Прежде чем иволга пропоет

— А, Кирилл… Если ты за деньгами, они в сумке. — Макар говорил спокойно, разве что чуть медленнее обычного.

Кирилл засмеялся и не ответил.

— Ага. — Илюшин произнес это «ага» так, будто и в самом деле что-то понял. — Тебе нужны не деньги. Что тогда?

«Мне нужен ты», — хотел сказать Кирилл, и это было бы чистой правдой. Но для правды время еще не пришло.

— Давай не будем забегать вперед, — легкомысленно посоветовал он. — Но о деньгах ты можешь не беспокоиться, честное слово!

— Тогда, может, объяснишь, о чем мне стоит беспокоиться?

Молодец, отметил про себя Кирилл, повторил дважды один и тот же вопрос, сформулировав его по-разному, прямо-таки подталкивая Кирилла к ответу.

Он ласково похлопал Илюшина. Жди, парень, жди.

Тот не удержался, с едва уловимой брезгливостью повел плечом. Кирилл почувствовал себя охотником в саванне, поставившим ногу на обездвиженного тигра; зверь еще рычит и дергается, но будет мертв десять минут спустя, когда фотограф отщелкает свою сотню снимков. Полосатую шкуру повесят над камином.

Впрочем, охоту на зверей ради развлечения Кирилл считал дикостью. Он подписал не одну петицию с требованием остановить варварство по отношению к животным.

Дверь открылась, и из ванной комнаты вышел Сергей Бабкин в футболке и спортивных штанах, на ходу вытирая лицо полотенцем.

— Я вот подумал насчет Беспаловой… — начал он и остановился.

Обстановку Сергей оценил так же быстро, как его друг.

— Он обкуренный?

Взгляд темных, почти черных глаз был устремлен на Кирилла. «Ты о чем?» — собирался спросить Кирилл, но прежде чем он открыл рот, раздался голос Илюшина:

— Нет, не похоже.

— Ну, слава богу. Не наркоман, значит. А я уж испугался!

Бабкин неторопливо опустил полотенце. Кирилл оценил мгновенно скрученный тугой жгут и про себя усмехнулся: все-таки приготовился, дружок!

— У меня к вам предложение, — весело объявил он. — Давайте поиграем! Правила такие…

— Где девушка? — перебил Илюшин.

Кирилл осекся. Девушка? Какая девушка?

А-а, Динка! Господи, что за чепуха волнует их в такой момент!

— Не отвлекайтесь, — попросил он.

— Она жива?

— Да жива она, жива! — с раздражением бросил Кирилл. Он прикинул, что уж минут десять-то плюшевая игрушка точно должна продержаться, пока из нее не вылезет весь синтепон и она не опадет дохлой шкуркой, так что его слова не были ложью.

Смешно, но, кажется, Макара это удовлетворило. Про девушку он больше не заговаривал.

— Игра, — второй раз со значением повторил Кирилл. — У нас с вами. На троих. Я вожу, вы ходите.

— А нож тебе зачем?

Кирилл ухмыльнулся.

— Это чтобы вам лучше слышать меня, дети мои!

— Убери нож, тогда поиграем, — предложил Сергей.

Кирилл поморщился. Тьфу, за дурака его держат, что ли…

Его огорчало, что они все время сбиваются с нужной тональности, фальшивят. До них как будто не доходила значительность момента. Плохо. Неправильно! Что еще хуже — каким-то образом это отношение передавалось и ему, точно зараза, хоть и не сваливающая с ног, но прилипчивая, как насморк.

Требовалось противоядие.

— Прежде чем начнем играть, мы поговорим о смерти. Стоять! — Это было обращено к Бабкину, который при первых словах Кирилла сделал шаг ему навстречу. Приказ сопровождался соответствующим движением руки с ножом. — Так вот, о смерти, — продолжил Кирилл, убедившись, что его угроза подействовала. — Наша игра будет посвящена ей. Смерть идет рука об руку с красотой, — повторил он вслух мысль, пришедшую на ум десятью минутами раньше.

— А можно обойтись без пошлостей? — поморщился Илюшин.

Кирилл так изумился, что рука, державшая нож, дрогнула.


— Что?

— Он говорит — пошляк ты, братец, — перевел Сергей.

— Но ведь могло быть и хуже, Сережа, — возразил Макар. Они говорили так, словно оба сидели в креслах, покуривая трубки, а Кирилла вовсе не было рядом. — Например, он мог бы сказать: «Ты космос, детка!»

Бабкин скорчил физиономию.

— Кому он мог бы это сказать? Тебе, что ли?

— Не понимаю, чем я не космос.

— Ты самодовольный зануда.

— ЗАТКНИТЕСЬ!

