Перебежчик

– Но это только наши догадки, Станислав Николаевич, – резонно заметил младший лейтенант Ивашов. – Фактов-то нет.

– Фактов пока нет, – хоть и с оговоркой, но все же вынужден был согласиться с Егором старший оперуполномоченный контрразведки СМЕРШ. – А вот догадки у нас имеются, причем весьма серьезные. Мы обязаны их проверить. – Старший лейтенант Скрынников на какое-то время задумался, полистал бумаги из дела, почитал их, а затем вдруг полюбопытствовал: – А ты не находишь, что история нашего ефрейтора Херманна во многом похожа на то, что произошло когда-то с этим венгром?.. Как его? – Станислав Николаевич нашел в деле нужный листок. – Ага, Фредек Балош. – Скрынников снова углубился в бумаги.

Егор Ивашов в это время впал в раздумья.

«А ведь верно, черт побери! Не возьми мы этого Ральфа Херманна в оперативную разработку, он попросту остался бы здесь жить. Вначале на правах пленного, сдавшегося добровольно. Потом этот парень адаптировался бы, стал бы обыкновенным гражданином города Сумы.

Лучшего прикрытия и придумать сложно. Если он в действительности является агентом абвера, то стал бы собирать для немецкой разведки важную информацию. Потом Ральф Херманн через своего связника, возможно, того самого венгра Балоша, переправлял бы ее за линию фронта.

Он осел бы здесь точно так же, как и Балош, тоже некогда бывший военнопленным. Женился бы, наверное, на Алевтине Симонюк, как в свое время Фредек Балош на Наталье Хомченко». Егор Ивашов посмотрел на Скрынникова и заявил:

– Все в точности, прямо как под копирку, только с разницей в двадцать пять лет!

– Ну вот, проникся наконец-то – заявил Егору старший лейтенант Скрынников. – Только здесь имеется еще одно дополнение. Как двадцать лет назад у чекистов не было никакой оперативной информации на этого Фредека Балоша, так и у нас сегодня нет ничего на этого Ральфа Херманна. Но мы не можем ждать, пока наш друг-ефрейтор или кто-то из его команды на чем-то проколется. У нас нет никакой гарантии, что такие опытные шпионы – если, конечно, они таковыми являются – вообще допустят в ближайшее время какой-нибудь промах.

– И что ты предлагаешь? – спросил Ивашов.

– Нужно спровоцировать ситуацию, при которой кто-то из них вынужден будет раскрыться, – предложил старший оперуполномоченный контрразведки СМЕРШ.

– Согласен. – Младший лейтенант Ивашов явно загорелся идеей Скрынникова. – А давай, Станислав Николаевич, скажем сегодня Херманну, что завтра мы его отправляем к своим. Мол, обучение ты прошел успешно, легенда полностью отработана, нами получен приказ об отправке тебя на выполнение задания. Если он вражеский агент, то обязательно должен будет поставить своих кураторов в известность о скором переходе линии фронта. Ведь при этом с ним всякое может случиться. Его запросто могут пристрелить свои же! Значит, Херманн будет вынужден каким-то образом выйти на своего связника, чтобы тот предупредил кого следует о его переходе через линию фронта. Мне думается, что это скорее всего будет радиограмма, потому что курьер может не успеть по времени.

– Придумано неплохо, – согласился старший лейтенант Скрынников, одобрительно посмотрев на Егора Ивашова. – Поглядим, какова будет реакция нашего ефрейтора на такую новость. – Станислав Николаевич вдруг задумался, потом спросил: – Наблюдение за Балошами и их домом продолжается?

– Так точно! – ответил Егор Ивашов.

– Это хорошо, – проговорил старший лейтенант. – Надо будет присмотреть еще и за Алевтиной Симонюк.

– Зачем? – Егор Ивашов не понял мысль Скрынникова. – Симонюк – девушка правильная, боролась против немцев как могла. Она не станет предательницей ни при каких обстоятельствах.

– Согласен с тобой, – проговорил старший лейтенант Скрынников. – Но Херманн может использовать ее и…

– Втемную! – догадался Ивашов.

