым седым человеком с тростью, казалось сейчас сожжет меня заживо.

Но Хан на них не смотрел и даже не здоровался. Он направлялся к старику, сидящему в инвалидном кресле. И если вначале тот улыбался, завидев гостя, то теперь улыбка медленно сползала с его бледного морщинистого лица на котором узкие глаза походили на две прорези под которыми скрывается темнота.

— Ты мог заказать себе шлюху после церемонии обручения. Зачем было тащить ее сюда?

Когда я поняла, что старик имеет ввиду меня я захлебнулась воздухом, а Хан сдавил мою руку сильнее.

— Обручения? Ты опоздал, дед. Разве я не обещал тебе привести сюда свою жену? Познакомься — это Ангаахай. Моя женщина и называя ее шлюхой ты оскорбляешь свою венценосную фамилию.

Пальцы старика сдавили бокал, тот треснул на мелкие осколки, и он отшвырнул его в сторону. Сзади послышался сдавленный стон. И быстрые удаляющиеся шаги.

— Жаргал, Жаргаааал, — кричал кто-то. Я обернулась и увидела, как брюнетка бежит в сторону ворот, придерживая собаку под рукой, а за ней следом две женщины.

— Батыр! — рявкнул кто-то и я тут же обернулась в другую сторону. Пожилой мужчина, стоявший рядом с брюнеткой с яростью смотрел то на Хана, то на старика. — Я тебе не прощу этого унижения! Ноги нашей не будет в твоем доме! И о сделке забудь!

Развернулся и стуча тростью последовал за девушкой с ее свитой. Но старику, казалось было глубоко плевать на них обоих, он смотрел на Хана и его левый глаз слегка подергивался.

— Значит это твой выбор? Русская шалава?

— Не смей называть так мою жену, дед. Ты хотел, чтоб я женился — я это сделал. В своей дарственной ты забыл уточнить на ком.

Дед какое-то время смотрел исподлобья, а потом расхохотался. Он смеялся так взахлеб, что закашлялся и ему немедленно подали платок, который окрасился кровавыми пятнами.

— Ты стоишь того, чтоб у тебя была именно такая… — кивнул в мою сторону, — ничего другого ты не заслужил.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не плюнуть этому сморчку в лицо, но меня сдерживала сильная рука Хана, продолжающая сжимать мои пальцы.

— Все же намного лучше той бля****и, которую подсунул мне ты. Продолжай праздник, дед. Я исполнил твою волю. И хочу, чтоб ты исполнил то, что обещал…

Старик поднял голову и посмотрел на Хана таким же страшным взглядом как и у внука. Два мрака скрестившихся в ударе. Я даже услышала раскаты грома.

— Батыр Дугур-Намаев никогда не нарушает данное им слово. Все здесь принадлежит теперь тебе.

— Ппаааааа! — закричала женщина лет сорока пяти, в темно-зеленом наряде с покрытой головой, — Кааак? Каааак же так? Ты же говорил… ты же не можешь… Он брата… он же…

— Замолчи! Такова моя воля! Смирись!

Не глядя на нее ответил старик и протянул руку за новой порцией виски. Залпом выпил и в его пальцы вложили сигарету с мундштуком.

— Тебе нельзя, папа, — другая женщина, помоложе, схватила старика за руку, но он отпихнул ее в сторону.

— Поди прочь. Какая разница. Все равно скоро сдохну.

Женщина в зеленом прошла мимо меня и когда поравнялась со мной прошипела мне в лицо:

— Чтоб ты камни рожала, проститутка, или уродов, как и его бывшая! Он тебя все равно убьет, как и ее! Голову оторвет и кошке своей скормит! Долго не протянешь!

От ее слов внутри все похолодело, я посмотрела ей вслед, чувствуя, как сильно сдавило грудную клетку еще непонятным мне сильным страхом. Нет, я не боялась их… я еще сильнее начала бояться того, кого теперь называю своим мужем. От чего-то мне не казались ее слова пустыми… они повергли меня в ужас.

