Охотник. Чужой

Олег подошел к купцу, точными экономными движениями рассек притягивающие к мачте веревки и, вонзив в палубу меч, глухо сказал:

– Вперед!

А сам снова выпустил сноп зеленых молний, еще один, и еще, еще! Он буквально фонтанировал молниями, как неисправная высоковольтная вышка, и делал это не задумываясь, будто занимался колдовством много лет, и это было привычным, обыденным занятием армейского боевого мага.

Он не видел, что делал купец, освобожденный от пут. Только слышал. Рев, утробное хаканье, хруст.

А еще – чуял. Запах крови, запах нечистот. Запах смерти.

Команда начала разбегаться от боевого мага сразу после того, как он выпустил второй заряд парализующих молний. Но человек тридцать осталось на месте. И все они были убиты.

Когда в Олега полетели стрелы, он был к этому уже готов. Отступив за мачту, он выпустил в сторону стрелявших два плазмоида, разнеся вдребезги и капитанский мостик, и надстройку, что находилась под ним. Эффект был таким, как если бы в корму корабля попал крупнокалиберный снаряд.

Корабль горел. Палуба была усыпана обломками, мертвыми телами – вперемешку лежали и члены команды рейдера, и рабы, которые им служили. Купец рубил всех подряд, косил, как косарь косит траву, не особенно заботясь о том, какая травинка попадет под его косу. Он просто уничтожал всех, кто попадется под руку, не обращая внимания ни на торчащую из бедра стрелу, ни на раны, ни на сломанный нос и рассеченный лоб.

Когда начался пожар и поблизости не осталось никого из тех, кто представлял опасность, купец было ринулся вперед, добивать всех живых, но Олег его остановил:

– Уводи на свой корабль! Жену, дочерей – уводи! Всех уводи! Я прикрою, сколько могу!

Купец быстро рассек веревки, связывающие оставшихся в живых телохранителей, у членов команды, те взяли мечи у мертвых пиратов и начали отступление к своему кораблю. Купец легко, как тряпичных кукол, взвалил на плечи бесчувственных жену и старшую дочь – младшую подхватил один из телохранителей, – и они побежали к своему кораблю.

«Синяя птица» так и стояла пришвартованной к торговому судну, намертво притянутая к нему паутиной веревок, заканчивающихся острыми якорями. Вернее, не стояла, а дрейфовала по гладкой, как стекло, поверхности моря…

Олег не помнил, сколько простоял на носу корабля. Как только он видел какое-то нездоровое шевеление, тут же пускал туда плазмоид, стараясь делать так, чтобы тот не превышал размера кулака. Но даже в этом случае эффект был таким, как если бы он врезал по цели из артиллерийского орудия.

Корабль уже полыхал, и люди выбрасывались с него в воду, тем более что метрах в двухстах дрейфовала галера, одна из тех, что защищали купеческий корабль. Он даже не задумывался, что будет делать дальше. Просто стоял и «стрелял». А когда кто-то хлопнул его по плечу, едва не ударил парализатором и только в последнюю секунду отменил боевое заклинание. Это был один из телохранителей, что стояли рядом с купцом. Телохранитель мотнул головой в сторону купеческого корабля и крикнул, перекрывая рев огня, пожирающего израненную галеру:

– Уходить надо! Хозяин послал за тобой! Скорее! Уходим! Если наш корабль загорится – конец!

И только тогда Олег вышел из забытья, полностью воссоединившись со своим телом.

И тут же ощутил боль – горела обожженная языками пламени кожа, болело плечо, распоротое ударом то ли меча, то ли ножа. Олег даже не помнил, откуда взялась эта рана – то ли кто-то метнул в него нож, то ли нанесли удар из толпы, когда он убивал капитана. Да какая разница, откуда? Главное, что она не сильно кровоточила и не мешала идти.

Левый рукав был разорван в трех местах. Стрелы оставили на коже рваные борозды, вонзившись затем в доски палубы. Вон они торчат – перья скукожились от жара, трещат и воняют паленым.

А может, это трещат волосы Олега? Пламя все ближе и ближе, пересохшее дерево разгорается, как пионерский костер, предусмотрительно политый маслом.

Бежать! Скорее! Бежать!

Олег побежал, запрыгнул на ограждение носовой части корабля, перескочил на веревочную лестницу, опущенную на палубу рейдера, и довольно-таки ловко (спасибо тренированному телу Семига) забрался на высокий борт «купца». Люди на «купце» кричали, рычали и стонали, наваливаясь на багры, и рейдер, превратившийся в плавучий костер, медленно начал отдаляться от борта бывшей жертвы.

И вовремя! Уже когда расстояние между кораблями составило метров пятьдесят, на рейдере грохнул взрыв, и над кормой горящего корабля поднялся высокий столб коптящего пламени.

Похоже, что пламя добралось до запасов горючего вещества, предназначенного для бомбардировки вражеских судов из катапульт – подумалось Олегу, но больше ему раздумывать не хотелось. Он опустился на палубу, оперся спиной на бортовое ограждение и застыл, опустошенно глядя на солнце, низко склонившееся к горизонту, на немногочисленных людей, бродивших по палубе и о чем-то говоривших.

