Проклятый наследник

– Я сделаю все возможное, чтобы не ходить по нужде в углу, но ничего обещать не могу.

Онора ошеломленно уставилась на нее. Но прежде, чем фейри смогла что-либо ответить, Зейлан захлопнула дверь перед ее носом и повернула ключ в замке. Будь прокляты эти остроухие!

Девушка испустила облегченный вздох. После многодневного путешествия она наконец была одна, и в непосредственной близости от нее не было ни одного фейри. Зейлан закрыла глаза и несколько секунд наслаждалась этим состоянием, прежде чем снова подняла веки, осматривая комнату.

– О мой Король, – пробормотала она, в то время как ее взгляд впервые ощупывал комнату, которая была больше, чем дом, в котором девушка выросла. Десятки стеклянных шаров, в которых горел магический огонь, освещали комнату, одна стена которой полностью состояла из окон. Они открывали шикарный вид на королевские сады, освещенные факелами. Вдалеке Зейлан различила фонтан, в струях которого отражался свет пламени, а за его пределами лежал город.

Комната была выстлана светлым ковром. Картины, изображавшие Туманный лес в самое разное время суток, украшали стены помещения. В центре комнаты стояла кровать, достаточно широкая, чтобы вместить троих мужчин. Здесь же располагались письменный стол, на котором кто-то предусмотрительно разместил кремовую бумагу и чернильницу, а также шестидверный шкаф. Рядом с ним находилась закрытая дверь. Зейлан устремилась было к ней, как вдруг вспомнила о своих грязных сапогах. Она скинула их с ног и теперь могла ощутить мягкость ковра под своими ногами.

За дверью скрывалась ванная, более роскошная, чем все, что девушка раньше видела в своей жизни, не говоря уже о том, что использовала. Белые плитки, украшенные золотым орнаментом, выстилали стены. Два умывальника и туалет из светлого камня, а также ванна из блестящего металла, свободно стоявшая в комнате – достаточно большая, чтобы полностью погрузиться в нее, составляли интерьер.

Зейлан не знала, сколько времени у нее оставалось до пира, но, не колеблясь ни секунды, повернула кран. Внутри загудело и запузырилось, и вскоре ванна начала наполняться дымящейся водой. Девушка окунула свои окровавленные пальцы в тепло и вздрогнула от предвкушения. Она торопливо избавилась от своей потной одежды и залезла в еще почти пустую ванну. Нетерпеливо наблюдая за наполнявшейся водой, Зейлан отключила кран только тогда, когда ванна уже была заполнена до краев.

Хранительница со стоном откинулась назад, и тут же ее напрягшиеся от путешествия мышцы расслабились. На мгновение она забыла, что находится при дворе Неблагих. Девушка закрыла глаза и откинула голову назад. Ее мысли блуждали от остальных Хранителей (принимали ли они сейчас ванну, как и она?) к принцу Кирану (оправился ли он уже от травмы?). Скоро Зейлан об этом узнает.

Окруженная приятным теплом, девушка некоторое время оставалась лежать неподвижно. Потом она взяла мыло, которое вместе с несколькими полотенцами лежало на столике рядом с ванной. Оно восхитительно пахло лавандой, и Зейлан готова была мыться им бесконечно. Вымывшись, Хранительница вылезла из воды и обернула вокруг тела одно из полотенец. Оно было мягким, как шелк, и теплым, как пуховое одеяло. Девушка взглянула на груду черной одежды, брошенной на полу. Она не хотела снова облачаться в свою грязную униформу, особенно теперь, когда она была такой чистой, какой не была, вероятно, в течение уже нескольких недель. Вспомнив про шкаф в спальне, девушка в надежде найти в нем чистую одежду понеслась в другую комнату. За первыми четырьмя дверями было пусто. За пятой она обнаружила то, что искала.

Зейлан быстро скользнула в темные льняные брюки со слишком длинными брючинами и рубашку, которая выглядела так, как будто ее никогда не носили. Она как раз собиралась застегнуть последнюю пуговицу, как вдруг в ее дверь постучали. Зейлан ожидала, что это Ли пришел за ней, чтобы пойти на торжество, на котором они должны были присутствовать в качестве почетных гостей принца Кирана.

Но ее посетителем оказался не Хранитель, а Олдрен. Он тоже переоделся и теперь был облачен в бежево-золотой мундир, похожий на те, что носили гвардейцы, охранявшие каждый угол дворца. В руках советник держал большой черный чехол. Зейлан приподняла бровь. