Паучья Королева

– Что… вообще… происходит?! – выдавила Грейс. Она вытянула руки по швам, как солдатик, задыхаясь в объятиях Кары.

Лукас и Тафф, разбуженные шумом и криками, с тревогой уставились на девочек. Грейс пыталась освободить руки и дать им понять, что сама не знает, что происходит, но объятия Кары были слишком крепкими – ей только и оставалось, что шевелить ладонями.

– Евангелина! – воскликнула Кара. Слёзы катились у неё из глаз. – Я почувствовала, каково ей было. Ужас какой! Она за всю свою жизнь не ведала ни единой секунды счастья! Никто никогда… никакой доброты… никакого сострадания… Она знала только ненависть и презрение, и… Я бы и секунды дольше не выдержала! Я как будто… задыхалась от тоски. Неудивительно, что она натворила всё то, что натворила.

Грейс сумела наконец выпростать одну руку и похлопала её по спине.

– Ну-ну! – протянула она. – Это всё… ужасно трагично. Но… мне бы подышать…

Кара внезапно сообразила, кого она обнимает, и поспешно отшатнулась.

– Извини, – сказала она, утирая слёзы кулаком.

Грейс отмахнулась от извинений: она была слишком смущена, чтобы отвечать. Она поднялась на ноги, опираясь на свою трость, и навалилась на неё всем весом.

– Это значит, что дух Евангелины заперт внутри «Вулькеры», – произнёс Тафф. – Как и говорил Минот.

– Да, – кивнула Кара. – Я в этом уверена.

Она обратила внимание, что звуки, исходящие от грима, стихли. Кара подержала ладонь над пачкой, словно проверяя, горяча ли сковородка, потом коснулась бумаги кончиком пальца.

Ничего не произошло.

– Что, она исчезла? – спросил Тафф.

– Не совсем, – ответила Кара. – Но пока что это всё, что она может мне показать. Она слаба. Это оттого, что у нас только один грим.

– То есть ты хочешь сказать, что, если мы соберём всю «Вулькеру» целиком, мы заодно восстановим и дух Евангелины? – переспросил Лукас.

– Может быть, – сказала Кара.

– А это хорошо или плохо?

Кара сама не знала. Она никогда в жизни не испытывала подобной опустошённости. «Даже самым смертоносным тварям из Чащобы ведома радость удачной погони или удовольствие от того, что учишь охотиться своего детёныша». А принцесса Евангелина была попросту пуста: скорее скорлупка, чем настоящий живой человек.

«Но ведь Минот и король Пента говорили, что она была славной, весёлой девочкой… Что же случилось?»

– Риготт! – сказала Кара. – Она была тогда в замке Долроуз, и это не может быть простым совпадением. Что же она сделала с бедной девочкой?



На следующее утро они отправились в Катт. Пустыня осталась позади: шуршелапка летела над горами, где там и сям попадались крохотные деревушки и стойбища. С высоты птичьего полёта устроенное Риготт разорение ещё больше бросалось в глаза: горящие деревни, караваны беженцев, оставивших позади свою былую жизнь, дома, сровненные с землёй… Как заметил Лукас, хуже всего было то, что Риготт, может, даже и не бывала в этих краях. Само её присутствие в Сентиуме сеяло хаос.

– Я такого навидался, пока был у серых плащей, – говорил Лукас. – Люди наслушаются рассказов о великом зле, что надвигается на их земли, и ударяются в панику. Выходят из колеи. Начинают воровать, причинять зло ближним – всё ради того, чтобы выжить.

Лицо Лукаса помрачнело, и он сделался намного старше на вид.

– Чтобы восстановить мир, нам приходилось воевать отнюдь не только с ведьмами, – добавил он.

– Ужас какой! – воскликнул Тафф. – Но почему люди не могут просто держаться вместе?

– Потому что им страшно, – объяснил Лукас и обнял Таффа за плечи, чтобы подбодрить. – И к тому же ведь не все такие. Некоторые, наоборот, проявляют лучшее, что в них есть. И иногда даже те, от кого этого не ожидаешь.

– Вот как мы! – выпалил Тафф.

Кара была уверена, что Грейс презрительно закатит глаза, но она вместо этого только отвела взгляд.

На четвёртый день все деревни остались позади, а горы сменились цепочкой болот. Хилые на вид деревья лежали, полузатонув в зелёной воде; подземные газовые карманы изрыгали в небо зловонные пары. В конце каждого дня Кара выстраивала мысленные мостики к нескольким местным существам, что годились для охраны лагеря ночью. Теперь это было не так просто, как раньше. Её разум, некогда похожий на колодец, откуда она без труда могла черпать всё новые воспоминания, начинал пересыхать.

«Слишком много заклинаний, – думала Кара. – Пора бы остановиться».

Как минимум, нельзя было рисковать, создавая новых существ из ничего, как было с Врестоем и малюткой-фаэниксом. Заклинания творения – и мозговые пиявки, что слетались на них, как мошкара на пламя, – опустошали куда сильнее любой другой магии. «И как это Риготт удаётся так легко создавать животных?» – удивлялась Кара. Временами ей казалось, что она делает всё не так, будто плотник, пытающийся строить дом при помощи садовой тяпки.

«Хотя, с другой стороны, может, Риготт настолько могущественна, что правила на неё не распространяются?»

Эта мысль привела Кару в уныние, и до конца путешествия, что длилось ещё целых четыре дня, она пребывала в дурном настроении. И вот, как раз когда Кара решила, что готова променять добытый ими грим на горячую ванну, вдали показалась чёрная мгла.

– Чумной Барьер! – воскликнул Лукас. – Мы на месте!

