Проклятый наследник

– Тогда нам лучше начать как можно раньше.

– А с чего вы хотите начать?

– Не знаю, – Фрейя пожала плечами. Она чувствовала себя неподвижной, будто бы деревянной. – Но покинуть этот полуразрушенный дом уже будет прогрессом.

– Пощадите себя, – сказал Ларкин.

– Вы говорите мне об этом каждый день.

– Да, и убежден, что ваша магия – это верный путь. Вам нужно отдохнуть и проявить немного терпения. Ваше заклинание поиска сработает, как только вы снова наберетесь сил. Поверьте мне!

Проблема не в том, что я не верю вам. Я не доверяю себе, подумала Фрейя. Ее магия всегда была непостоянной. И если не брать во внимание купленные у Мойры подвески, ее заклинания чаще не срабатывали, чем действовали.

– Еще два дня, – сказал Ларкин, от которого не ускользнуло расстроенное выражение лица девушки. – Отдохните еще два дня, и если ваше заклинание не подействует, мы отправимся на поиски Талона обычным путем. Согласны?

Фрейя уныло кивнула, но только потому, что пульсирующая боль в висках в последние несколько мгновений значительно усилилась. Принцесса вымыла разложенную на кровати посуду, которую использовала для заклинания, и свернулась калачиком на матрасе, чтобы немного отдохнуть. Она повернулась к Ларкину спиной и все же ощущала на себе его взгляд. Девушка восхищалась его спокойствием и невозмутимостью по отношению к ней. Вот уже несколько дней он был заперт из-за нее в этой комнате и спал, сидя на стуле. Другой на его месте давно бы сошел с ума, но, возможно, такое бесконечное терпение было побочным эффектом бессмертия, ибо впереди у Хранителя были еще века. Или это годы, проведенные в подземелье, давали о себе знать? При этой мысли Фрейя в очередной раз осознала, как мало она на самом деле знала о человеке, с которым уже несколько недель путешествовала по материку. Он был храбр, верен и доверчив, но по-прежнему скрывал свою истинную натуру за маской Хранителя.

– Ларкин?

– Принцесса?

Она повернулась на кровати.

– Почему вы стали Хранителем?

– Зачем вам это знать? – недоверчиво спросил Ларкин, как человек, который всегда привык быть начеку и в жизни которого встречалось слишком много подозрительных людей.

– Мне хочется знать о вас больше.

Ларкин колебался, и Фрейя поняла, еще один вопрос «Почему?» просится с его языка, но вместо того, чтобы задать его, Хранитель ответил:

– Я хотел быть подмогой своей стране и своему королю.

– А почему в качестве Хранителя, а не просто гвардейца?

– Хранителям платят лучше.

– Но они также несут большую ответственность. – Фрейя не считала Ларкина лжецом, тем более не предполагала, что он станет лгать «своей богине», но у нее создалось впечатление, что мужчина своими словами пытается выманить ее на ложный след. Девушка не поверила, что страж избрал этот путь ради золота. Для этого Ларкин обладал глубоким чувством чести.

– Конечно, это правда, – сухо ответил Ларкин. Он схватил платок, которым чистил свой меч, и взял в руки сапог. Никаких пятен на нем видно не было, тем не менее мужчина принялся деловито полировать кожу. Опустив голову, Хранитель избегал взгляда Фрейи, но она не удовлетворилась его уклончивым ответом. Если он не хотел говорить, пусть скажет об этом, как тогда, в таверне Сирадреи. Принцесса пристально уставилась на Хранителя, и молчание, повисшее между ними, стало тяжелее, несмотря на веселые голоса, доносившиеся до постоялого двора с шумных улиц.

