Поступь хаоса

– Там еще есть, – сказала она, так и не дождавшись, што я подыму голову; пролистнула страницы вперед. – Еще много. Хочешь, чтобы я читала дальше? Или чтобы я прочитала конец?

Конец.

Прочитать последнее, што моя ма написала в тот день, когда…

– Нет, – быстро сказал я.

Мой сынок зовет меня, пойду к нему. Теперь навек в моем Шуме.

– Нет, – повторил я. – Давай пока остановимся на этом.

Я глянул искоса на Виолу: лицо у нее было такое же печальное, как и мой Шум. Глаза мокрые, подбородок дрожит, не сильно, но дрожит, в этом утреннем свете уже видно. Она увидала, што я смотрю, ощутила внимание Шума и поскорей отвернулась к реке.

И тут, в этом утре, в этом свете, я вдруг понял одну вещь.

Одну важную вещь.

Настолько важную, што, когда она вся целиком пришла в голову, мне даже встать пришлось.

Я знал, што она думает.

Я знал, што она думает.

Даже просто глядя ей в спину, я знал, што она думает и чувствует и што происходит у ней унутри.

То, как она повернула корпус, как держит голову, и руки, и книгу эту у себя на коленях, как у нее спина малость задеревенела, когда она услышала все вот это у меня в Шуме.

Я могу это читать.

Я ее могу читать.

Она думала о том, как ее собственные родители прилетели сюда с надеждой, прямо как моя ма. И думала, што надежда в конце нашей дороги – возможно, ложь, как и та, што была в конце дороги у моей ма. И она брала слова своей ма и вкладывала в уста своих ма и па – и слушала, как они говорят, што они ее любят и скучают, и желают, штобы у нее был целый счастливый мир. И она взяла песню моей ма и вплела ее во все остальное. Вплетала, пока та не стала ее собственной печалью.

И ей от этого больно, но это хорошая боль, но все равно боль, но хорошая, но боль.

Ей больно.

Я знал все это.

Я знал, што это правда.

Потому што мог ее читать.

Читать ее Шум, хоть у нее и не было никакого Шума. Я знал, кто она. Я знал Виолу Ид.

Пришлось обхватить голову руками, штобы все это из нее не вывалилось.

– Виола, – прошептал я дрожащим голосом.

– Знаю, – тихо ответила она, еще крепче обхватывая себя руками и глядя в сторону.

Я смотрел, как она сидит там, глядя на реку. Мы ждали, когда заря охватит все небо. Оба знали.

Каждый знал другого.





39

Водопад




Солнце лезло на небо, река грохотала. Отсюда нам было видно, как она мчится к концу долины, вся в белой пене и бурунах.

Повисшие между нами чары нарушила Виола:

– Ты же знаешь, что там, правда?

Она достала бинок и уставилась вниз по течению. В той же стороне вставало солнце: ей пришлось прикрыть линзы от света.


– Што там? – не понял я.

Она нажала кнопку, другую и снова посмотрела.

– Что ты там видишь?

Она протянула бинок мне.

Река, пена, буруны и дальше…

Дальше конец.

В нескольких милях вниз по течению река заканчивалась прямо в небе.

– Еще один водопад, – сказал я.

– Судя по всему, гораздо больше, чем тот, что мы видели с Уилфом, – кивнула она.

– Дорога должна его как-то обойти. Нам нечего волноваться.

– Да я не про это.

– А про што тогда?

– Про то, – сказала она чуть досадливо от моей тупости, – что у подножия настолько больших водопадов обязаны быть города. Про то, что, если тебе нужно выбрать место для самого первого поселения на планете, долина у водопада, где много сельскохозяйственной земли и воды вдоволь, из космоса будет выглядеть идеальной локацией.

Мой Шум слегка полыхнул, но только слегка. Потому как такое даже думать не сразу осмелишься.

– Убежище?

– На что хочешь спорим, что мы его наконец-то нашли, – сказала она. – Вот дойдем до водопада – и наверняка увидим его оттуда внизу, прямо под нами.

– Ежели бежать, будем тама через час, – сказал я. – Даже меньше.

И она поглядела мне в глаза – в первый раз с тех пор, как читала мне книгу ма.

– Ежели бежать? – она улыбнулась.

Настоящей большой улыбкой.

И што это значит, я теперь тоже знал.

Мы сгребли свои небольшие пожитки и двинули. Куда быстрее прежнего.

Ноги у меня были усталые и содранные. У нее наверняка тоже. Пузыри, все болит, и сердце ноет от всего, што я потерял и по чём тосковал. У нее тоже.

Но мы все равно побежали.

Господи, как мы побежали.

Потому што может быть (заткнись)…

Ну, может же быть (заткнись, я сказал)…

Может быть, в конце дороги правда есть надежда.

Река между тем сделалась прямее и шире, а склоны долины сдвинулись ближе, потом еще ближе. Тот, што с нашей стороны, так придвинулся к дороге, што она сама немного покосилась. Водяная пыль от бурунов висела в воздухе. Одежда наша вскоре намокла, и лица тоже, и руки. Рев воды превратился в гром, заполнил все вокруг, как што-то плотное, тяжелое – но это было совсем неплохо. Он тебя как будто омывал. Смывал Шум прочь.

Пожалуйста, думал я, пожалуйста, пусть Убежище будет внизу водопада.

Ну, пожалуйста.

Потому што Виола оглядывалась на бегу на меня и лицо у нее сияло и она гнала меня вперед эдак вздергивая головой и улыбалась и я думал о том как надежда может тащить тебя вперед заставлять идти но это и опасно тоже это больно и рискованно вот так играть с миром на слабо потому што когда это мир поддавался на слабо?

Пожалуйста, пусть Убежище будет там.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Дорога наконец-то пошла вверх, взлетая над рекой, уже с откровенной яростью бившейся об каменистые пороги. Между нами и ней уже кончились все деревья, просто склон справа забирал вверх, круче и круче, и долина смыкалась, и вот уже нет ничего, кроме реки и обрыва впереди.

– Почти дошли, – воскликнула впереди Виола на бегу; волосы прыгали по шее, солнце прохватывало ее насквозь.

И…