– Именно, – подтвердил Станислав Николаевич и продолжил свою мысль: – Вот, смотри, Егор Фомич. Ефрейтор Ральф Херманн влюблен в Алевтину и остался в Сумах во многом из-за нее. Выдерживая эту легенду, перед отправкой за линию фронта он обязательно захочет с нею попрощаться. Это вполне естественно для влюбленного человека. Да и оснований на то, чтобы запретить ему это, у нас нет никаких. Ведь мы поверили Ральфу. Алевтине мы тоже полностью доверяем. При встрече он обязательно попросит ее передать Балошам какое-нибудь вполне безобидное сообщение, что-то вроде: «Прощайте, спасибо за все хорошее». Или: «Век буду о вас помнить». Словом, что-то такое, что будет содержать намек на его отъезд. Если Балош связной Херманна, то он все поймет.

– А мы проследим за Алевтиной. Если она после свидания с Херманном пойдет к Балошам, то это будет означать, что наши подозрения небезосновательны, – продолжил за Скрынниковым Егор Ивашов.

– Именно так, – согласился Станислав Николаевич.

– Неплохо бы знать, что она скажет Балошам. Или передаст, если это будет записка, – проговорил младший лейтенант Ивашов.

– Верно! Об этом мы спросим у нее самой, – весело произнес старший лейтенант Скрынников. – Если это будет записка, попросим ее нам показать. Извини, мол, девушка, служба у нас такая. Хоть Ральф Херманн и честный человек, но все же немец. Мы обязаны соблюдать служебные предписания. В общем, найдем что сказать, чтобы зря не напугать девушку.

– Согласен, – ответил Егор Ивашов. – Ну так что, зовем немца?

– А чего? Зови! – Сказал старший оперуполномоченный контрразведки СМЕРШ и усмехнулся.

Ему все больше нравилось работать вместе с младшим лейтенантом Ивашовым.





Глава 13. Планы и реальность




– Присаживайтесь, товарищ Херманн. – Старший лейтенант Скрынников был весьма предупредителен и вежлив.

Новоиспеченному агенту советской военной контрразведки было понятно, что далее последует серьезный разговор. Он подобрался. Обращение «товарищ», которое сейчас прозвучало, многое проясняло. Ему, кажется, поверили. Возможно, русские уже получили приказ от начальства о его отправке за линию фронта.

Так оно и оказалось.

Офицер в звании старшего лейтенанта чуть походил по комнате, чтобы, наверное, собраться с мыслями, и заявил:

– Товарищ Херманн, сегодня нами получен приказ руководства о вашем возвращении за линию фронта. Отправляетесь завтра в шесть ноль-ноль. До наших передовых позиций вас будет сопровождать младший лейтенант Ивашов. Командиры подразделений Красной армии, расположенных на соответствующем участке фронта, нами проинформированы. При переходе в вас якобы будут стрелять. Не беспокойтесь, это лишь для реалистичности всего происходящего. Разумеется, ни одна пуля вас не заденет. – Станислав Николаевич выдержал паузу, во время которой его лицо сделалось словно высеченным из камня, потом приблизился к немцу и продолжил: – От имени советского командования и от себя лично хочу пожелать вам удачи и плодотворной работы во имя советского государства и Германии, свободной от фашизма. – Когда старший лейтенант Скрынников говорил эти слова, голос его звучал с пафосными металлическими нотками.

Станислав Николаевич твердо глянул в лицо Херманна и протянул ему руку для пожатия. Немец дождался перевода писаря Холодкова, уже начавшего помалу привыкать к миссии переводчика отдела контрразведки СМЕРШ. Егор Ивашов опять выпросил его на полчаса у помощника начальника штаба по личному составу капитана Олейникова. Херманн выслушал Холодкова, кивнул и крепко пожал руку, протянутую ему.

Потом все уселись возле стола.

После недолгого молчания Ральф Херманн спросил, по какому варианту ему придется работать.


– Не думайте сейчас об этом, – серьезно, но с явным оттенком добродушия произнес старший лейтенант Скрынников. – Сосредоточьтесь пока на ближайших задачах. Вам придется успешно перейти линию фронта, добраться до города Ромны, пройти проверку и восстановиться в секретном отделе штаба вашего одиннадцатого армейского корпуса. Потом мы свяжемся с вами через нашего человека, и вы получите от него конкретные инструкции.

– Как и когда это должно произойти? – задал резонный вопрос Ральф Херманн.

