Поступь хаоса

– Думаешь, ты один здесь кого-то потерял? – очень опасным голосом прошипела она. – Не забыл, что мои родители тоже погибли?

Забыл.

Вообще-то я правда забыл.

И потому промолчал.

– Теперь у меня есть только ты, – все еще свирепо проговорила она. – А у тебя есть только я. И я тоже с ума схожу, что Бен ушел, и что мои родители умерли, и что мы вообще решили отправиться на эту планету, но вот так уж оно есть, и это полный отстой, что остались только мы, но с этим ничего нельзя поделать.

Я продолжал молчать.

Но она стояла передо мной, и я взглянул на нее, по-настоящему посмотрел, наверное, впервые с тех пор, как увидел там, за бревном, на болоте, еще когда подумал, што она – спакл. Целую жизнь назад.

В Карбонел Даунс она, конечно, отмылась (это ж только вчера было! только вчера), но вон уже опять грязь на щеках, и она куда тощее, чем была, а под глазами – темные круги, и волосы все перепутаны, в беспорядке, а руки – черные, как от сажи, а на рубашке спереди – зеленое пятно от травы, там, где она упала, и еще вон губа лопнула, где по ней залепило веткой, это когда мы еще с Беном бежали (а пластырей, конечно, не осталось), и всем этим она смотрела на меня.

И говорила, што, кроме нее, у меня больше ничего нет.

А у нее – кроме меня.

И я немножко понимал, каково это.

Шум у меня пошел другими цветами.

Голос у нее смягчился, но совсем чуть-чуть.

– Бена больше нет, и Мэнчи – нет, и моих родителей – тоже нет. И я это ненавижу. Я ненавижу это, понял? Но мы уже почти в самом конце дороги. Почти на месте. И если ты не сдашься, не сдамся я.

– Ты веришь, што в конце дороги есть надежда? – спросил я.

– Нет, – просто сказала она, глядя в сторону. – Нет, не верю, но я все равно иду.

И вот тут она встретилась со мной глазами:

– А ты идешь со мной?

Отвечать было необязательно.

Мы побежали дальше.

Но.

– Нам нужно выйти на дорогу, – сказал я, поймав очередную ветку и не дав ей врезать мне по морде.

– Но там же армия, – удивилась она. – И лошади.

– Им все равно известно, куда мы движемся. Нам – куда они. Все, судя по всему, идут в Убежище одним маршрутом.

– И так мы услышим их приближение, – кивнула она. – К тому же по дороге быстрее.

– Да, по дороге быстрее.

– Тогда давай уже выйдем на эту етьскую дорогу и поскорее доберемся до Убежища, – подытожила она.

– Ты сказала «етьскую», – улыбнулся я. – Ты только што сказала слово «етьскую».

В общем, мы действительно вышли на етьскую дорогу и припустили по ней настолько быстро, насколько позволяла усталость. Это была все та же пыльная, извилистая, местами грязная речная дорога, што и все эти мили назад. И все тот же лиственный, древесный, заросший Новый свет вокруг.

Если приземлиться тут и ничегошеньки ни о чем не знать, впору и правда подумать, што тут настоящий рай.

Между тем перед нами расстилалась обширная долина, плоская по дну, где река, но с дальними холмами на каждой стороне. Холмы озаряли луны. Никаких поселений в поле зрения – ну, или, по крайней мере, никаких поселений, где еще не потушили огня.

И никакого Убежища впереди. Впрочем, мы сейчас находились в самой плоской части долины и никуда особо не видели, ни вперед, ни назад – так усердно извивалась дорога. По обоим берегам реки все так же высились густые леса… словно Новый свет как-то внезапно кончился и все ушли. Осталась только дорога.

Вот по ней мы и шли.

И шли.

И шли.

Остановились попить воды, только когда первые полосы зари протянулись по небу ровно напротив, на другом конце долины. Попили. Кругом был только мой Шум и рокот реки. Никаких копыт. Никакого чужого Шума.

– Все это значит, что у него получилось, – сказала Виола, стараясь не встречаться со мной глазами. – Что бы он там ни сделал, всадника ему удалось остановить.

В ответ я помычал и кивнул. Всё.


– И никаких выстрелов не было.

Я снова помычал и кивнул.

– Прости, что я тогда кричала на тебя. Я только хотела, чтобы ты продолжал идти. Чтобы ты не остановился, не бросил…

– Я знаю.

Мы прислонились к паре деревьев на берегу. Сзади протянулась дорога, за рекой – деревья; дальний край долины шел круто вверх, а над ним – только небо. Чем дальше, тем светлее, синее, больше и просторнее… пока с него не пропадали даже звезды.

– Когда мы покидали корабль-разведчик, – сказала Виола, глядя туда же, куда и я, – я ужасно расстраивалась, что приходится расстаться с друзьями. Там было всего несколько ребят из других дежурных семей, но тем не менее. Я думала, что на целых семь месяцев окажусь единственной в таком возрасте на этой планете.

Я отпил воды.

– У меня в Прентисстауне не было друзей.

– То есть как это – не было друзей? – она недоверчиво воззрилась на меня. – У тебя должны были быть друзья.

– Некоторое время были – мальчики на пару месяцев старше меня. Но когда мальчики становились мужчинами, они переставали общаться с мальчиками. – Я пожал плечами: – Я был последний. Так што под конец остались только мы с Мэнчи.

Она подняла глаза к блекнущим звзедам.

– Какое идиотское правило.

Чистая правда.

Дальше мы просто молчали, я и Виола, на берегу реки. Мы отдыхали, а новая заря уже карабкалась на небо. Только мы вдвоем.

Зашевелились только через минуту, приготовились идти.

– Есть шанс добраться до Убежища к завтрему, – сказал я. – Если будем идти в том же темпе.

– Завтра, – кивнула Виола. – Надеюсь, там будет что поесть.

Была ее очередь нести сумку. Солнце выглянуло в конце долины, где река втекала прямо-таки в него. Свет залил холмы на том берегу, где што-то немедленно зацепило мой взгляд.

На искру в Шуме Виола мгновенно развернулась:

– Что?

Я приставил ладонь козырьком к глазам. На верхней кромке гряды подымалась пыль… и она двигалась.

– Што это там такое? – пробормотал я.

Виола уже выдернула из сумки бинок.

– Плохо видно, – сокрушенно поделилась она. – Деревья загораживают.

– Кто-то едет по дороге?

– Может, по другой. По которой мы не пошли на развилке.

Пару минут мы наблюдали за происходящим. Хвост продолжал пылить, потихоньку продвигаясь в сторону Убежища со скоростью плывущего по небосклону облака. Так странно, когда видишь такое, а звука нет…

– Хотел бы я знать, где сейчас армия, – проворчал я. – Насколько мы их обогнали.

– Возможно, в Карбонел Даунс им дали хороший бой.

Виола посмотрела вверх по течению, но там было все слишком плоско и извилисто, штобы хоть што-нибудь разглядеть. Сплошные деревья. Деревья, небо и безмолвный пыльный хвост, ползущий по холмам.

– Давай пойдем, – оборвал паузу я. – Мне от этого жутко становится.

– Давай, – согласилась Виола.

Вновь дорога.

Вновь жизнь, состоящая целиком из бега.

Еды у нас с собой никакой не было, поэтому завтракали мы желтыми плодами с придорожного дерева (Виола вовремя заметила его и клялась, што ела такие в Карбонел Даунс). На обед у нас тоже были они, но это все равно лучше, чем ничего.

За спиной у меня висел нож.

Интересно, а охотиться я смогу, если будет время?