Петля будущего

– Сзади тоже, – говорит Кина, – трое.

– Двое слева, – шепчу я и из-под старого баннера Галена Рая, развевающегося на ветру и гласящего «Все как один!», вижу бегущие детские ноги.

Я вспоминаю, как старуха жестоко убила мальчика в деревне, с какой одержимостью она вонзала в него нож, и ни капельки не сомеваюсь, что здесь-то мы и умрем.

– Не двигайтесь, – шепчет Малакай, оглядывая очертания самодельных хижин вокруг нас. – Когда скажу «вперед», бегите за мной, понятно?

– Малакай, их слишком много… – возражаю я.

– Заткнись и будь готов бежать.

Я слежу за Малакаем: он поворачивает нож в руке, берет его за кончик лезвия, поднимает руку на уровне головы и глубоко вдыхает. Я наблюдаю, как он прищуривается, делает шаг вперед и запускает нож между хижинами.

– Вперед! – кричит он и бежит в направлении, куда бросил нож.

Я вижу одного из Полоумных с ножом Малакая в груди: он молчит, улыбается, не переставая моргать, но ноги его подгибаются, и по груди постепенно растекается пятно крови.

Я срываюсь с места и бегу, и мир вокруг превращается в размытую пелену. Звуки сливаются воедино, на их фоне я слышу свое хриплое дыхание. Я сосредотачиваюсь на ботинках Малакая, вот он плечом отталкивает женщину средних лет на своем пути, затем взбирается на стену крепкой на вид хижины и бежит по крыше. Я следую за ним, отталкиваюсь руками, подтягиваясь и бегу к краю, откуда Малакай прыгает на крышу следующей хижины. Он пересекает ее в два шага и прыгает на другую.

Обернувшись, я вижу, как Кина подтягивается одной рукой к крыше ближайшей лачуги, в другой удерживая детонатор; жилы на ее шее напрягаются. Она бежит к краю лачуги, прыгает влево, почти бесшумно приземляясь на плоскую крышу другого строения.

На секунду я впиваюсь взглядом в детонатор в ее руке: даже сейчас, посреди всей этой суматохи, я боюсь, что она не удержит его и мой мир померкнет.

«Не думай об этом, Лука, – твержу я себе, – отбрось эти мысли, иначе не выживешь».

Стиснув зубы, я продолжаю бежать, осознавая теперь, что земля вокруг нас кишит Полоумными, они стекаются, словно река убийц. Я не хочу их видеть, но, подтянув ноги и прыгая на следующую крышу вслед за Киной, смотрю вниз: мальчики и девочки, женщины и мужчины, пожилые люди с ходунками и на колясках, застревающих в грязи, у всех у них одна цель – убивать. Они преследуют нас, одновременно нападая друг на друга. У некоторых в руках оружие, камни, деревянные доски, одна старуха держит спицу для вязания, другие зубами отрывают плоть от своих ближних.

«Они как те крысы в туннеле», – мелькает мысль в моей голове.

– Бегом, бегом, бегом! – кричит Тайко, догоняя меня, голос его переполнен ужасом.

Я прибавляю темп, Малакай и Кина впереди, бегут наравне. Малакай подпрыгивает в воздухе, перелетая с одной крыши на другую, некоторые хижины шатаются под его весом. Не знаю, есть ли у него какой-то план, кроме побега, но надеюсь, что есть, потому что ужасное, решительное молчание Полоумных вокруг нас позволяет отчетливо слышать омерзительные звуки бойни, происходящей внизу, и я знаю, что если мы упадем в этот поток убийц, нас унесет, мы утонем в массе хищников, разорванные на части.

Малакай сворачивает направо, Кина бежит за ним. Расстояние между следующими двумя строениями велико, и когда Кина подпрыгивает, максимально вытягивая переднюю ногу, мне кажется, что у нее не получится, что она упадет, ударившись о край крыши, и, выбив весь воздух из легких, плюхнется в грязь, где безумные жители деревни съедят ее живьем. Но она допрыгивает, едва достав края крыши пальцами левой ноги. Она спотыкается, но, уловив равновесие, продолжает бежать к следующему строению.

Я выбираю другой маршрут, где поменьше расстояние между лачугами, догоняю Малакая. Теперь мы бежим бок о бок. Тайко находит более быстрый маршрут и оказывается впереди нас.

– К городу! – кричит Малакай.

