Пасть. Трилогия

На этот раз не попалось ничего лишь длинногорлая бутылка импортного обличья, явно для сдачи не годящаяся, и собачий хвост. Да-да, именно рыжий собачий хвост, совсем недавно расставшийся с законным владельцем, хвост самого затрапезного, не породистого вида, с застарелыми репьями, намертво спутавшимися с шерстью. Хвост Ботва зашвырнул обратно в кусты, мельком подумав о странных развлечениях иных поддавших граждан, а бутылку держал в руке, размышляя, не прихватить ли её с собой и заправить вечером разведённой «Льдинкой» в видах произведения впечатления на Гороховну. Как раз в тему пойдёт, она баба интеллигентная, культурная, нажравшись стеклорезом или аптекой ругается на ненаших языках (перемежая и редко попадающими в печать словами великого и могучего ). От таких размышлений Ботву отвлекли неясные звуки прямо по курсу, сопровождавшие некое трудно различимое сквозь кусты шевеление.

Он остановился, перехватив поудобнее трубу. Неужели опять те суки? То-то с этого краю всё как метлой выметено Но там были не суки, по крайней мере не в переносном смысле, в доносящихся сквозь зелень звуках явственно прорезалось низкое рычание. Расплодились тут Ботва злобно и сильно швырнул в кусты столь приглянувшуюся бутылку, враз позабыв о грядущем светском рауте с Горо-ховной

Дальнейшее напоминало плохо сделанный мультфильм старых времён, когда художников-аниматоров ещё не заменили неутомимые компьютеры, а они, иные художники, от торопливости или просто лени не слишком тщательно прорисовывали все фазы движений, и экранное действие получалось рваное, с режущими глаз скачками-переходами.

Слов таких Ботва не знал, но именно так ему виделись последовавшие секунды: огромная, обросшая чёрной шерстью туша прыгает на него над кустами, небывало длинным и высоким прыжком Ботва ничего не успевает, да и никто бы не успел но тварь сама напарывается на выставленную вперёд трубу хрустко, с лёту, мордой и вместо своей цели горла врезается в живот Ботвы. Потом Ботва бежит напролом к воде, почему-то именно к воде, выпавшие кишки мешают, цепляются за ветви, но он мчится, ни на что не обращая внимания. Потом падает поскользнувшись на осклизлом, окровавленном куске рыжей шкуры. Потом сразу, без перехода одна только, ничего больше он не видит рвётся к горлу, он прикрывается рукой Потом состояние космической невесомости, рука его рука! растопыренные пальцы, запястье, часть предплечья уплывает по воздуху, медленно поворачиваясь, рядом крохотными спутниками красные шарики, вылетающие из её разорванных вен и артерий Потом снова, неимоверно распахнутая во весь горизонт, во всю Вселенную она сама и есть Вселенная, необъятная и готовая поглотить Потом Никакого потом для Ботвы не было.

Доклад Марченко Чернорецкого (уцелевший фрагмент)

в письменных древнерусских источниках полоцкий князь из династии Рюриковичей Всеслав Бречиславович (ум. в 1101 г.). Указания на ликантропию Всеслава встречаются в четырёх относительно коррелированных документах [13, 17, 19, 29]. Генезис явления неизвестен, сообщения «Повести временных лет» (Лаврентьевский и По-лоцко-Туровский варианты) позволяют предположить, что имел место случай спонтанно-наследственной ликантропии. Всеслав Бречиславович родился от связи своего отца Бречислава (сына Изяслава, внука Владимира Святого) с дочерью волхва-кудесника; вариант Радзивилловской летописи «родился от волхвования». При рождении имел на голове знак неустановленного характера т. н. язвено (версия ак. Лихачёва, вошедшая в классические комментарии, о том, что упоминаемое язвено было «сорочкой», т. е. остатками плодного пузыря, представляется малоубедительной). Именно наличием данного знака летописцы объясняли кровожадность Всеслава («немилостивъ есть на кровьпролитье»).

