Поступь хаоса

Мы тем временем перевалили через небольшой гребень, и перед нами раскинулась ферма – на невысоких холмах, то вверх, то вниз катились поля пшеницы, поля капусты, просто травяные поля с раскиданными там и сям овцами.

– Здорóво, овцы! – заорал им отсюда Тэм.

– Овцы! – отозвались они.

Первым вдоль тропинки показался большой деревянный сарай, такой же непромокаемый и прочный, как мост, будто он собирался стоять тут хоть вечно, попроси кто о том.

– Если вы и его не решите взорвать, – заметила Хильди, все еще похохатывая.

– Хотел бы я на это посмотреть, – подхватил Тэм и тоже заржал.

Я уже, признаться, подустал от этого их хохота по поводу и без.

Тем временем мы подошли к дому – на вид он был совсем, абсолютно другой. Вроде бы и металл, из какого сделаны бензоштанция и Церковь у нас дома, в Прентисстауне, но и близко не такой битый. Половина дома сияла и возносилась в небо, как парус, и там еще была труба, торчавшая вверх и вбок, а потом вниз, кашлявшая дымом с конца. Вторая половина – дерево, встроенное в металл, сплошное и прочное, как амбар, но вырезанное и сложенное, как…

– Крылья, – сорвалось у меня с языка.

– Крылья, точно, – улыбнулся Тэм. – А какого рода крылья?

Я присмотрелся. Весь дом смахивал на птицу с трубой вместо головы и шеи, с сияющей грудью и простертыми назад деревянными крыльями, как у птицы, сидящей на воде или вроде того.

– Это лебедь, Тодд-щен, – подсказал Тэм.

– Кто?

– Лебедь.

– Кто такое лебедь? – Я не отрывал взгляда от дома.

Его Шум оторопел, потом вспыхнул на мгновенье печалью.

– Што?

– Ничего, щеночек. Просто давние воспоминания.

Виола с Хильди так и чесали впереди, но теперь остановились: Виола глядела во все глаза, широко раскрыв от удивления рот.

– А што я тебе говорила, – прокомментировала довольная Хильди.

Виола так и кинулась к ограде перед домом и уставилась на строение, буквально пожирая его глазами: сначала всю металлическую часть, сверху вниз и обратно, потом сбоку набок. Я встал рядом и тоже смотрел, целую минуту не зная, што сказать (заткнись, а?).

– Говорят, лебедь, – буркнул я наконец, – што бы это такое ни было.

Она проигнорировала меня и повернулась к Хильди, так и сверкая глазами:

– Это что, правда «Экспансия-3500»?!

– Што? – это я.

– Старше, Ви-щен, – покачала головой Хильди. – «Экс-3200».

– Мы уже дошли до седьмых «Эксов», – заявила Виола.

– Ничуть не удивлена.

– О каком шлепаном дьяволе вы тут толкуете? – слегка взорвался я. – «Экшпанция»… чего?

– Овца! – где-то в отдалении бухнул Мэнчи.

– Это наш поселенческий корабль, – объяснила Хильди, будто удивившись, што я не знаю таких простых вещей. – «Экспансия», класс три, серия двести.

Я посмотрел на одну, на другую. В Шуме Тэма летел космический корабль, и его корпус спереди совпадал с домом, только перевернутым.

– А, да. – Я старался припомнить, о чем это они, и в то же время притвориться, што знал это с самого начала. – Вы же строили дома из первого, што было под рукой.

– Вот именно, щен, – кивнул Тэм. – А ежели было настроение, делали из них произведения искусства.

– Енто ежели твоя жена – инженер, который может заставить твои дурные скульптуры стоять стоймя, – заметила Хильди.

– А ты-то откуда все это знаешь? – требовательно вопросил я у Виолы.

Она вперила взгляд в землю.


– Ты же не хочешь сказать… – начал я, но осекся.

Я все понял.

Ну, естественно, я все понял.

Слишком, как водится, поздно, но все-таки понял.

– Ты – поселенец, – сказал. – Вы были новыми поселенцами.

Она так и продолжала таращиться в землю, но плечами пожала.

– …но ваш корабль, который разбился, – он слишком маленький для поселенцев.

– Это был только разведчик. Материнский корабль был «Экспансия», класс семь.

Тэм и Хильди ничего на это не сказали. Тэмов Шум светло сиял любопытством. От Хильди, понятное дело, не доносилось ничего, но я каким-то образом чувствовал… она знает, а я нет, Виола ей рассказала, но не мне… и пусть это из-за того, што я просто ее не спрашивал, но все равно на вкус это было так же кисло, как на мысль.

Я посмотрел на небо.

– Значит, она сейчас там? Твоя «Экшпанция», класс семь?

Виола кивнула.

– Вы привезли еще поселенцев. Еще больше народу в Новый свет.

– Все сломалось, когда мы разбились. Я никак не смогу с ними связаться. Предупредить, штобы они сюда не садились. – Тут она ахнула и впервые посмотрела на меня: – Ты должен предупредить их.

– Он не мог говорить об этом, – быстро перебил я. – Быть того не может.

Виола сморщила все лицо:

– Почему?

– Так, и о чем кто говорит? – полюбопытствовал Тэм.

– Сколько? – Я смотрел на нее в упор, чувствуя, как мир в очередной раз непоправимо меняется. – Сколько у вас там поселенцев?

Виола набрала воздуху в грудь, прежде чем ответить, и вот бьюсь об заклад, этого она Хильди еще выложить не успела.

– Тысячи, – сказала она. – Их там тысячи.





16

Ночь без извинений




– Они еще много месяцев сюда не доберутся. – Хильди протянула мне вторую порцию пюре из картошки.

Мы с Виолой с такой силой уписывали еду, што разговоры все остались Хильди и Тэму. Ну, они и говорили.

– Космические путешествия – это тебе не то, што в видаках показывают. – По Тэмовой бороде бежала струйка бараньей подливки. – Штобы хоть куда-то попасть, нужны годы, и годы, и годы пути. Шестьдесят четыре – штобы долететь из Старого света в Новый, к примеру.

– Шестьдесят четыре года? – Я оросил округу пюре.

– Большей частью ты все равно лежишь в заморозке, – кивнул Тэм. – Так што время мимо тебя идет… если ты, конечно, не помрешь в пути.

Я недоверчиво воззрился на Виолу:

– Тебе што, шестьдесят четыре года?

– Шестьдесят четыре старосветских года. – Тэм простучал пальцами по столу, словно што-то считал. – Што составляет… сколько же? Около пятидесяти восьми-девяти новосветских.

– Я родилась уже на борту, – покачала головой Виола. – Пропустила весь сон.

– Значит, или твоя ма или па стояли на вахте. – Хильди откусила кусок чего-то смахивающего на репу, а потом объяснила мне, специально для непонятливых: – Это те, кто бодрствует и ведет корабль.

– Оба, – кивнула Виола. – А до них – мать моего отца и еще раньше дед.