Прогулка

– Хочешь взять выпивку? – спросил Тони. Это был важный вопрос. Самый важный вопрос.

– Я возьму фейерверки, – ответил Бен. – А ты держи выпивку.

– Только не урони их, дубина. Земля, наверное, мокрая.

– Не уроню. Клянусь.

– Ладно. Тс-с!

Они тихонько открыли входную дверь. Домашний кот Уоттсов не поднял никакого шума. Затем они выскочили в кажущийся бесконечным лабиринт улочек Бернсвилля. Это был пригород без изысков. Богатенькие ребятишки здесь не обитали. Этот район предназначался для средненьких белых ребят и тянулся на несколько километров. Можно было идти квартал за кварталом и так и не пересечься с шоссе или широким бульваром. Поздно вечером в этом районе все казалось возможным, особенно когда тебе тринадцать лет.

В конце Коббл-драйв находилась средних размеров игровая площадка, отделенная небольшим затоном и деревцами. Этого вполне хватит, чтобы им укрыться. По дороге Тони притормозил у какого-то дома и сорвал с газона несколько цветов.

– Вот гляди-ка.

Он засунул цветы в почтовый ящик, и они изо всех сил припустили под горку в сторону парка.

– Слышь, парень! – прошептал Бен. – Ты что, спятил?

– Сам попробуй. Это так прикольно.

И Бен попробовал. Прямо у парка он нарвал на газоне цветов и швырнул их на капот припаркованного у дома «БМВ». Оба хихикали без остановки.

– Вот это да, чувак, – сказал Тони. – Машину эту теперь как обгадили.

– Ну да.

В парке Тони открыл бутылку шнапса.

– Первым будешь?

– Не-а, брат, – отказался Бен. – Твоя выпивка. Тебе и честь.

Тони уставился на бутылку.

– Не знаю, брат. Моя старушка взбесится, если вдруг заметит.

– Да не боись ты. Пей давай!

– Ладно! Ладно! Но когда я тебе ее передам, ты много-то не пей. Чтобы моя мамаша не усекла, что там убавилось.

– Ты пить-то будешь или нет?

Тони сделал глоток и скорчил рожу.

– Неплохо! – соврал он.

– Во, ты и вправду выпил.

Тони протянул бутылку Бену. Тот замешкался.

– Давай, брат, – произнес Тони.

– Бред какой-то.

– А кто теперь боится? Должен выпить.

Бен сделал глоток. Как всегда в первый раз, все было не так ужасно. Как-то раз он понюхал водку своего старика и отшатнулся. Но теперь… По крайней мере кто-то постарался придать выпивке какой-то аромат, понимаете? У нее действительно был вкус персиков. Бен почувствовал себя расслабленным и раскованным.

– Слышь, похоже, я окосел, – произнес Бен.

– Я, кажись, тоже.

– Это так потрясно.

Бен хорошенько отхлебнул из бутылки. Такой глоток миссис Уоттс наверняка заметит.

– ЭЙ! – крикнул Тони, выхватив бутылку.

Бен расхохотался.

– Чего такого-то? Просто еще захотелось.


– Козел ты.

– Налей туда водички. Мама твоя и не прознает.

– Ага, не прознает. Придется доливать выпивку из другой бутылки. – Он отобрал бутылку у Бена и сам хорошенько к ней приложился. На краю игровой площадки валялась пустая банка из-под кока-колы. Тони подошел к ней и поднял с земли.

– Может, все-таки чего-нибудь рванем? – предложил он Бену.

– Ну да.

Они затолкали в банку с десяток ракет, скрутив запалы вместе. Затем Тони достал коробок спичек, который прихватил из корзины бесплатных сувениров и разной мелочи в местном супермаркете. Три раза он попытался зажечь спичку, и все без толку.

– Вот зараза.

– Дай-ка мне, – сказал Бен. Он взял спичку и чиркнул ею по ногтю большого пальца. Та сразу загорелась. Тони был в восторге.

– Слышь, как это у тебя выходит?

– Это мой маленький секрет. – Он протянул спичку Тони, который поднес ее к скрученным запалам. Вспыхнуло яркое пламя, запахло горячим металлом, и ракеты стали разлетаться из банки, со свистом врезаясь в деревья и исчезая в поле. Ребята не ожидали, что фейерверки сработают с таким грохотом. Тринадцатилетние плохо планируют подобные вещи.

Тони заорал «Классно!» и рванул вверх по холму. Бен за ним. Они хохотали без умолку. Бен оглянулся на изрыгавшую взрывы банку и мог поклясться, что увидел, как в какой-то гостиной зажегся свет. Они свернули на незнакомую улицу, и взрывы смолкли. Затем Тони достал петарды, плотно упакованные в сверток и готовые к поджигу. Они наткнулись на пустой жестяной почтовый ящик.

– Теперь твоя очередь, – сказал Тони. Бен снова проделал фокус с большим пальцем (он перенял его у своего папаши), а потом швырнул подожженный сверток в ящик, разразившийся выстрелами, когда они бросились наутек. Когда сверток рванул, звук был такой, как будто кто-то сбросил с крыши сразу с полсотни кастрюль. Теперь они просто умирали со смеху. Бен едва мог бежать, потому что мышцы живота у него лопались от хохота.