Тайко меняет направление, шустро перепрыгивая между тремя лачугами. Я следую за ним, делая три шага и прыгая двумя ногами на крышу, чувствуя, как все строение деформируется под тяжестью моего тела. Расстояние до следующей хижины еще больше, и у меня есть лишь доля секунды, чтобы осознать, что я не допрыгну, поэтому, споткнувшись, делаю кувырок через плечо и встаю на ноги. И в этот момент я резко останавливаюсь, услышав душераздирающий крик Малакая и шум обрушивающего строения.

Обернувшись, вижу, как он проваливается под обломки дерева и пластика.

– Просто беги! – кричит мне Тайко, добравшийся до следующей крыши впереди.

Я смотрю на него, он пожимает плечами, но я вижу жалость в его глазах; он отворачивается и продолжает бежать в сторону города, прыгая с крыши на крышу.

Повернувшись к рухнувшей хижине, я вижу, как Малакай пытается выбраться из-под обломков. Позади него, метрах в пятидесяти, полчища улыбающихся безумцев разрывают друг друга на части, точно крокодилы.

– Беги! – кричу я ему, и поймав его взгляд, впервые вижу, что он до смерти напуган.

Кина проносится мимо меня в сторону упавшего Безупречного и спрыгивает к нему.

– Черт! – шепчу я и, спрыгнув с крыши на относительно безопасной высоте, мчусь к Малакаю. Кина хватает его за одну руку, я за другую, и мы вытаскиваем его из-под обломков. Шум приближающейся толпы убийц нарастает.

– Бегите, – велю я, толкая Малакая к ближайшей хижине.

Хватаясь за свисающие кабели, он карабкается на крышу. Теперь я чувствую, как земля трясется под ногами, ощущаю тепло, исходящее от сотен приближающихся тел, чувствую запах высохшей крови и пота.

Развернувшись, Малакай ложится на живот, протягивает руки вниз и поднимает наверх Кину. Подпрыгнув, я цепляюсь пальцами за край крыши, но соскальзываю.

– Лука! – кричит Кина. Она ложится на живот и подает мне свободную руку. Я хватаю ее одной рукой и, подтянувшись, другой цепляюсь за крышу. Сильные пальцы яростно впиваются в мою лодыжку, но мне удается высвободиться, я снова подтягиваюсь и встаю рядом с ребятами.

– Спасибо, – благодарит Малакай и бежит.

Мы с Киной следуем за ним. Далеко впереди вижу силуэт Тайко, пробирающегося к ближайшей Вертикали, и теперь понимаю план Малакая.

Мы со всех ног мчимся вперед, отрываясь от Полоумных, по крышам лачуг, как по ступенькам, – и так до самой Вертикали.

Здесь, в глубине города, в основном старые хижины, хотя со временем их укрепили. Они расположены так близко друг к другу, что нам практически не приходится прыгать, достаточно просто перешагивать. Крайние лачуги деревни построены впритык к Вертикали, и с последней крыши легко проникнуть в небоскреб через разбитое окно.

Первым пролезает Малакай и падает на пол, его грудь тяжело вздымается и опускается, пот стекает по лицу.

– Вы хоть понимаете, – спрашивает он, задыхаясь, – что нас только что чуть не убили?


Я сгибаюсь, упираясь руками в колени и хватая ртом воздух, у меня нет сил ему ответить.

Кина отчаянно кивает головой, кажется, тоже не в состоянии говорить от изнеможения.

Снаружи слышен гомон Полоумных, звук разрывающейся кожи и ломающихся костей. Наклонившись, я выглядываю в окно, и увиденное просто омерзительно: человек двести, столпившись в одну кучу, убивают друг друга, хладнокровно и бесчувственно. Один головой, как дубиной, проламывает грудную клетку другому; двое, кажется, сообща, копаются в лежащем человеке, разорвав ему поясницу; старуха наблюдает за бойней, систематически вонзая свою длинную вязальную спицу в избранных.

– Они все умрут, – говорю я.

– Идемте, – зовет Тайко, стоя в дверном проеме грязной гостиной, в которой мы находимся. Конечно, Тайко совсем не задыхается, ведь он Совершенный, его САПК в груди будет работать на пределе, чтобы перекачивать кислород в кровоток, примитивные методы восстановления дыхания ему ни к чему.

– Ага, дай минутку отдышаться, здоровяк, – отвечает Малакай, распластавшись на полу, утыкаясь носом в виниловое покрытие и выдыхая облака пара, исчезающие на поверхности.

– Здесь их может быть куда больше, – напоминает Тайко. – Надо двигаться.

– Этот парень, – бормочет Малакай, задыхаясь, – не знает сострадания. – Заставив себя подняться, он выходит из комнаты вслед за Тайко.

Я все еще смотрю в окно, и хотя я в ужасе от увиденного, не могу оторвать глаз.