— Пусть она переоденется. В моем доме не принято ходить полуголой.

Старик бросил на меня уничижительный взгляд, а Хан усмехнулся и прижал меня к себе.

— Мне нравится. Я сам выбирал. Пусть все оценят какую красивую женщину я привел в твой дом, дед.

— У тебя ужасный вкус. Просто отвратительный.

— Неужели? Я ведь так похож на тебя. — потом обернулся к гостям, — что все замолчали? Празднуйте! Давайте, веселитесь! У вас есть повод — скоро ни одного из вас в этом доме не будет. Он теперь принадлежит мне.

И, повернувшись к деду, отсалютировал ему бокалом и так же осушил залпом… А я вдруг поняла зачем он на мне женился — насолить своему деду и получить наследство. И я не знала, что ужаснее: быть его игрушкой для плотских утех или стать женой и потом исчезнуть. Если игрушку могут выкинуть… то жену скорей всего закопают, чем отпустят.

— Мне все равно кого ты привел в мой дом… но одно из условий дарственной — правнук. Если в течении назначенного срока она не родит от тебя все обнулится!

Хан с рычанием обернулся к деду и схватил его за шиворот:

— Что значит правнук? Такого не было в договоре!

— Было. Внизу приписка о дополнении к дарственной под названием условие один точка четыре. Там сказано, что в случае невыполнения данного пункта все мое имущество отойдет к мужу моей старшей дочери. Ты всегда слишком тороплив, Тамерлан.

— Тыыыыыыыы! Тыыыы же знаешь… мне нельзяяяяя! Тыыыыыыы….

— Старый сукин сын. Я знаю. Но как иначе я бы мог поймать тебя за яйца? Или ты считаешь меня идиотом? — схватил Хана в ответ за воротник, — Решил обдурить самого черта? Хера с два. Или наследник или останешься ни с чем.

Они смотрели друг другу в глаза, а у меня выступил холодный пот на спине и задрожали колени.


За обедом все молчали. Стучали вилками и ложками и максимум шептались. Мне казалось, что обо мне. Я ловила на себе их взгляды. Так смотрят собаки из подворотни, когда кто-то украл их кусок тухлого мяса. Внезапно свалившееся на меня «счастье» назвать иначе я не могла. Хан сидел рядом со мной, развалившись на стуле и презрев все правила этикета, как всегда ел жадно руками. Официант приносил ему добавку, подливал в стакан темно-бордовый напиток и стоял за спиной готовый выполнить малейшую прихоть.

А я ежилась как от змеиных кусов и буквально кожей ощущала взгляды его семейки. Особенно пристально на меня смотрел глава семьи. И мне было страшно. Этот человек меня возненавидел с первого взгляда. Если и есть кто опаснее самого Тамерлана — это его дед. Особенно при том, что он рассчитывал женить внука на другой женщине.

— Ешь, — уже привычный приказ возле уха, а я ковыряю вилкой и кусок в горло не лезет. В голове крутятся слова деда насчет наследника. От одной мысли об этом я покрываюсь гусиной коржей и мой желудок готов исторгнуть все содержимое.

— Ешь, мне не нравится, что ты худеешь. Скоро не за что будет держаться.

Это звучало как путь к спасению. Перестать ему нравиться и больше никогда не чувствовать на себе его мерзких ласк и не ложиться под него, стиснув от боли зубы.

— Перестанешь меня возбуждать — откручу голову и выкину.

Судорожно сглотнула и вилка дрогнула в руке.

— Пока я хочу тебя трахать — ты жива. Так что старайся мне нравиться.

Я насильно впихнула в себя кусок мяса и запила соком. Мясо оказалось на удивление вкусным и тающим во рту. Аппетит пришел во время еды, и я почти все доела.

— Молодец. Люблю, когда ты послушная. Меня это заводит.