И тут… сирены. Мальчики услышали их вой и заметили мигалки, отражавшиеся от дешевого алюминиевого сайдинга на стене стоявшего на холме дома. Вот теперь друзья запаниковали.

– Ну и влипли, – прохрипел Тони. – БЕЖИМ!

Сирены завывали все громче, пока мальчишки зигзагом неслись по району, выбирая закоулки потемнее, где легче скрыться. Полицейские начали на них охоту. В какой-то момент Бен обернулся и увидел, как его высветили фары полицейской машины, словно всевидящие глаза дьявола. Они с Тони резко свернули, потом еще раз и еще, после чего ринулись в проем между двумя маленькими одноэтажными домиками на темной Лафайет-роуд и забежали подальше в лесок, рискуя подхватить болезнь Лайма. Скорчившись за огромным кленом, они сидели, слушая, как сирены приближались, а потом отдалялись, снова приближались и отдалялись, и глядели на красные и синие отблески на больших листьях. Но через какое-то время все стихло. Полицейские уехали.

– Вот попали, брат, – произнес Тони.

И тут они снова расхохотались.

Вернувшись домой к Тони, они произвели вполне заметный алхимический опыт, долив в шнапс немного водки и коньяка, а потом долив в коньяк немного рома, чтобы все более-менее сравнялось. Затем они осторожно расставили бутылки в том порядке, как те стояли раньше.

После такого выброса адреналина спать не хотелось. Чтобы чуточку остыть, им требовалось пройти несколько уровней в «Нинтендо».

– Брат, как бы сильно я отодрал Дженни Макдауэлл, – сказал Тони, энергично орудуя джойстиком.

– Я тоже.

– А ты бы сколько вдуваний выдержал?

– Два.

– Не гони, брат. Не светит тебе. Я бы и одного вдувания не сдюжил. Я бы только к ней подошел, и тут же брр-м-м-м-м-м…

– Подними свою самооценку.

– А Тина Хансен, брат, а? Только представь. Тина Хансен рядом с тобой.

Бен рассмеялся, и оба наслаждались общим триумфом. Они выпили, много чего рванули и не по- пались. И все у них получилось.

Ой ли? Получилось ли? Ведь той ночью все произошло не так, верно? Ты не ускользнул. Совсем наоборот. Помнишь? Той ночью вы бежали между двух домов и мимо ротвейлера на цепи, а потом Тони крикнул на собаку ради прикола. Оказалось, что цепь у ротвейлера была довольно длинной. Вот он и прыгнул, вцепившись тебе в лицо. Вот что случилось. Пес набросился и вгрызся в тебя, разорвав нижнее веко. А ты умолял его прекратить, надеясь, что тот понимает твои команды. Ты во весь голос молил о пощаде, а вот Тони никак тебе не помог. Нет, Тони продолжал удирать. На самом деле Тони припустил еще быстрее, потому что испугался, что пес и в него вцепится. А потом во двор ворвались полицейские и пристрелили того ротвейлера.

Вот как все случилось. Теперь вспомнил? С тебя словно сдирали лицо, пока громко не бабахнуло, и ротвейлер осел на тебя, мертвый, истекающий кровью. Помнишь, как он, издыхая, дул тебе в нос горячими струями? А потом ты вдруг оказался в «Скорой», ослепший на один глаз, а фельдшеры и врач, не стесняясь, обсуждали, сможешь ли ты снова видеть травмированным глазом. Уже потом врачи говорили, что если бы тебя привезли в больницу десятью минутами позже, они не смогли бы спасти травмированный глаз. Девяносто семь швов. Тебя девяносто семь раз прошили черными кетгутовыми нитями. Помнишь, как они кололись? Пять дней твое лицо напоминало кактус.

Полицейские и Тони достали. Они настигли его и предъявили разъяренной миссис Уоттс, которая в следующий понедельник забрала Тони из школы. Затем полисмены насели на тебя в больничной палате, расспрашивая о вырванных цветах и о том, сколько ты выпил. И им было совершенно по барабану, что у тебя чуть не содрали лицо, потому что полисмены – все уроды. Намечались судебные иски: против семьи Уоттс и, возможно, против полиции за убийство собаки. После того случая ты Тони больше ни разу не видел, помнишь? В ту ночь вы в последний раз тусили вместе. Это же случилось или нет? Именно так все и было? Разве это…

Бен проснулся в волшебной палатке с библиотекой, плотно сжав зубы. Он ощупал лицо и провел пальцем по шраму, который оставался на прежнем месте. Рядом с кроватью он заметил наполовину опустошенную бутылку персикового шнапса.





Глава девятнадцатая. Удивительная и необычайная нежить




Но это оказалось далеко не все. Наверху, среди тянувшихся вдоль стен аккуратно стоявших полок с древними фолиантами, одна потертая книга чуть выдавалась из общего ряда. Она как будто служила указателем того, что, вытащив ее, можно обнаружить потайной ход. Бен встал с кровати – он чувствовал какое- то странное похмелье – и подошел к полке. Рядом стояла старая деревянная стремянка, прикрепленная к потолочной перекладине и перемещавшаяся вдоль полок, чтобы можно было добраться до самых верхних. Бен передвинул стремянку, залез наверх и вытащил книгу.

«Собрание представителей удивительной и необычайной нежити. Доктор Абигайль Блэкуэлл».