Поток

– Ох…

Это было самое ёмкое из всех коротких слов, что слышала Хирка.

Он знает, кто пришёл.

В комнате появился кто-то, закутанный в чёрное с головы до ног. Словно выпачканные углем перчатки, плащ, надвинутый на лицо капюшон, такой длинный, что полностью закрывал лицо и свисал до самого пояса. Вошедший был похож на бродячую ночь. На Колкаггу. Но даже у Колкагг имелась прорезь для глаз. И они не ходили сутулясь.

Хирка внезапно подумала, что существо, которое только что возникло в дверях, являлось пока единственным Умпири с очевидными признаками старости. Или болезни. Даже плащ не мог скрыть перекошенных плеч и черепа необычно вытянутой формы. Незнакомец был похож на сон, от которого просыпаешься с застрявшим в горле криком.

Никто не предпринимал попыток остановить незваного гостя, и это пугало больше всего. Даже Скерри молча замерла у двери.

Существо подобралось ближе и оперлось на стол. Большой палец выступал назад под странным углом. По звукам дыхания прибывшего было слышно, что он очень устал. Девушка немного отодвинулась от незнакомца.

– Кровь… Грааля, – казалось, он говорил хриплым кошачьим голосом, словно выдавливая слова из лёгких. Хирка пристально смотрела на чёрное существо, которое тем временем вытащило из плаща свёрток и бросило его на стол. Её свитер. Старый зелёный свитер, который она отдала Колайлю.

Это был Всевидящий. Он явился.

Хирка вскочила так резко, что чуть не перевернула скамью. К внучке шагнул Раун, одновременно споря со скелетом ворона:

– Грааль, я уже объяснял, что у нас другие первоочередные задачи. Твоя кровь должна понять, как работают дома и Совет. Ей необходимо научиться руководить и сражаться. Усвоить информацию о нашей культуре. Как следует освоить язык. И мы ещё даже не приступали к занятиям с шестами…

Сомнения проступали через настойчивость Рауна. Хирка услышала, как Всевидящий кашляюще зашипел, и догадалась, что он рассмеялся. Затем гость слепо прошёл мимо рыжего мужчины, словно ориентировался на звук, и склонился так низко над вороном, что коснулся его капюшоном.

– Впереди десяти тыссс…сссяч воинов пойдёт она. Дочь Дрейри. Тех, кто связан с воронами. Не понимая при этом Потока? – Голос Всевидящего периодически срывался, но он не обращал на это внимания. – Девочка придёт ко мне, когда трессс…сснет лёд.

Он повернулся спиной к ворону, как будто обсуждать больше было нечего.

– Всевидящий? – Скелет ворона выпрямил шею так, что затрещали позвонки.

Существо в чёрном остановилось, но не повернулось. Оно слушало.

– Научи её тому, что она должна знать. Не больше. Мы поняли друг друга?

– Как всегда, Грааль…

Всевидящий хромающей походкой покинул зал. Один болезненный шаг за другим. Хирка чуяла. Осязала. Она видела достаточно тех, кто пытался скрыть свою боль, и для неё не составляло труда узнать такое существо.

Девушка наконец обратила внимание, что на неё все смотрят. Все до одного.

Модрасме. Раун. Ухере. Её родные по крови. Родители Ухере, Луг и Цирра, стояли в дверях и заглядывали в зал. Вана разинула рот, как будто ждала разъяснений. К столу приблизилась Скерри и потянулась к лежавшему там свитеру. Однако Хирка рванула его к себе и прижала к груди.

Дочь Грааля понимала, что не сумеет объяснить появления здесь этого свитера. Но это не имело значения. Всё было так, как она хотела. Всевидящий узнал запах. Он пришёл.

Хирка будет учиться. Всему, что должна знать. Она победила. Единственное, чего ей не хватало, так это ощущения победы.





Подлость




Слишком много мёртвых. Сотни. Все разложены по хижинам. Их отравили те, кому они должны были служить. От такого боги обязаны расплакаться. Это подлость. Смертный грех. Настолько отвратительный, что даже пламя отказывалось от него. Его языки взлетали к небу и разносились в разные стороны, как будто хотели разбежаться.

Огонь боялся Колкагг. Даже мёртвых.

Ример прикрыл нос маской, чтобы приглушить запах. Он мог отойти подальше, но хотел быть рядом. Хотел увидеть, как погибшие товарищи сгорят.

И не он один.

Сорок семь имлингов выжило. Сорок семь потерянных имлингов. Объятые горем, они стояли вокруг молодого мастера. Знакомые и чужие. Со всего Блиндбола. Некоторые прибыли из лагерей, о существовании которых Ример даже не догадывался.