Наконец Ларкин глубоко вдохнул и шумно выпустил воздух. Не отрывая взгляда от своих сапог, он начал говорить:

– Мой отец был священником в храме рядом со Свободной землей. Я вырос с ним и часто наблюдал за тренировками Хранителей. Иногда, когда у фельдмаршала Ярлата было особенно хорошее настроение, он разрешал мне присоединиться к ним. Не по-настоящему, конечно, но они давали мне деревянные палочки, объясняли последовательность движений, научили держать лук и стрелы. – При этом воспоминании на лице Ларкина заиграла улыбка. – Мой отец, конечно, хотел, чтобы я пошел по его стопам и стал священником. Я был близок к тому, чтобы начать свое обучение, когда на него напала эльва. Я хотел броситься ему на помощь, но отец приказал мне держаться подальше. Поэтому я стоял и смотрел, как он боролся за жизнь. В конце концов эльву убил фельдмаршал Ярлат, но было уже слишком поздно. Мой отец был мертв, и я больше никогда не хотел оказаться перед лицом этих тварей, чувствуя себя настолько беспомощным.

Фрейя тяжело сглотнула.

– Мне… мне очень жаль.

Ларкин сдержанно покачал головой:

– Не стоит. С тех пор прошло более двухсот лет. Сегодня его все равно не было бы в живых.

– Но это не меняет того, что вам пришлось смотреть на его смерть.

– С тех пор я видел, как умирало много мужчин, – сказал Ларкин.

Он мельком взглянул на нее, но тут же снова посмотрел на свой сапог. Мужчина отложил его в сторону и взял в руки второй. Фрейя хотела сказать ему, что это не одно и то же, потому что эти люди не были его плотью и кровью, но она чувствовала, что Хранитель не хотел ее жалости. А может быть, принцесса ошибалась и Ларкин спустя годы оставил это в прошлом?

– Как получилось, что ваш отец стал священником? Имя Вэлборн не подходит для верующего. Оно принадлежит знати.

– Моего отца звали не Вэлборн. – Голос Ларкина стал жестче, мрачнее при этих словах. – Это имя принадлежит человеку, который должен был быть моим отцом.

– О, так вы…

– Бастард. – Ларкин опередил ее, и из его уст это слово прозвучало не как оскорбление или клеймо, а как то, чем можно было гордиться. – Родители моей матери выдали ее замуж за пожилого купца, когда ей было всего четырнадцать лет. Это был вспыльчивый торговец, который возил в Эвадир специи. Однажды там, в порту, он увидел мою мать. Их семья была бедна, а этот человек предложил им больше золота, чем они когда-либо видели. Мать не была счастлива с ним, и, пока ее муж был в путешествии, она познакомилась с моим отцом. Когда я родился, она уже знала, что я не сын Вэлборна. Тем не менее первые годы мать растила меня под его крышей, пока различие между мной и ее мужем не стало слишком очевидным и она начала бояться за мою жизнь. Поэтому для моей собственной безопасности мать отвезла меня в самый дальний храм на юге, к Гаэлю.

– То есть человек, который воспитал тебя, Гаэль, не был твоим отцом?

– Он не был моим создателем, но во всех других смыслах он был моим отцом. Вэлборна никогда не было дома, а с возлюбленным моей матери я так и не познакомился. Гаэль был единственным, кто был заинтересован в том, чтобы сделать из меня хорошего человека. Это и делает его моим отцом для меня.

– А что твоя мать сказала Вэлборну о тебе после того, как ты ушел? – Фрейя вообще не могла представить себе такую неустроенную жизнь.


Ларкин пожал плечами:

– Не знаю. Наверное, что я утонул в море или сбежал. Мы с ней после этого не виделись много лет, пока она не написала мне письмо, в котором рассказала о смерти Вэлборна. Мать хотела, чтобы я вернулся в Эвадир, но к тому времени я уже стал Хранителем.