Погремушка подлетела к кромке тумана так близко, как только смогла, и опустилась на дорогу. С земли он выглядел ещё более жутко: стена клубящихся миазмов, которая будто бы заслоняла солнце. Смрад стоял невыносимый. Кара переняла от матери многое, что связано с лечением болезней, и потому сразу узнала вонь загнившей язвы.

– Так же не бывает! – сказал Тафф, зажимая нос. – Туман не может останавливаться. Он всегда расползается. Разве что… может, там стеклянная стена или ещё какая-то преграда, которой мы не видим?

– Не думаю, – ответил Лукас. – Люди называют это «липкий туман». Он никуда не уползает и никогда не развеивается. И никто не может толком объяснить почему – хотя будь здесь мой дедушка, он бы наверняка придумал целую кучу захватывающих теорий!


Лукас печально улыбнулся, и Кара поняла, как сильно он скучает по единственному своему родственнику, оставшемуся в живых: доброму старому мистралю из Наева Причала по имени Запад. Сердце у неё заныло от сочувствия: «Он все эти годы так мечтал отыскать своих родных, и вот наконец нашёл – и вынужден был снова расстаться…»

– Ничего, – ободряюще произнесла Кара, – скоро вы снова увидитесь! А представь, сколько всего ты сможешь ему рассказать! Как он будет гордиться тобой!

Лукас улыбнулся: слова подруги его утешили.

– Я могу только пересказать всё, что я слышал о липком тумане, – добавил он, заново оживившись, – но это в основном слухи и домыслы. Большинство людей, а особенно самые религиозные, считают, что эта завеса – божья кара, ниспосланная Катту.

– За что? – спросила Грейс, отчего-то очень жизнерадостно.

– Они учёные, – ответил Лукас. – И изучают в первую очередь тайны человеческого тела. Но есть те, кто задаётся вопросом: как именно они проводят свои исследования? Не стану вдаваться в грязные подробности…

– Так это же самое интересное! – возразила Грейс.

Тафф с энтузиазмом закивал.

– В общем, что касается этой пелены, – продолжал Лукас, не обращая внимания на них обоих, – рассказывают, будто они пытались создать новую болезнь, но ситуация вырвалась из-под контроля и пошла вразнос.

– Но зачем вообще создавать ещё одну болезнь? – спросил Тафф.

– Они стремились придумать способ использовать заболевания вместо оружия, – пояснил Лукас, – но вышло так, что вместо этого уничтожили всю свою область. Если этот туман коснётся твоей кожи, ты заразишься неизлечимой болезнью. Смерть наступает быстро.

– А где же тогда люди живут? – удивился Тафф.

– В подземных городах, – заключил Лукас, неосознанно поглаживая кожу над верхней губой, где уже начали пробиваться редкие волоски. – Я даже представить себе не могу, что это за жизнь такая: никогда не видеть солнца…

– И как же к ним попасть? – спросила Кара. – Через подземные ходы?

Лукас покачал головой и объяснил, что нужно искать. В кои-то веки всё было проще, чем казалось на первый взгляд. Всего минут через десять ходьбы Грейс приметила вдалеке блеск металла.

– Станция свупа! – подтвердил Лукас.

Они с Карой встретились глазами, парень тут же покраснел и отвёл взгляд. Кара почувствовала, как её сердце забилось чаще.

«Как мы тогда чуть было не поцеловались! Он помнит!»

Здание без окон стояло на высоких опорах, покрытое большими листами стали, почерневшими от коррозии. Определить длину станции было невозможно: она начиналась за пределами Чумного Барьера и уходила в туман.

Ребята поднялись по хлипкой лестнице.

Длинный состав свупа болтался на наполненной водой магистрали, уходящей во тьму. Поезд тоже почернел, разъеденный многочисленными путешествиями сквозь липкий туман, только жалкие зелёные прожилки напоминали о том, какого цвета он был раньше. Каблуки их башмаков гулко цокали по платформе, уставленной рассохшимися лавочками и заброшенными прилавками с едой.

У стены примостилась маленькая кабинка, на крыше которой светилась голубая свешаровая вывеска «БИЛЕТЫ». По другую сторону стеклянной перегородки сидела женщина.

Ребята подошли поближе, Кара впереди.

– Доброе утро! – поздоровалась она и поймала себя на том, что невольно говорит шёпотом, боясь нарушить царящую на станции тишину. – Извините, вы не могли бы нам помочь?

Продавщица билетов подняла голову.

Лицо у неё было кирпично-красное, как обожжённая глина. На лбу и на шее проступали набухшие вены. Кара могла видеть, как в них пульсирует кровь.

– Что с ней такое? – шёпотом спросил Тафф.

– Каттианам с рождения приходится принимать особое лекарство, – пояснил Лукас вполголоса, чтобы женщина его не услышала. – Оно их защищает от последствий жизни рядом с завесой… но и само, как видишь, без последствий не обходится.

– Давненько у нас гостей не бывало, уже несколько недель, – сообщила продавщица. – Откуда вы?

Кару вопрос застал врасплох. Не зная, что отвечать и какую долю правды стоит раскрыть, она вопросительно оглянулась на остальных.

– Ты у нас за старшую! – улыбаясь, шепнул ей на ухо Лукас. – Придумай что-нибудь!

И шутливо подтолкнул Кару ближе к кабинке. Лицо за стеклом сделалось подозрительным.

– Так откуда же вы? – медленно повторила она. – Неужто так сложно ответить?

Грейс, мило улыбаясь, подалась вперёд, отодвигая Кару в сторону.

– Мы прибыли с маленького, незначительного острова далеко-далеко отсюда, – говорила она, стиснув руки. – Мы надеемся принести нашему народу вести о подлинной культуре и цивилизации.

Продавщица кивнула: это её явно устроило. Грейс вернулась назад, освобождая место для Кары.

– Молодчина! – шепнул Тафф.