Он пихнул в бок Стиара. Тот всё понял и тоже натянул маску.

В собравшихся ударила волна жара. Огонь пожирал подношение. Трещал. Из хижин летели дым и пепел, стремясь удрать подальше в небо. Потолок ближайшей хижины провалился. Рухнул вниз в рой искр. Стены почернели, сгорев дотла раньше трупов. Через дерево стали видны тела. Жадный огонь поедал их, рисуя обманчивую и страшную картину, будто мёртвые зашевелились и попытались выбраться из костра.

Ример заставил себя остаться на месте. Заставил себя смотреть. Видеть всё, чтобы всегда помнить, за что мстит.

Он услышал, как остальные уходили. Один за другим. Под конец сдался даже Стиар.

Сзади к Римеру подошёл Мозг.


– Да, давайте постоим ещё немного, – пробормотал он из-под маски. – Это, конечно, здоровое зрелище…

Ример радовался, что мужчина выжил. Он был одним из немногих, на кого можно положиться, даже когда мир вокруг рушится. Колкагга обладал мрачным чувством юмором, но умел шутками поднять настроение окружающим, когда дело, казалось, совсем плохо. Если верить слухам, прозвище он получил после того, как сильно поломал руку и благодаря этому попробовал на вкус собственный костный мозг.

– Ты должен кое-что для меня сделать.

– Нет.

Ример взглянул на собеседника.

– Нет?

– Нет, мастер.

Мозг стянул маску с лица.

– Я не стану ни за кем приглядывать в твоё отсутствие. Я не потащу эту банду в Равнхов, когда ты отправишься умирать в Маннфаллу.

Ример посмотрел на пламя.

– Значит, ты хочешь пойти со мной. Ты это пытаешься сказать?

Мозг сделал несколько шагов и оказался перед молодым мастером, загородив собой костры.

– Ример, я был там. Эйсвальдр неприступен. А его обитатели обороняют старинные дома за высокой стеной. Там находится больше имлингов, чем было у нас воинов во всех лагерях, и в их руках власть. Думаешь, у них не хватит ума защитить себя?

Ример знал, что это правда. Сам он раньше пробирался в Эйсвальдр, но тогда с ним была Хирка. Без неё Поток становился намного слабее. И проникнуть туда без неё – верная смерть.

Обвалилась последняя хижина. Огонь раздувался, как от кузнечных мехов. Одно обгоревшее тело свалилось с другого. Ример повернулся спиной к кострам и направился в лагерь.

– И всё же попробовать стоит.

Мозг снова оказался рядом.

– Разве не достаточно того, что Колкагги потеряли всё, что имели? Ты хочешь забрать у них лидера? Единственного, кто может вести переговоры с Эйриком и выиграть войну?

Ример не ответил. Мозг схватил его за руку.

– Я понимаю тебя! И знаю, что ты чувствуешь. Но здесь собрались все выжившие. Лучший наш шанс всё исправить – это ты. Мы не можем потерять тебя. Не сейчас. И не так.

Ример услышал собственный смех. Они в любом случае потеряют его. Возможно, уже при следующей беседе с Граалем.

Мозг желал юноше блага и был далеко не дураком. Но никто не догадывается, насколько у него осталось мало времени. Никто из них не знал, что находится в горле у Римера. Не представлял, что он является рабом.

Он должен был поймать Даркдаггара до того, как Грааль проведает, что Совет захвачен, а Колкагги погибли.

Мозг внимательно смотрел на молодого мастера с теплотой во взгляде. С молчаливой мольбой. Римеру захотелось рассказать мужчине всё и облегчить бремя, которое был вынужден нести в полном одиночестве.

Подбежавший Стиар спас от совершения поступка, который изменил бы всё.

– Имлинги, мастер! Свейн говорит, они идут в Блиндбол с восточных гор. Может, заметили костры?

Ример проследовал за Колкаггой.

– Имлинги Совета? Воины?

– Нет, Свейн сообщил, что с ними шли дети. Это обычные имлинги. И их не больше двадцати. Но у двоих из них был ворон на лбу!

Беженцы!

– Мозг и Торгар, за мной! – Ример посмотрел на Стиара. – Они ранены?

– Насколько я знаю, нет.

– Возьмите лекарские принадлежности на всякий случай. – Юноша подтянул ремешки на одежде. – Стиар, показывай дорогу.





* * *


От бега у Римера сердце колотилось в горле. Имлинги бежали из Маннфаллы. Он ненавидел надежду на то, что среди них окажется Ярладин. Ненавидел, что предпочёл бы увидеть мёртвым кого-то другого, но именно так и обстояло дело. Если бы Ример мог выбирать, то выжили бы Ярладин и Эйр.