Фрейя хотела бы узнать о Ларкине еще больше. Она хотела знать, были ли у него братья и сестры и какое блюдо он любил в детстве. Но девушка боялась своими вопросами всколыхнуть старые раны. И еще, слушая, как прошло детство Ларкина, Фрейя ощущала душевную боль. Принцесса чувствовала себя одинокой и лишенной части своей жизни, потому что ее брат был похищен, но Ларкин потерял гораздо больше; и не в последнюю очередь из-за ее отца. Его жизненный путь был полон потерь, и теперь у него не было даже друзей-Хранителей, с которыми он служил Стене и с которыми мог разделить вечность.





– Почему вы не разбудили меня раньше? – спросила Фрейя. Она свесила ноги с кровати и встала; слишком быстро, потому что головокружение снова охватило ее, но она не позволила ему сбить себя с толку. Девушка неуверенно качнулась в сторону умывальника и оперлась на каменную раковину.

– Вам нужно было поспать, – ответил Ларкин и открыл окно, чтобы впустить свежий воздух в комнату, которая за ночь стала теплой и душной. Холодный ветер ворвался в комнату. В это утро солнце скрывалось за густым облачным покровом, накрывающим город в обещании дождя.

– Вам тоже нужно.

– Я спал.

– На стуле, – Фрейя многозначительно указала на названный предмет мебели. – То обстоятельство, что отсутствие сна не убивает вас, не значит, что вам вовсе не нужен сон.

– Мое тело работает иначе, чем ваше, – сказал Ларкин и выразительно посмотрел на нее.

Фрейя вздохнула. Очевидно, Хранитель не желал понимать, куда она клонит. Девушка снова повернулась к умывальнику. Над тазом висело зеркало, и даже беглого взгляда Фрейе было достаточно, чтобы понять, что она выглядела так же, как и чувствовала себя после более чем двенадцати часов сна: помятой. Подушка оставила на щеке следы, похожие на желобки. Губы потрескались, а светлые волосы, запутавшиеся на концах, были совершенно растрепаны. Фрейя попыталась расчесать их пальцами. Но когда ей это не удалось, она опустила руку и повернула кран, который, булькая, ожил.

Вода медленно сочилась из крана. Фрейя поймала ее ладонями и умыла лицо, прежде чем выпить несколько глотков.

Ее тело было обезвожено, а желудок пуст. Но принцесса проигнорировала голод и свой неопрятный внешний вид, за который мать стала бы упрекать ее. Вместо этого Фрейя вернулась обратно к кровати и под скептическими взглядами Ларкина разложила на матрасе карту города Нихалоса.

– Принцесса…

– Нет, – прервала она его.

Фрейя знала, что он хочет сказать. Она должна сначала что-нибудь съесть, чтобы набраться сил. Он был ее голосом разума. Но время уходило. А принцесса, так же сильно, как и найти Талона, хотела проверить, вернулась ли к ней ее магия. Фрейя приготовила миску с остатками травяного отвара и зажгла свечу, прежде чем оторвать листок бумаги из записей Талона. У нее осталось не так уж много страниц. Девушка осторожно положила тетрадь на тумбочку и потянулась за своим кинжалом. Она внимательно рассматривала клинок, прижимая его кончик к указательному пальцу. Фрейя не почувствовала боли. Кожа на пальцах принцессы уже побагровела от всех тех поисковых заклинаний, которые она применяла в последние дни. Из небольшого разреза выступила кровь. Очень тщательно Фрейя начертила скриптер на бумаге, непрерывно думая о Талоне. Его улыбка. Его голос и мужество, с которым он защищал ее от одетых в черное людей.

– Пожалуйста, пусть сработает, – прошептала Фрейя, держа окровавленную записку над свечой. Бумага тотчас воспламенилась, и пепел дождем осыпался в чашу. Исполненная воспоминаний о Талоне и тоски, Фрейя погрузила маятник в воду; пусть он станет единым целым со Стихиями и их Магией! Найди Талона!