Судя по ряду указаний, ликантропия князя кратковременно и спонтанно проявлялась в моменты реальной и серьёзной опасности для жизни (побег после проигранной битвы при р. Немиге в 1067 г., побег от врагов из г. Белгорода в 1069 году и т. д.) и завершалась полной ремиссией (вариант 26). Описания происходившего неполны, но очень схожи: «в ночи рыскал волком», «скакнул лютым зверем» (т. е. также волком), снова «скакнул волком». Все указанные эпизоды имели место ночью и отличались неправдоподобно высокой скоростью передвижения. Если сообщение «Слова о полку Игореве» о проделанном Всеславом за одну ночь («до петухов») в образе волка пути между Киевом и Тьмутараканью (более 1000 км по прямой) доверия не заслуживает, то в «Поучении» кн. Владимира Мономаха приводится достаточно правдоподобный случай

Глава II

Нет, где и как бы тебя ни швыряло по свету, умирать надо возвращаться в те места, где родился.

Как стронутый с лёжки заяц, несётся вроде беспорядочно вперёд и совсем пропадает из виду, только слабый голос гончей доносится издали, но, заложив огромный круг, возвращается обратно и падает от меткого выстрела на родной полянке, разгребая подёргивающимися ногами багровые и жёлтые листья. Или скорее как лососи, избороздившие все просторы огромного океана, возвращаются на исходе жизни к истокам крохотных родных речушек то ползут брюхом по гальке, то взлетают стремительным прыжком над водопады и умирают там, где родились

Так или примерно так думал старик, хотя едва ли смог бы выразить словами эти образы, просто скупо бы сказал, что хочет повидать перед смертью Сибирь, да не судьба, видно.

Хотя грех жаловаться, привык за десять лет к местам этим, привык и даже полюбил: полюбил старый деревянный дом, унаследованный от старшей сестры; полюбил и скромную здешнюю природу, отнюдь не поражавшую размахом и величественностью пейзажей, буйством рек и бескрайностью тайги, мирно журчащую Кузьминку, почти не видную летом сквозь зелень ольх и кустарников, невеликие осиновые рощи, таящиеся по укромным оврагам, и, конечно, старые парки старые, заросшие, превратившиеся просто в леса, прорезанные аллеями, и позабывшие своё блестящее императорское прошлое: стук копыт, и звон шпор, и торопливые поцелуи под густыми кронами дубовой аллеи, и мнущийся под жадными руками шёлк придворных платьев, и щелчки взводимых курков на скрытой от глаз утренней поляне, и негромкую команду: «Сходитесь!» а может, и не позабывшие, может, грезящие блеском Империи в бесконечном сне полуразрушенных дворцов над затянутыми ряской прудами

И нехитрые крестьянские заботы полюбил старик огород, сад, дрова к зиме, хоть и непривычно было поначалу, после того как прожил всю жизнь на казённых квартирах и флотских пайках. Сказал бы кто лет двадцать назад, что будут у него и кролики, и куры, и даже корова, не поверил бы, рассмеялся бы, как весёлой шутке: корова? молоко? да нет, ребята, я из молочного только молочными железами интересуюсь

Однако вот как всё повернулось прошло двадцать лет, и сейчас, этим тёплым июньским вечером, он шёл на выпас за Магдаленой неизвестно, отчего четыре года назад покойной жене стукнуло в голову этакое коровье имечко Да Бог с ним, с имечком, было бы полно вымечко старик улыбнулся пришедшему в голову двустишию. Раньше, в прежней жизни, подобные стишки получались у него хлёсткие и малоцензурные, принеся старику славу одного из первых хохмачей Тихоокеанского флота. Давно это было, ой как давно Но старик не страдал ностальгией. Всю свою жизнь он прожил, не оглядываясь назад. Цель и способ её достижения и никаких ностальгии с рефлексиями.

Правда, какие уж теперь цели, на шестьдесят-то восьмом году дальше чем на месяц вперёд и загадывать не стоит

Он почти дошёл осталось подняться по склону, обогнуть заросли кустарника, отвязать Магдалену и

Старик остановился. Коровы на лужайке не было.

Генерал аккуратно сложил пачку фотографий. Сомнений не оставалось, но всё-таки он спросил:

Ошибка исключена?