Олег не понимал, что они говорят. На какое-то время речь окружающих превратилась в бессмысленный набор звуков. Землянин внезапно забыл язык, данный ему памятью Семига, – то ли от нервной перегрузки, то ли от опустошения после массированного, на пределе возможностей, колдовства.

А может, и все, вместе взятое, но только когда над Олегом наклонилось широкое бородатое лицо купца и тот что-то спросил, Олегу понадобилось много усилий, чтобы понять – чего же тот от него хочет. А когда понял, слабо махнул рукой и, криво усмехаясь, сказал, что посидит здесь, отдохнет, и не надо беспокоиться – с ним все в полном порядке.

И потерял сознание…





* * *


У Олега уже вошло в привычку после пробуждения долго не понимать, где же он находится. Хотя, что значит – «привычка»? Разве привычка может возникнуть всего за… сколько дней?! Черт подери, он тут находится меньше недели, а событий столько, что иным хватит на несколько жизней! От взлета наверх до падения вниз, на самое дно – часы! Буквально – часы! Вот он аристократ древнего рода и через несколько часов – ниже низшего, раб!

А теперь кто? Теперь он – КТО?!

Олег осмотрелся. Он находился в довольно-таки большой каюте, отделанной лакированным деревом. На стенах – картины, гобелен над кроватью. На гобелене – море, чайки и пускающий фонтан кит. «Налетай, торопись, покупай живопи́сь!» – вспомнилось Олегу, и он невольно усмехнулся. «Плюшевая безвкусица» – так вроде это называется?

Вздохнул, потянулся и обнаружил, что лежит совершенно голым под чистым лоскутным одеялом. Да и одеяло-то не такое уж… хм-м… лоскутное! Лоскуты цветные, шелковые и складываются в узор – ромбики, кубики. Странное одеяло, будто женское. Девичье?

Скрипнула дверь, и в каюту ворвался свежий морской воздух, а с ним – красивая молодая девица, которую Олег уже раньше видел. Только голую, совсем без одежды. И при очень неприятных для нее обстоятельствах.

Девушка была бледна, но двигалась уверенно, на ее точеном, будто вырезанном из мрамора лице сияли огромные голубые глаза – и это при темных волосах, что очень нетипично для обычных людей. На Земле такое бывает очень редко. Вдруг подумалось: «Волосы крашеные?»

Да, это не Земля, и он, Олег, здесь пришелец. А эту девочку он сегодня выручил из огромной беды, хотя ей все-таки досталось по полной. Такова судьба женщин Средневековья, Олег читал – если в те времена красивая девчонка попала в руки солдатни – судьба ее предрешена. Впрочем, так было всегда. В Отечественную войну немцы на территории СССР творили такое, что даже читать об этом страшно… а ведь не Средневековье! Вроде как цивилизованная Европа!

– Проснулись? – спросила девушка без улыбки, твердым, грудным голосом. – Я поесть принесла.


Она поставила поднос возле постели, на столик, прикрученный к полу, и так же твердо спросила:

– Вас покормить? Сами сможете?

– Э-э-э… – не нашелся что сказать Олег, слегка смущенный близостью девушки, от которой пахло чем-то ароматным, будто она только что вымылась хорошим шампунем. А еще – он вдруг представил ее нагой, униженной, испачканной кровью и грязью. Увидел пиратов, глумящихся над ее красивым телом.

Ему почему-то вдруг стало стыдно. Ведь решился он на бунт только тогда, когда очередь дошла до маленькой девчонки, фактически отдав на растерзание мать этой девочки и сестру, которая, если бы Олег опомнился раньше, была бы сейчас цела и невредима.

– Ты как себя чувствуешь? – спросил он совершенно автоматически, не сообразив, что его вопрос может ударить девушку в самое сердце, напомнив о том, что было с ней несколько часов назад. А когда сообразил, попытался исправить положение, перескочив на другую тему. Но вышло это все неуклюже и тупо, что расстроило Олега еще больше. – Я сколько времени был без сознания?

– Два дня… – тихо ответила девушка, которая от первого его вопроса вздрогнула, будто ее кольнули булавкой. – Вы потеряли сознание, вас отнесли в каюту, раздели, вымыли, и с тех пор вы спите. Я заходила к вам, смотрела, приносила еду, потом уносила. Хорошо, что поспали, – сон лечит – Девушка шагнула к двери, но Олегу почему-то не хотелось, чтобы она уходила. Потому он дернулся, протянул к ней руку и попросил:

– Посиди со мной. Мне нужно с тобой поговорить. Очень нужно!

Девушка помедлила, внимательно посмотрела Олегу в глаза, медленно кивнула и, подойдя к кровати, села в ногах Олега, аккуратно поддернув на коленях светло-голубое с узором по краю подола платье, очень напоминающее русский сарафан. Впрочем, ничего удивительного в том, что в этом мире женщины носят сарафан, не было. Самая простая и удобная женская одежда. В жару пропускает воздух, охлаждая тело, в холод – удерживает тепло. Под сарафаном даже нижнее белье можно не носить – все равно ничего не видно. И грудь подчеркивает – если сделать хорошее декольте.