– Я должен найти сестру, – твержу я себе под нос, пока ребята выходят. Все больше и больше Полоумных умирает, остальные с ног до головы залиты кровью своих товарищей.

Я стараюсь выкинуть из головы воображаемый образ инфицированной Молли, где-то там, в городе, такой же безумной и одержимой, как эти убийцы внизу.

Наконец мне удается оторвать от них взгляд.

Я осматриваю гостиную, она напоминает мне дом, где я вырос: мебель собрана в кучу, все захламлено дешевой старой техникой, свет едва пробивается сквозь слой пыли и грязные окна.

Я выхожу вслед за ребятами в коридор Вертикали. Здесь пахнет мочой, стены исчерчены сверкающими граффити. В темноте, без электричества, еще четче видны грубые надписи и бандитские символы, светящиеся неоновой краской.

Мы всего лишь на первом этаже, отсюда можно спуститься по лестнице к выходу. Тайко распахивает двери, и город предстает перед нами как на ладони. Сгоревшие витрины магазинов, заброшенные пабы и ломбарды. Далее вниз по склону – финансовый квартал: стеклянные здания из золота и серебра, фонтаны и статуи идолов денег и торговли. В центре – более дорогие жилые районы и общественные места: зеленые парки и лесные массивы граничат с дорогами из восьми полос движения; здесь же расположен и Мидуэй-Парк, а выше находится Второй Уровень города с особняками для сверхбогатых. Вокруг города – холмы, усеянные вертикальными фермами и жилыми вертикалями, устремляющимися в небо. Все это я не раз видел с высоты Вертикали «Черная дорога», а вот что действительно приковывает внимание здесь и сейчас – так это поразительные масштабы разрушения города.

Я вижу три самолета, упавшие с неба и уничтожившие десятки зданий; один из них все еще горит, его крыло лежит в фонтане финансового квартала. Другой упал неподалеку, в центре детского игрового парка. Третий наполовину потонул в реке, протекающей через город; отсюда он кажется каким-то механическим речным монстром.

– Тебе куда? – спрашивает меня Малакай.

– «Черная дорога», а тебе?

– «Холм висельников».

– Тайко? – спрашивает Малакай.

– Туда, – он указывает на центр города.

– Хорошо, – говорит Кина, хмурясь и вглядываясь вдаль. – Думаю, нам стоит держаться вместе, по крайней мере до реки, раз уж нам всем в одном направлении. Если по пути не найдем обезболивающих, можно будет перейти реку и поискать в Лазарете Старого города, а потом уже разделиться. Что скажете?

– Согласен, – отвечаю я.

– Я тоже, – присоединяется Малакай. – Скорее всего, Пандер ушла туда же.

Мы все оборачиваемся к Тайко – пожав плечами, он отправляется вниз по улице.

Осторожно продвигаясь в сторону города, мы используем в качестве укрытия скопление транспорта, разбросанного по дороге; некоторые летающие автомобили упали, должно быть, с высоты не менее двадцати метров – они разбиты и искорежены до неузнаваемости. Обломки разрушенных зданий испускают в воздух клубы пыли, огонь еще горит, пылая из окон и уничтожая все, к чему прикасается. Но все это вторично; от чего я реально не могу оторвать глаз – так это тела, тысячи тел: люди лежат на тротуарах, свисают из окон, сидят в машинах, обугленных посреди дорог.

– Это… – шепчет Кина, останавливаясь в проеме, – невероятно. Кто бы это ни сделал…

– Идемте, – говорит Тайко, но даже его голос срывается при виде такого опустошения.

Он выходит на свет угасающего дня, но Малакай хватает его за воротник и тянет обратно в тень проема.

– В чем пробл…

– Ш-ш-ш! – Малакай указывает на детский парк, где лежат обломки самолета, совсем недалеко отсюда.

Я смотрю туда и вижу группу из шести солдат, одетых с ног до головы в черное, они выходят из парка и идут по параллельной улице. Пятеро из них держат оружие наготове, проверяют углы и расчищают маршрут, а шестой солдат – девушка – спокойно идет вовсе без оружия. Ее глаза светятся, но не как у нормального Совершенного, а будто светильники.

– Что у нее с глазами? – спрашивает Малакай шепотом.

– Какое-то обновление, видимо, – отвечает Тайко.

– Они на нашей стороне? – задаю я вопрос, вспоминая солдат, которых мы видели со стен Аркана.

– Я даже не знаю, какая сторона – наша, – говорит Малакай. – Давайте не будем их спрашивать.

Мы идем вдоль здания, сохраняя максимальную дистанцию подальше от солдат.