Исключена, подтвердил очевидное Капитан. Теперь, странное дело, когда потенциальная угроза превратилась в реальную, требующую ответных действий опасность, он успокоился совершенно. Тянувшиеся больше месяца усиленные и подспудные поиски контейнера ничем не закончились, штамм сработал, и сработал самым поганым образом, поставив под удар всё их дело, но зато исчезла проклятая, изматывающая неизвестность. Ловля чёрной кошки в тёмной комнате закончилась. Начинается охота на смертельно опасного, но зримого и осязаемого противника.

Месяц командировок, месяц, когда отсыпаться приходилось в самолётах он мотался по бескрайним просторам бывшего Союза (и Седой, и Руслан тоже), не зная и не предполагая, где может всплыть проклятый контейнер.

Череда окровавленных и растерзанных трупов слилась в один непрерывный кошмарный калейдоскоп.

Дальневосточный рыбак, задранный белогрудым медведем, считавшимся вроде относительно мирным и не хищным по сравнению со своими бурыми и белыми родственниками; алкаш из Усть-Кулома, скончавшийся под ёлочкой в обнимку с трёхлитровой банкой бодяжного спирта и безбожно обгрызенный какими-то мелкими хищниками из породы куньих, завершения экспертизы Капитан не стал дожидаться, улетел, как только лично убедился, что характерных укусов ликантропа на трупе нет; ребёнок с выжранным уссурийским леопардом лицом зрелище, заставившее пожалеть, что этих реликтовых тварей осталось на всю российскую тайгу около тридцати особей Капитан предпочёл бы ровное и круглое число ноль, невзирая на все лицемерные стоны «зелёных» экологов и прочих любителей животных, предпочитавших любить крупных хищников из своих безопасных и далёких от леса квартир, не стоявших над растерзанными детскими трупами и не беседовавших с их бившимися в истерике матерями

Каналы Генерала работали бесперебойно, сообщения поступали и поступали, Капитан раньше и представить не мог, сколько людей в стране погибает на клыках, на зубах, на рогах и бивнях диких животных. И сколько жертв на счету у зверей, числящихся вроде ручными и домашними. Очень много

Но теперь всё закончилось. И началось снова. Контейнер всплыл, и всплыл под самым носом. Два нападения, вернее, два зафиксированных нападения, другие растерзанные в глухих уголках люди могли числиться пропавшими без вести. Обе жертвы убиты и частично сожраны

Ну что же, приступим Генерал встал из-за стола, достал и развернул большую карту. Потом снял трубку и пригласил в кабинет Эскулапа.

Коровы на выпасе не было.

Он не стал изумлённо ахать, или протирать глаза, или хвататься за голову, не стал вообще как-либо внешне реагировать. Крепче стиснул в руке небольшой ломик-фомку им он забивал стальной костыль, к которому крепилась цепь

Почему цепь старик и сам не знал, вроде смутно вспоминалось, что на родине, в Сибири, привязывали скотину на длинные верёвки Или то были не коровы, а козы, а коров пасли стадом, без привязи, с пастухом и двумя подпасками? Он уже не помнил, но все местные жители пользовались длинными и относительно тонкими цепями

Цепь, кстати, на месте осталась лежала в сочной и яркой июньской траве, вытянувшись в ровную линию. И старик медленно пошёл вдоль неё, словно надеясь, что на другом конце обнаружится Магдалена, прилёгшая отдохнуть в какую-нибудь ямку, канавку, ложбинку и совершенно незаметная со стороны. Вот только нет никаких ложбинок на давно знакомом выпасе.

Точно! Трети цепи не хватает Так ведь и не собрался заварить разошедшееся звено, не хотелось идти на поклон к Ваське-сварщику понадеялся на русский авось и несколько витков толстой медной проволоки вот она и торчит печальным обрывком из ставшего последним звена. А старику искать неизвестно куда убредшую Магдалену по всей немалой пустоши, по всем её лужайкам, овражкам и кустарникам и хорошо, если до темноты управится

Он управился до темноты. Отыскать Магдалену вообще никакого труда не составляло достаточно оказалось пройти несколько десятков шагов по направлению, указанному вытянувшимся обрывком цепи, и протиснуться сквозь явственный свежий пролом в кустах Корова нашлась там, сразу за проломом.

Точнее сказать, нашлось то, что от неё осталось.