Они замолчали, но Кириллу это послужило слабым утешением. Во-первых, он вышел из себя, утратил хладнокровие. Но главное — он не понял, как они это сделали… как вычеркнули его из своего пространства? Буквально две реплики — и его не стало, и дело было не только в том, что они разговаривали, будто остались одни.

Это была высшая форма презрения. Он — хозяин положения! Он прижимает нож к горлу Илюшина! А они отменили его своим паясничаньем. Они заставили его почувствовать себя… беспомощным.

Как?!

— Шуты гороховые, — сказал он насмешливо, подстраиваясь под интонацию Макара, так восхищавшую его. — Клоунада — вторая натура, она же и единственная?

Бабкин дернул губой, словно сдерживая смешок. Сволочь, грубая сволочь! Он не мог догадаться, что Кирилл — подражатель, ему не хватило бы мозгов! Все, что делает Кирилл, — за пределами его понимания!

— Мы внимательно слушаем, — заверил Илюшин. — Но я должен сказать, что пока вы, Кирилл, слабовато выступаете. Красота, смерть — это несколько избито, ну, знаете, примерно как рифма «любовь-кровь».

— Или «батона — полбатона», — поддакнул Сергей.

— …простите, Кирилл, если мои слова прозвучали грубо, я не хотел вас задеть. Вон там, на полке, у меня стоит Басё…

Небрежный жест — кисть выброшена в направлении стены. Исполнено было так естественно, что Кирилл почти купился. Он на мгновение отвел взгляд от Сергея — нет, только начал отводить, и это его спасло. Потому что за ту долю секунды, что он выпустил Бабкина из поля зрения, тот преодолел половину разделявшего их расстояния и приготовился к прыжку.

И что еще интереснее, в руке у него, будто выхваченный из воздуха, вместо полотенца возник металлический прут.

Еще пара секунд — и лежать бы Кириллу нанизанному на шампур, как свинья. Но, заметив движение Сергея, он сильнее вдавил нож в горло Илюшина, и Бабкин замер, точно робот, которому отключили питание. Полная неподвижность. Даже лицо окаменело.

— Ца-ца-ца! — Кирилл поцокал языком, укоризненно качнул головой. — Не надо, братец.

Вот они и сравняли счет. Они ему — пошлость, он им — облом с попыткой защититься.

Глупо, конечно, но презрительно брошенное «пошляк» уязвило Кирилла, как не могло бы задеть намеренное оскорбление. Черт возьми, он придумал отличный образ! Смерть и красота рука об руку…

Он обиженно скривил губы. Ладно, Бабкин — мужлан, но Илюшину-то не чуждо чувство прекрасного, в этом Кирилл был уверен. Они во многом похожи…

Пора заканчивать с вступительной частью. Они недостаточно ответственно подошли к своим ролям. И что намного важнее, его наручные часы отбили шесть минут до начала отсчета.

Когда начнется отсчет, он уже не сможет ничего изменить.

— Перейду к самому главному. — Кирилл стал деловит и собран. Они приближались к точке выбора. Если он рассчитал неправильно, здесь все и закончится. — Смотрели ли вы, друзья мои, фильм «Выбор Софи»? Сергей, вопрос относится в первую очередь к тебе.

Бабкин прищурился, ничего не ответив. Он, кажется, размышлял, способен ли Кирилл исполнить невысказанную угрозу.

Чтобы помочь ему определиться (пять минут тридцать секунд), Кирилл сказал:

— Человек, которому перерезали горло, может прожить около трех минут. Если задета только трахея, у него есть шанс остаться в живых, — при условии, что ему своевременно будет оказана медицинская помощь. Если артерия… — Он пожал плечами. — Тоже не исключено, конечно. Но если смотреть на вещи здраво, ты его не довезешь.

(Четыре минуты четыре секунды)

— Нет, — сказал Сергей. — Не смотрел.

— Зря. А ты, Макар?

— Вряд ли. Название ничего мне не говорит.

— Это фильм, поставленный по книге, — огорченно сказал Кирилл. — С прекрасной актрисой Мэрил Стрип. Хоть актриса-то такая вам знакома?

— Ты не отклоняйся от генеральной линии партии, — попросил Сергей.

Кирилл одарил его обаятельнейшей улыбкой:

— Как скажешь. По сюжету Софи, героиня, совершает несколько очень тяжелых выборов… — Он сделал паузу, не преднамеренную, а чтобы еще раз осмыслить то, что ему предстояло открыть. — Самый сложный вот какой: ей нужно решить, кого из своих детей спасти, а кого отправить на смерть. У нее старший сын и младшая дочь, она выбирает девочку.

Сергей выжидающе смотрел на него. Он еще не догадывался, к чему клонит Кирилл. Илюшин молчал.