У девушки глубокого декольте не было, но того, что было, – достаточно, чтобы увидеть часть прекрасной, соблазнительной груди. На которой, увы, были видны следы рук насильников. Женская кожа тонка – тронь – и тут же синяк. Олег это хорошо знал – и как врач, и как любовник.

– Как тебя звать?

– Я Марго, – просто ответила девушка, помолчала, добавила: – Скажите, а правда, что вас продала в рабство ваша жена?

– Ты откуда знаешь? – неприятно удивился Олег, сердце которого забилось чаще. Похоже, что слухи о его невезении летели впереди него самого!

– Многие из рабов с рейдера перешли к нам. Отец обещал их отпустить, если они помогут управляться с кораблем. У нас ведь многих побили. На наше счастье, гребцы остались целы. Так что плывем нормально. Это ведь вы разбили галеру охраны?

– Я… – не стал скрывать Олег. Впрочем, а что он может скрыть, если все ей известно? И не только ей. Интересно, как отреагировал ее отец, когда узнал, что во всех бедах виноват именно тот, кто его спас?

Девушка будто услышала его мысли:

– Отец вам очень благодарен за спасение нашей семьи. И обещал сделать все, чтобы вам помочь, если такая помощь нужна.

– А сам-то он как? – Олег вспомнил стрелу в ноге, порезы, ушибы, изрезанные веревками руки и синяки под разорванной в клочья рубахой. – С ним все в порядке?

– Не совсем, – нахмурилась девушка. – Рана на ноге воспалилась. И на руке. У него лихорадка. Он передал вам, что хотел бы вас видеть, если вы уже в силах. После того, как поедите, конечно! Он хочет с вами поговорить.

Олег хотел спустить ноги с кровати и встать, но тут же вспомнил, что лежит голышом. Так-то он не был стеснительным, но все-таки – в присутствии молоденькой девушки – неудобно.

– Мне бы одеться… во что-то! – попросил Олег, и девушка тут же вскочила с кровати:

– А вот, в шкафу! Дура я, сразу вам не предложила! Простите! Сейчас!

Она бросилась к шкафу, достала стопку одежды и, положив на кровать, отошла к окну:

– Одевайтесь, я не буду смотреть! Хотя можете и не стесняться – это я вас обмывала, слугам не доверила.

Но все-таки отвернулась, и Олег невольно усмехнулся – девочка-то непростая. С характером! То-то она так легко перенесла насилие, и ходит, разговаривает как ни в чем не бывало. Впрочем – а кто знает, легко она перенесла или нет? Мало ли как она говорит и выглядит – в душу-то к ней не влезешь.

Олег взял одежду, разобрал стопку по мере актуальности и стал одеваться, с удовлетворением констатировав, что одежда очень хорошего качества, и похоже – ему очень даже впору. Как на него сшита. И это радовало.

Олег не был пижоном, но перед красивой девушкой ему хотелось выглядеть поинтереснее – сам не понимал почему. Синдром альфа-самца? Или он влюбился?

Время покажет… а девчонка и правда красива, да.





Глава 7




Купеческий корабль, конечно, резко отличался от боевой галеры. Широкий, как футбольное поле, медлительный, как ледокол, он был гораздо удобнее для пассажиров, чем боевой корабль, на котором каждый сантиметр использовался максимально эффективно, и даже капитан не мог себе позволить роскошной каюты, какая была у хозяина купеческого «грузовика». В этой каюте могла улечься целая рота бойцов – если бы кто-то позволил им поганить драгоценные ковры, коими был застелен пол.

Виднелись следы побоища – замытые, но не до конца выведенные темные пятна, образовавшиеся явно не от пролитого вина или соуса, на стенах, отделанных темно-красным деревом, – дырки от стрел и зарубки. Пара ковров тоже прорублены – тут, скорее всего, поработал здоровенный пожарный топор, вроде тех, что был укреплен на каждой из мачт корабля.

Олег знал, зачем эти топоры, что ими делают, когда падает сломанная мачта, но также знал, что бывает, если невероятно сильный человек отбивается таким топором от наседающих на него врагов. Видел на палубе. Зрелище, честно сказать, не для слабонервных…

Купец лежал на кровати возле приоткрытого окна-иллюминатора, и когда Олег с сопровождающей его Марго вошел в каюту, не сразу обратил внимание на вошедших, и только когда дочь подошла ближе и положила ему на лоб руку, щупая температуру, открыл глаза и повернулся к чужаку.

– Подойди. Присядь! – пророкотал он, делая слабое движение пальцами, указывая на стул возле постели. Стул был прикреплен к полу хитрым металлическим захватом, и, как Олег заметил, такие захваты были по всему полу каюты – там, где их не закрывали толстые, пушистые ковры.

Удобное изобретение. Олег не помнил упоминания о такой штуке в земной литературе по морскому делу. Впрочем – может, такое где-то и было, Олег слишком далек от кораблестроения, чтобы утверждать категорично.