Петля будущего

Я открываю первую дверь и в лунном свете вижу просторный офис с огромным деревянным столом и какими-то сертификатами в рамках на стенах. Следующая комната – что-то вроде студии: зеленые экраны, камеры и костюмы. Наконец дохожу до спальни; слишком темно, чтобы что-то различить, кроме контура большой кровати, раздвижных зеркальных дверей гардероба и двух гарнитур голографических камер над изголовьем.

Я подхожу к окну и открываю светонепроницаемые жалюзи, чтобы впустить в комнату немного лунного света. Обернувшись, вижу в кровати бледное тело мужчины средних лет, укрытое простынями, пропитанными алой кровью, вытекшей из раны на шее; его широко распахнутые глаза уставились в пустоту, а рот растянут в знакомой устрашающей улыбке.

Обойдя вокруг кровати, я пробираюсь к большому гардеробу, не сводя глаз с мертвеца, неподвижно лежащего под простынями.

«Представь, что его здесь нет, – убеждаю я себя, – продолжай двигаться».

Я заставляю себя перевести взгляд и хватаю охапку рубашек с вешалки. Я возвращаюсь к двери, крадучись спиной и глядя на труп с безрассудным страхом, что он сейчас сядет и велит мне положить его вещи туда, откуда взял.

Я выхожу из спальни, тихо закрываю за собой дверь, бегом спускаюсь вниз, и, стараясь не обращать внимания на леденящий ужас, заворачиваю и завязываю узлом рубашки вокруг бамбуковых брусков.

Прежде чем уйти отсюда, мне еще нужно раздобыть горючее, чтобы мои самодельные факелы горели дольше, и то, чем их зажечь.

В кухонном ящике я нахожу аптечку, а в ней – дезинфицирующее средство для рук с высоким содержанием спирта. Засовываю его в карман. Рядом с большим искусственным костром в центре гостиной нахожу ветроустойчивую зажигалку.

Не так-то просто бежать с перевязанными брусками под мышками, зажигалкой и дезинфицирующим средством в карманах, с многочисленными болезненными укусами по всему телу – но я бегу к платформе со всех ног и спрыгиваю на пути.

Я вглядываюсь в кромешную темноту туннеля, взрагивая при мысли о том, что снова предстоит столкнуться с крысами. Я стараюсь игнорировать страх, стараюсь думать только о спасении Рен; а сразу после я вернусь в город и найду свою семью.

Я смачиваю ткань на первом факеле легковоспламеняющимся гелем и поджигаю. Голубое пламя расползается по всей рубашке, намотанной на брусок бамбука, постепенно желтеет и наконец вспыхивает ярким огнем.

«Уверен, что хочешь туда вернуться?» – спрашиваю я себя.

Тяжело сглотнув, я думаю о Рен, об остальных ребятах, запертых в камерах, и о Кине.

Кивнув, делаю глубокий вдох и ступаю внутрь.



Туннель кажется куда более зловещим в свете пляшущего пламени факела, освещающего влажные стены и плоский бетонный потолок, покрытый мхом, из которого вырастают короткие сталактиты.

Тени танцуют в унисон с пламенем, и я не могу не озираться по сторонам, уверенный, что повсюду снуют полчища гигантских уродливых крыс с горящими желтыми глазами. Но никого не вижу.

Я иду, поначалу медленно, пока зрение привыкает к мраку, затем набираю темп, продвигаясь все дальше и глубже в туннель.

Через несколько минут я подхожу к развилке. Убегая от крыс в страхе и отчаянии, я не заметил ее в тот раз; пути слева идут слегка в горку, а справа – вниз. Логика подсказывает мне, что Аркан находится правее – я шел, все время опираясь о стену левой рукой, и не мог не обратить внимание, что пути расходятся, если бы вышел сюда по другой стороне, к тому же точно помню легкий уклон вверх.

Я вхожу в туннель направо, и как раз в этот момент, мерцая и шипя, гаснет первый факел.

Возясь в темноте со следующим факелом, пытаясь налить на рубашку дезинфицирующее средство для рук, я слышу первые щелчки когтей по бетону. В панике я роняю открытый едко пахнущий тюбик. Проклиная себя, опускаюсь и спешно шарю по земле, пока наконец мои пальцы не нащупывают треклятую бутылочку. Еще одна крыса пробегает мимо, стуча когтями по бетонному полу и задевая мои пятки своим толстым хвостом.

Схватив зажигалку, я смачиваю ткань гелем и скорее поджигаю.

Пламя вспыхивает, и в то же мгновение я вижу перед собой кишащий ковер из черных и коричневых волосатых тварей с тысячей мутных глаз, жадно смотрящих на меня. Меня окружает море крыс.

Рука с факелом начинает дрожать при мысли о том, сколько мне еще предстоит пройти, и я задаюсь вопросом, надолго ли хватит факелов и дезинфицирующего средства.

Я делаю шаг вперед – рой крыс следует за мной. Они держатся на расстоянии, избегая яркого света от моего самодельного факела. Еще шаг – паразиты следуют за мной по пятам.

– Ненавижу эти туннели, – шепчу я, ускоряясь. Крысы преследуют меня извивающейся, царапающейся, ползущей массой, не выходя на свет, но при этом не сводя глаз со своей потенциальной пищи.

Я бегу, пламя ревет у моего уха, стук шагов больше не отражается эхом от стен, потому что крысы объединяются во все большие стаи, заполняя туннель своими теплыми и зловонными тушами.