И положил руку мне на колено, заставив сжать бокал пальцами. Погладил ногу и потянул материю платья вверх. Я отодвинулась и резко встала.

— Куда? — глядя на меня исподлобья, сжимая вилку мощными пальцами.

— Мне надо.

— В туалет? Называй вещи своими именами и станет жить проще.

Кивнула и вышла из-за стола. На самом деле, не зная куда идти, но везде дышалось легче, чем рядом с ним. Я пошла в сторону дома, наивно надеясь, что сразу же найду нужное мне помещение. Но оказавшись в доме я словно попала в средневековую крепость. Все двери похожи одна на другую. Направилась по коридору вперед, стараясь не смотреть на головы животных с оскаленными пастями и на висящие на стенах мечи и ружья.

— Вы видели эту …эту белобрысую шлюшку? Как он посмел привести ее в наш дом?

Отшатнулась назад и прижалась спиной к стене. Дверь в одну из комнат была приоткрыта и там явно говорили обо мне.

— Отец Жаргал не простит. Идиот Тамерлан. Променять такую женщину на убожество. Во что одел ее. Привел бы голой.

— Плевать. Он ее вышвырнет через месяц-два. Она ни о чем. Тупая и молчаливая моль. Смотрит, как загнанная телка своими глазами и хлопает ресницами. Он заскучает с ней. Нет ни искры, ни изюминки.

И меня задевало. Почему-то ужасно задевало, что они так говорят обо мне. Хотелось ворваться туда и оттаскать обеих за волосы. И плевать, что это дом самого Дугур-Намаева. Я не знаю кто они и знать не хочу.

— Думаешь? Видала, как смотрел на нее? Как будто сожрать готов и кости обглодать. Даже на Чимэг не смотрел так…

— Чимэг мертва. ее смерть была жуткой и эту русскую рано или поздно ждет тоже самое. Скорей бы!

— По завещанию Тамерлан должен вернуться в этот дом.

— Только этого не хватало. Я не стану жить с белой пигалицей под одной крышей. И дети мои с ней за один стол не сядут.

— Уже сидят. Она же здесь на ужине.

— Интересно он свою убогую привезет? Покажет наконец-то людям? Или так и будет держать как чудище взаперти?

— Спрячет снова. Стыдится ее. Позор, выставленный напоказ. Исчадие ада породило такое же исчадие и все пороки видны налицо.

— Где он откопал эту шлюшку? В каком притоне нашел?

— В какой-то очередной подворотне, куда наведывался постоянно. Денег дал. Кто согласится за него выйти? Он же жуткий и мерзкий! Только ради бабла! Да и чудище его безногое никому не сдалось.

Не совсем понимая, о чем они говорят я все равно не вытерпела. Меня вдруг накрыло. Произошло замыкание внутри, и я в ярости распахнула дверь настежь. Увидела двух женщин, стоящих на балконе с дымящимися чашками и гневно посмотрела на обеих.

— Говорит за спиной только тот, кто до смерти боится сказать всю лживую мерзость в глаза.

Они в удивлении уставились на меня.

— А теперь можете повторить. Давайте. Что замолчали?

Но они словно языками подавились, их рты чуть приоткрылись и в глазах промелькнул искренний ужас. Что, сучки злобные не ожидали? Давайте скажите мне в глаза свои мерзости!

— Мои тетушки любят поливать грязью только шепотом и только втихоря. — раздался голос Хана за спиной и его руки легли мне на плечи. — потому что сказать мне это в лицо кишка тонка и памперсы слишком дешевые — протекают. Да, Цэцэг? Ты знаешь, что такое памперсы? Или твой муж все еще взбирается на тебя вхолостую? Или уже не взбирается? Сколько у него бастардов?

Молодая женщина в сиреневом наряде судорожно сглотнула ее глаза сверлили Хана ненавистью, но она не перечила.

— А ты, Оюун, так же красноречива была, когда при тебе невинную убивали или язык в зад заткнула и молчала, как трусливая ослица?