– После того как вернетесь в штаб армейского корпуса, каждую субботу в восемь вечера вы должны будете приходить в кафе, расположенное около кинотеатра, который до войны носил имя Чапаева, и в течение сорока минут неспешно пить кофе, – ответил Скрынников. – В один из этих дней к вам подойдет человек и спросит: «Кофе сегодня не сильно горький?» Это пароль. Запомните его. А вы должны будете ответить ему так: «Нет. Кофе вполне нормальный». Это отзыв.

Ральф Херманн повторил:

– Нет. Кофе вполне нормальный.

– Хорошо, – произнес старший лейтенант Скрынников. – После обмена условленными фразами человек, подошедший к вам, выйдет из кафе и неторопливо двинется по улице. Вы должны будете следовать за ним, не упускать его из виду. Когда он свернет в проулок или арку, вы сделаете то же самое. После того как связник удостоверится в том, что за ним и вами никто не следит, он дождется вас и передаст инструкции насчет того, что вам надлежит сделать в ближайший период. Еще этот человек назовет вам место и время вашей следующей встречи. Вот, собственно, пока и все.

Ральф посмотрел на Холодкова, дождался перевода слов старшего лейтенанта, потом кивнул Скрынникову. Мол, я все понял, не беспокойтесь.

– Вот и славно, – заключил Станислав Николаевич. – А теперь, товарищ Херманн, отдыхайте, набирайтесь сил. Завтра нам всем предстоит очень трудный день.

– У меня к вам будет одна просьба, – после небольшой паузы произнес немец.

– Да? – Старший лейтенант Скрынников доброжелательно посмотрел на него.

Он уже начинал опасаться, что немец не заведет разговор о прощальной встрече с Алевтиной Симонюк. Но Станислав Николаевич зря переживал. Ральф Херманн как раз и попросил дать ему возможность увидеться с Алевтиной.

– Ничего не имею против, товарищ Херманн. – Скрынников понимающе улыбнулся, глянул на Егора Ивашова и поинтересовался: – А вы как на это смотрите, товарищ младший лейтенант?

– Я тоже не против, – ответил Ивашов. – Только помните, товарищ Херманн, что вы давали подписку о соблюдении секретности вашего теперешнего статуса. Никаких разговоров о вашем задании при встрече с Алевтиной Симонюк вами вестись не должно.

– Я это хорошо понимаю, – ответил Ральф Херманн.

– А как вы объясните девушке ваш скорый отъезд из города? – осведомился старший лейтенант Скрынников.

– Я скажу, что меня почему-то переводят в другой лагерь, – чуть подумав, проговорил Херманн.

– Нет, это не годится, – ответил Станислав Николаевич. – Не ровен час, она еще поедет за вами. Вы ведь не хотите причинять такие неудобства девушке, которая вам нисколько не безразлична?

– Не хочу, – согласился Ральф Херманн.

Старший лейтенант Скрынников одобрительно кивнул и сказал:

– Давайте объясним это иначе. Вы ведь служили в секретном отделе штаба армейского корпуса. Поэтому вас забирает к себе отдел контрразведки СМЕРШ, действующий при штабе армии. Там хотят еще раз как следует допросить вас. Мол, Алевтина, не волнуйся. Побеседуют и отпустят. Хорошо? – предложил Станислав Николаевич.

– Хорошо. Я так ей и скажу, – согласился Ральф Херманн.

– Вот и договорились, – сказал старший лейтенант Скрынников и посмотрел на Масленникова, как обычно, тихо сидящего в своем уголке. – Прямо сейчас и идите прощаться. Сержант вас проводит.

– Спасибо, – душевно поблагодарил немец.

– Да не за что, товарищ Херманн, – ответил Станислав Николаевич и довольно усмехнулся.

Внутренне, конечно.



Сержант Масленников проводил товарища Херманна до дома, в котором жила Алевтина. Внутрь он заходить не стал, проявил деликатность, сел на лавочку у калитки и сказал новому товарищу по оружию, чтобы тот не торопился. Мол, прощайся по-мужски, как и положено. Немец кивнул в знак того, что все понял, благодарно улыбнулся, вошел во двор, поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

Известие Ральфа об отъезде застало Алевтину врасплох.

Она явно растерялась и засыпала своего обожаемого немца вопросами:

– Когда?..

– Завтра утром, – подобрал русские слова Ральф.

– Куда?

– Армия. Штаб, – ответил немец, как уж смог.

– Тебя забирают в штаб армии? – уточнила Алевтина.

– Да.

– Зачем?

– Там меня будут снова допросить.