Факел освещает мне путь лишь на несколько метров вперед, и я боюсь, что в любой момент могу оступиться, и тогда пламя потухнет; или что врежусь в стену и упаду без сознания, и тогда крысам останется только подождать, когда огонь утихнет, и я стану для них легкой добычей.

Очень скоро и второй факел начинает задыхаться и гаснуть. Я останавливаюсь, в этот раз не дожидаясь темноты, и зажигаю третий факел.

«До Аркана еще далеко, – думаю я, – факела не хватит».

Я выливаю большую часть оставшегося средства на последний брусок, поджигаю его и бросаю догорающий факел в массу тел позади меня.

Я слышу, как они визжат и съеживаются от огня, я бегу из последних сил, пока пламя выжигает факел дотла.

Крысы бегут за мной по пятам, не пересекая кольцо света вокруг меня, но и не отступая от него.

«Где она, где эта платформа? Где Аркан?!»

Я бегу все быстрее, уверенный, что вот-вот увижу впереди свой пункт назначения и там избавлюсь от этих жутких существ и их острых, как бритва, зубов и когтей.

Мимо проносятся стены туннеля, рельсы, зеленая плесень на потолке; я бегу, напрягая каждую клеточку своего тела, бегу изо всех сил к платформе Аркана, который, как бы горько ни звучало, кажется мне теперь островком безопасности и свободы.


Я начинаю задыхаться от переполняющих меня запахов сырости в сочетании с гниющей вонью крыс. Я слышу, как пламя потрескивает и слабеет.

– Нет, – рычу я, яростно толкая себя вперед, заставляя ноги двигаться быстрее, еще быстрее.

Огонь гаснет, но оживает вновь, добираясь до последних остатков топлива, чтобы дожечь их.

Вот она, платформа, там, впереди!

Огонь слабеет, и вот уже крысы бесстрашно увиваются у моих ног.

Я достаю из кармана дезинфицирующее средство, зубами сдергиваю с тюбика крышку, выжимаю последние капли на ближайшую крысу и бросаю факел в своих преследователей.

Раздаются жуткие визги, исходящие от вспышки желтого пламени, почти человеческие крики агонии и ужаса: загоревшись, крысы становятся светом, которого они так боятся.

Я добираюсь до платформы без единой свежей царапины. Взобравшись наверх, я лежу на спине и со смешанным чувством тошноты и триумфа слушаю, как крысы визжат в туннеле.

Я не раз представлял себе побег из Аркана, но никогда не думал о возвращении сюда. Закрыв глаза, я стараюсь отдышаться, затем встаю и возвращаюсь в тюрьму.





День 755 в Аркане




Кина стоит, крепко сжимая в руках детонатор, тем самым сохраняя мне жизнь, и прищурившись смотрит в мою сторону. Услышав мои шаги, она настораживается, готовая к любым событиям и появлениям, но облегченно вздыхает, увидев, что это я, и тут же впадает в ужас при виде моей окровавленной одежды.

– Что случилось?! – спрашивает она.

Я пытаюсь ответить ей, рассказать о крысах в туннеле и безумных людях, что пытались убить меня, о разрушающемся городе, но не знаю, с чего начать.

– Нам нужно добраться до дронов, – вместо этого говорю я.

– Дронов? Зачем?

– Они вооружены галлюциногеном, который вводит тело в спячку, – отвечаю я, сбиваясь в попытке объяснить все быстро и кратко. – Это нужно для Рен: если нам удастся замедлить ее сердцебиение, то замедлится и кровотечение, и тогда, возможно, мы сможем сохранить ей жизнь, пока не доставим к врачу.

– Лука, – Кина кладет руку мне на плечо, когда я хочу пройти мимо нее, – что ты видел? Почему не привел помощь?

И снова я в замешательстве. Как объяснить ей, что там идет война, что мы в серьезной опасности?

– Некому нам помочь… идет настоящая война, Кина. Город в огне. Рен слаба, она потеряла рассудок и начала убивать людей, и там полно таких, как она, – я видел их в деревне, она напали на меня… все плохо, Кина, очень плохо. Думаю, те, кто начал войну, отравили людей, превратили их в машин-убийц.

Кина кивает, взгляд ее блуждает, не фокусируясь ни на чем, пока она обдумывает полученную информацию.

– Хорошо, – говорит она наконец, – ладно. Как нам достать эти дроны?

– Не знаю, – отвечаю я, – но, кажется, знаю кое-кого, кто мог бы помочь.

Я прохожу мимо двух открытых камер и краем глаза замечаю откинутые на кровати тела, посеревшие и неподвижные. Я направляюсь к камере, где некогда обитал Фултон и куда какое-то время назад вбежал Вудс.

Я открываю люк, Вудс смотрит на меня налитыми кровью глазами.

– Вудс? – зову я его, пытаясь добиться реакции от сидящего неподвижно парня.

Медленно опустив голову, он спрашивает низким, охрипшим голосом:

– Лука, что это было? Она мертва? Она убила кого-то еще?

– Вудс, мне нужна твоя помощь. – Я отпираю замок и открываю дверь.

– Стой, стой! – кричит он, вскакивая на ноги и толкая дверь обратно. – Она все еще там?

– Нет, она заперта в камере, – отвечаю я и снова открываю дверь. – Я говорю, нужна твоя помощь.

Вудс осторожно выходит в коридор; страх кажется неуместным на лице такого крепкого, широкоплечего парня.

– Моя помощь? Но в чем?

– Рен умрет, если мы не достанем дроны.

Вудс поднимает руку, жестом заставляя меня замолчать, и ужасается при виде трупа Алистера.