Фрейя подняла кристалл над картой и качнула его. Маятник описывал равномерные круги над картой. Капли падали на рисунок, испещренный линиями, и корежили бумагу. Кристалл вращался все быстрее и быстрее – и вдруг описал неестественную дугу. Фрейя вздрогнула всем телом. Ее сердцебиение ускорилось…

Маятник остановился. Магия вернулась к ней! Фрейя склонилась над картой. Кому-то могло показаться, что маятник просто остановился, потому что кончик кристалла указывал почти на центр карты. Но принцесса чувствовала магию.

– Ларкин! – воскликнула она. Она не смела моргнуть. Хранитель подошел к кровати.

– Вы ведь тоже это видите, не так ли?

– Да.

– Талон, – прошептала Фрейя, и слезы выступили у нее на глазах.

Он был жив и находился в центре города, посреди происходящего, он бродил между фейри. Теперь им нужно было только найти принца и забрать! К сожалению, карта была слишком приблизительной, чтобы определить его точное местонахождение, но у Фрейи была подсказка, и она не собиралась терять время!





Еще несколько минут назад Фрейя не знала, что можно почувствовать зуд ушами, но золотые насадки, которые теперь украшали ее голову, доказали ей обратное. Когда она наконец справилась с ядом эльвы в своем теле, Ларкин успел не только достать ей карту города, но и сходить к ювелиру, который делал украшения для заостренных ушей фейри. Хранитель купил такие для Фрейи, чтобы она могла скрыть под ними свои человеческие уши. Но она не знала, как долго сможет выдержать эти неприятные царапающие ощущения, хотя такой камуфляж для нее казался идеальным. Фрейя легко могла вписаться в круг фейри благодаря своим нежным чертам лица и светлым волосам, по крайней мере в большую их часть. Потому что с удивлением обнаружила, что женщины Неблагого Двора стригли свои волосы коротко. В Тобрии это было бы немыслимо. Король Андроис, вероятно, запер бы ее в камере, если бы она осмелилась побрить голову. Там он держал бы ее до тех пор, пока она снова не стала бы соответствовать образу, которого ожидал ее народ от женщины.

Но не длинные волосы девушки или ее человечность были причиной всех тех любопытных взглядов, которые то и дело оборачивались в их сторону. Этим вниманием они были обязаны Ларкину. Ни одно ювелирное изделие этой страны не могло скрыть его происхождение, особенно вкупе с огненным мечом, который висел у мужчины на бедре и который тот отказывался снимать.

– Они подумают, что я прибыл в город на коронацию, а вы – слуга принца, которую приставили ко мне, – сказал Ларкин.

Чтобы этот план сработал, Фрейе пришлось постараться сохранить нейтральное выражение лица, хотя все в Нихалосе повергало ее в изумление, от жителей с их садами на крышах до фонтанов, перетекающих в узкие каналы и проходящих через весь город, подобно сосудам в теле человека. Стихии Воды и Земли царили в каждом уголке этого города. Небольшие водопады стекали вниз и терялись в проточной воде. Побеги растений обвивали дома, построенные из светлого камня. На ветвях некоторых ягодных кустарников и зеленых кустов висели стеклянные шары с оранжевым мерцанием внутри, сильно напомнившие Фрейе ее подвески, только эти были значительно больше.

– На карте путь выглядел короче, – заметила Фрейя, наблюдая за фейри, которая касалась руками увядшего цветка, возвращая его к жизни. Засохшие лепестки окрасились сначала желтым, потом оранжевым и наконец стали красно-фиолетового цвета, вытянувшись навстречу солнцу.

– Судя по всему, масштаб карты не был соблюден.

– Но вы уверены, что мы идем правильным путем?

Ларкин кивнул:

– Так мне сказали.

– Может быть, фейри солгали вам, – сказала Фрейя, которая уже ощущала покалывание в боку и неприятное стеснение в груди.

– В этом я сомневаюсь. – Ларкин пожал плечами. – Большинство из них, как правило, говорят правду, когда ощущают у своего горла лезвие магического меча.