Сколько их? Не надо забивать мне голову предполагаемой плотностью популяции и гипотетической величиной ареала. Скажите попросту, Эскулап: сколько их?

Не знаю. Слишком мала статистика. Надо подождать. Вот будет десять пятнадцать эпизодов, достоверных эпизодов при том, что неучтённых не останется и я вам отвечу. Назову число голов в стае с вероятностью девяносто пять процентов.

Капитан вертел в руках паркеровскую ручку и боролся со жгучим желанием вогнать её в глаз Эскулапа, явно над ними издевавшегося. Он зримо представил, как тот нелепо взмахнёт рукой, безуспешно пытаясь заслониться, как острое золочёное перо проткнёт веко, глазное яблоко и мягко войдёт в мозг. И как задёргается это ожиревшее тело, не понимающее, что уже мертво

Возможно, Эскулап что-то прочитал на его лице, потому что сменил тон и сказал, почти оправдываясь:

Никто вам сейчас точнее и не скажет, в мире нет ни одного специалиста по образу жизни обитающих на воле ликантропов. Ни одного! Все наблюдения в клетках мало чего стоят И ещё меньше стоят все слухи, сказки и легенды-страшилки. Чёрт возьми, мы даже не знаем, сколько ему нужно мяса для поддержания миофибрилл в сверхактивном состоянии и сколько длится активная фаза и когда наступает релаксация в клетках они могут неделями пребывать в полуспячке, ничего не жрать и почти не двигаться Здесь нужна работа серьёзных зоологов и зоопсихологов, длительная, не на один год работа. А я специалист в биохимии, понимаете вы? Я могу попытаться объяснить, как мышцы оборотня умудряются расщеплять АТФ, получая при этом в три раза больше энергии, чем при аналогичном процессе у человека. Но понятия не имею, как, когда и каким способом тварь предпочитает набивать себе желудок


Придётся расширить квалификацию, твёрдо сказал Генерал. Зоопсихологов нам в помощь в ближайшее время не ожидается. И не надо так уж прибедняться, Эскулап. В своё время вы просеяли груду информации о ликан-тропах, должен же остаться какой-то сухой остаток, то, чему можно доверять и на что можно опереться?

Все источники твердят об одном и том же наиболее близким аналогом поведения ликантропа является модус вивенди волка. Волка-людоеда, волка, почувствовавшего вкус к человечине. В принципе те данные, что у нас есть, в такую схему укладываются. Тогда стоит ожидать следующего: в ближайшие месяцы нападения на людей будут редкими и случайными, можно сказать, только на тех, кто сам полезет на клыки Летом для всех хищников пищи хватает: птицы выводят птенцов, а звери детёнышей, и те, и другие добыча лёгкая; опять же скотину держат не в хлевах, выгоняют на день пастись Первые две жертвы при таком раскладе можно считать достаточно случайными, они погибли, пока объект не научился добывать пищу наиболее оптимальными способами. А вот о том, что может начаться зимой, лучше не думать Лучше пойти на любые меры и отловить их. Отловить до холодов.

Отловить Приходилось, как же Только за двух отловленных пришлось заплатить шестью жизнями и это на затерянном в безлюдной лесотундре полигоне, где вокруг только свои Причём у объектов кое-что уже изъяли на нужды науки, и прыть была совсем не та. А ловить в густонаселённых местах полных Сил тварей (или всё же одну?) Хо-хо К чертям науку вместе с её нуждами и интересами. Будем убивать, и точка.

Они станут держаться вместе?

Волки держатся. Но ставить знак равенства между ними и ликанами нельзя, такой подход может увести далеко в сторону. К тому же у меня чисто интуитивное подозрение, что мы имеем дело с одной особью

Между местами нападений почти сорок километров, напомнил Капитан.

Ерунда, он самой вялой рысью покроет сорок вёрст за пару часов А если выложится, то переплюнет и знаменитого гепарда, на стайерской дистанции уж точно

Капитан сидел и пытался представить, как можно охотиться на зверя, способного на пересечённой местности играючи обогнать любую машину и любой снегоход. И ещё много на что способного.

