Призрак Канта
Часть 57 из 59 Информация о книге
Нинель Фёдоровна перепуганно уставилась на него. — Доказательств у нас нету, а те, что есть, — фуфло. Придётся вам отсюда съехать, из вашего драгоценного дома. Я прослежу за этим. — Куда съехать? — спросила Нинель с ужасом. — А в рыбхоз. У меня хозяйство небольшое на косе, рыбу там разделывают, консервы крутят. Там доживать будете. Без права переписки. — Я не хочу рыбу разделывать, я не могу, — Нинель вновь зарыдала. — Я здесь хочу, я за этот дом жизнь отдам! — Да вы уже отдали, — сказал Василий Васильевич. — Разве вы так и не поняли?… — Сериал, — провозгласил Стас. — Ну, прям мыльное мыло!.. Не поверит никто!.. — Заткнись! — хором велели ему Кристина и Софья. — Я друга потерял, — продолжал Саня хмуро, — хотя не разобрать теперь, кто мне он был-то, друг ли, враг ли!.. — Он пошевелил складками на лбу, словно на что-то решаясь, и почти крикнул Василию Васильевичу в лицо, словно именно он, инженер Меркурьев, был во всём виноват: — Я как стал бумаги смотреть, так и понял, что есть я последний лошара!.. Всю жизнь, веришь-нет, Ванюшка у меня деньги тырил! Я с ним по-братски, как с родным, а он!.. И ведь порядочно натырил! Самой малости не хватило, чтоб дом купить, мои капиталы понадобились, ёшкин-матрёшкин! Кабы чуть больше натырил, купил бы он дом этот, и дело с концом! Василий Васильевич сочувственно смотрел на страдальца. Мура поднялась и потянула Меркурьева за руку. Он с трудом встал. — Ты что? — Выйдём на минуточку. — Куда? — Пойдём, пойдём!.. Василий Васильевич зашаркал ногами почти как Виктор Захарович, и уже из коридора услышал, как Софья сказала: — Пап, можно я внимательно посмотрю бумаги? — Мура, куда ты меня тащишь, — зашипел Меркурьев. — Сейчас самое интересное начнётся! Трагедия закончилась, сейчас будет марш энтузиастов и воссоединение любящих сердец! — Успеешь, — буркнула Мура и подтолкнула его в спину. Они вышли в вестибюль с готическим окном и круглым столиком. За столиком сидели двое, совсем незнакомые. Василий Васильевич оглянулся на Муру. Она приложила палец к губам. Он опять посмотрел. Двое, он и она, пили кофе. Большой медный кофейник стоял на спиртовке посреди стола, тонкие чашки были наполнены до половины. В вестибюле приятно пахло. — Ну вот, — говорил он. — Всё и закончилось. А ты всё — времени мало, времени мало! — Так его и было мало, — она улыбнулась. — Если бы мы их не торопили, они до сих пор бы спали! Он протянул руку и дёрнул её за нос. Она захихикала. — И дом пропал бы, — сказала она, посерьёзнев. — Камень не мог пропасть, — возразил он. — Он ведь оказался у хозяйки! У хозяйки дома!.. — Хорошо, что она здесь, — согласилась женщина. — Кофе добавить? Меркурьев ещё раз оглянулся на Муру, наклонился к её уху и прошелестел: — Кто это? — Старик со старухой, — ответила Мура. — Которые жили у самого синего моря! — Так они молодые совсем! Как мы! — Ну да, — согласилась она. — Молодые. — Подожди, — сказал Василий Васильевич. — Сейчас, сейчас! Это смотритель маяка и его жена? Мура кивнула. — Это они там пили кофе и слушали музыку? Мура опять кивнула. — А «Философия Канта» их рук дело? Она опять кивнула. — А богдыхан с отломанной башкой? — Они не могли допустить, чтобы дом пропал, — прошептала Мура. — И помогали нам, как умели. Зазвучали шаги, Меркурьев оглянулся. Мимо них прошёл Иммануил Кант в пальто и с ковровым саквояжем. Увидев сидящих за кофе, он приподнял шляпу, приветствуя их, а потом повернулся к Василию Васильевичу и Муре. — До свидания, молодые люди, — сказал он галантно и зашагал к двери. — Вот и всё, — задумчиво произнесла Мура, когда Кант шагнул за порог. За столиком уже никого не было. Василий Васильевич помолчал. — Мы их больше не увидим? — спросил он наконец. Мура вздохнула: — Я пока не знаю. Я многого ещё не знаю, Вася. Вокруг Кафедрального собора лежал снег, и это было очень красиво — чистый снег на изумрудной траве! Липы, ещё не совсем облетевшие, время от времени роняли на снег холодные жёлтые листья. Мура фотографировала листья на снегу, и ей казалось — это самое прекрасное, что она видела в жизни. Василий Васильевич слепил слабый снежок, кинул и попал ей точно в серединку того места, в которое метил. — Вася! — А? Мура возмущённо поднялась с корточек, отряхивая сзади пальто. — Ты бы лучше по сторонам смотрел — ведь так красиво! Василий Васильевич подошёл, смачно поцеловал её в губы и согласился, что красиво и он смотрит как раз куда надо. — А где наши? — вырываясь и поправляя шапку, спросила Мура. — Только что здесь были! — Жека! — позвал Меркурьев. — Жека, Жека!.. Сейчас он их приведёт. Тотчас же из-за поворота аллеи выскочил несуразный пёс с разлетающимися ушами и помчался к ним. За ним мчались две таксы, кудлатая болонка и неопределённое существо размером с крысу. Жека Онегин имел уникальную способность сразу же сколачивать вокруг себя компании. Он подбежал, с разгону прыгнул Меркурьеву на джинсы, завилял хвостом и заулыбался. Остальная шайка развалилась, недоумевая, зачем они все мчались за Жекой. Последним свернуло в сторону существо, похожее на крысу. — Как ты думаешь, это кто? — спросила Мура про существо. Василий Васильевич не знал. — Жека, где хозяева?! Веди их! Веди давай!.. — Мы здесь, Вась! Кристина подбежала, очень озабоченная. Рукой, на которой сиял громадный изумруд, она поправляла волосы, засовывала их под капюшон. Саня приближался неторопливо, как нефтеналивной танкер. — Мур, вы ещё гулять хотите, да? Мы, наверное, поедем! Там Соня одна зашивается!.. — Ничего она не зашивается, — перебил танкер. — И не одна она вовсе!.. Маманя моя приехала, а она конь-огонь! Вот только, — он погрустнел, — собак не любит. — Да пусть не любит, — быстро сказала Кристина. — Это же наша собака, и живёт с нами! А мама твоя Жеку уже почти любит!.. — Мур, мы поедем, да? — Мы с вами, — тут же вызвалась Мура. — Я тебе помогу. — А спиритический сеанс? — спросила Кристина. — Будет? Ты мне обещала! — Будет тебе сеанс! Хотя я не понимаю — зачем? На суженого гадать уже поздно, ты замуж давно вышла… — Вот именно, — вставил Саня. — Чего теперь гадать, только время зря тратить, когда всё и так ясно!