Размышления не были особо грустными теперь, когда тварь локализована, когда вся бескрайняя территория, на которой они ждали её появления, сократилась до нескольких районов области, остаётся сделать не так уж и много: уничтожить оборотня и проследить ниточку, связывающую косматый труп с затаившимся в Лаборатории человечком

Но тут, не прошло и минуты после того как за Эскулапом закрылась дверь кабинета, Генерал сказал простые и убившие наповал слова:

На помощь со стороны не надейся. В лучшем случае информация. Всё придётся делать самим.

Глава III

Совершенно целой и невредимой осталась только голова но валялась в стороне, шагах в десяти, выставив рога и бессмысленно уставившись в небо налитым кровью глазом.

А остальное остальное было зрелищем не для слабонервных: кишки, разорванные, с вылезающей зелёной жижей сколько же их, вся полянка завалена скользким месивом, как только помешались в одном коровьем брюхе В этом сплетении, похожем на клубок чудовищных раздавленных червей, всё остальное терялось, не сразу бросалось в глаза: куски туши, обрывки шкуры, кости некоторые обглоданы почти добела, на свежих розовых хрящах следы зубов; а ещё кровь и мухи, мухи, мухи

Старик слабонервным не был.

Пятьсот долларов без всякого выражения сказал он, других слов не нашлось. Пятьсот долларов

Он с трудом нагнулся, протянул руку и приблизил к глазам окровавленные кончики пальцев кровь свежая, только-только начала сворачиваться. Старик поднял обронённую фомку и подозрительно огляделся по сторонам давно знакомое место показалось мрачным и зловещим. В кустах, обступивших с трёх сторон поляну, ни шевеления; и с четвёртой, где тянулась до самой железной дороги редкая ольховая роща, тоже тихо, ни звука, ни движения.

Тишина давила.

Пятьсот долларов Фраза привязалась, фраза прилипла к зубам. Он сплюнул. Пятьсот долларов предлагали старику за Магдалену прошлым летом, сразу после смерти жены. Старик тогда колебался, не уверенный управится ли. Но решил, что справится, и справлялся. До сегодняшнего вечера.

Он, сам не зная зачем, просто чтобы занять руки, стал сматывать валявшийся под ногами остаток цепи последние полтора метра оказались всё в липкой крови, с отвращением отбросил в сторону.

Ноги ослабли, как будто сильно затекли, он едва их чувствовал, такое часто случалось с ним в последние два-три года и всегда неожиданно. Старик медленно отошёл в сторону и, выбрав незагаженное местечко, с трудом присел у ивового кустика, посидел, массируя бёдра и голени. Курить хотелось зверски, но он бросил раз и навсегда в день своего шестидесятилетия

Протянул руку, ухватил кончик гибкой ветки не хотела ломаться, он оторвал, измочалив на сгибе, стал жевать, с листьями и почками, жевал, чувствуя, как рот на полняется жгучей горечью. Полегчало Старик выплюнул зелёную массу и встал.

Времени мало, а успеть надо многое

Доклад Марченко Чернорецкого (уцелевший фрагмент}

достаточно правдоподобный случай безрезультатной ночной погони свежего отряда черниговских дружинников, скачущих «о двою коню» за раненым и утомлённым битвой Всеславом [29].

Имеются только косвенные данные о присущих Всеславу характерных для ликантропов способностях к регенерации и быстрому заживлению ран. Например, достоверных данных о дате рождения князя нет, однако известно, что он занимал полоцкий престол в течение 57 (!) лет, ведя при этом жизнь, полную битв и опасностей, неоднократно получая раны и попадая в плен, но умер своей смертью в возрасте не менее 80 лет, что позволяет предположить наличие подобных способностей. Попытка убить Всеслава во время Киевского мятежа 1068 г. холодным оружием (меч) успехом не увенчалась [17].

Династия полоцких князей, потомков Всеслава, пресеклась в XIV веке в отличие от других княжеских фамилий из рода Рюриковичей, что делает невозможным взятие исходного материала у далёких потомков и анализ на наличие латентного W-гена. Родная внучка Всеслава Бречиславовича княжна Предслава в возрасте, 12 лет ушла в монастырь (добровольно?) и канонизирована собором РПЦ в 1547 г. под именем св. Евфросинии Полоцкой. Мироточивые мощи св. Евфросинии хранились в Киево-Печерской лавре и Спасо-Евфросиниевском монастыре. Подробности изъятия генетических образцов Предславы-Евфросинии см. в Приложении 4 разд. 5. Генетическим анализом наличие W-гена не обнаружено. Не исключена версия подмены либо фальсификации мощей

Ледяной сфинкс. Будда с каменным лицом и бездонными васильковыми глазами. Сидит, зарылся в бумаги, думает. За всех нас думает. Нам думать незачем. Мы давно уже не люди, он давным-давно нас всех поглотил, переварил и усвоил, мы теперь просто части его огромного организма: Седой его уши; Эскулап какая-то часть мозга, хранящая знания и умения по биохимии; Доктор то же самое в области прикладной генетики и, по совместительству, в последнее время также недремлющая совесть

А я? А я, наверное, палец. Указательный палец правой руки тот, что спускает курок И всем нам хорошо, пока он всё делает правильно и не ошибается, он просто не умеет ошибаться; но если ошибётся, тогда Не знаю, что тогда будет е другими, но ампутацию указательного пальца он перенесёт безболезненно

Капитан сидел, ругательски ругая про себя Генерала, и в то же время понимал, что не слишком прав. Он и не искал правоты, перегонял внутри себя эмоции, не давая вы-рваться наружу. Капитан устал.

Генерал был идеальным руководителем. Идеальным для того, чем они уже много лет занима-лись. Он был требователен до жестокости и взыскателен до беспощадности, он никогда не допускал ошибок потому что не признавал их. Если выбранный путь оказывался ошибочным шёл напролом, не жалея ни себя, ни других, разнося вдребезги все хитроумные ловушки и капканы, настороженные на него в жизненных джунглях, протаптывая новый путь, если пути не было. Сметая всех, кто пытался встать на дороге. Без трепета жертвуя жизнями, если надо многими жизнями.

Но никогда не поворачивал назад и не объявлял ошибку делом рук дураков-подчинённых. Как капитан на пиратском судне первый после бога и отвечает за всё. Корабль не может утонуть, потому что штурман был пьян, а вперёдсмотрящий уснул. Кэп отвечает за всё. У хорошего шкипера команда не может быть плохой он сам отбирает команду. Генерал свою команду набрал давно, оставив лучших: не справившиеся на берег, взбунтовавшиеся за борт. У него была идеальная команда. Но беда в том, что она идеальна на борту и ни одного человека лишнего, у всех своё место и всяк знает свой манёвр. А сейчас перед бушпритом флибустьерского брига лежал огромный континент и стояла скромная такая задача захватить его, закрепиться, разбить на сектора бескрайние джунгли, весело прочесать и найти крохотное кащеево яйцо яйцо с их смертью. И всё очень быстро. Решения просто не было. Вообще. Точнее, было объявлять открытый континент собственностью короны и скликать на подмогу королевский флот. На это: он не пойдёт. Никогда. Потому что совсем неизвестно, как оно обернётся назначат генерал-губернатором или вздёрнут под барабанный бой на рею.

У Капитана был небольшой выбор: или немедля прыгать за борт, надеясь спастись в одиночку, или надевать чистую тельняшку и готовиться вместе со всеми к самому последнему абордажу. Ни того, ни другого не хотелось, и он ругал Генерала чуточку суеверно, надеясь, что тот извернётся, сделает невозможное, сохранит в целости и набитые золотом сундуки, и их шеи. Сундуки, впрочем, ещё предстояло откопать.

В общении с подчинёнными Генерал всё делал вовремя и ничего не делал не вовремя: невозмутимо разглядывая бумаги, выждал ровно столько (после ухода Эскулапа прошло больше получаса), что Капитан успел пройти внутри себя все стадии от беспросветной тоски и холодного равнодушия до осознанного желания что-то сделать, не сидеть сложа руки.

Успокоился? Тогда начинаем работать. Для начала возьми вот эти две папки и внимательно ознакомься. Думаю, пригодится.

Что здесь?

Материалы по волкам, одичавшим собакам и метисам. Имеет прямое отношение к нашей проблеме. Прочитаешь поймёшь.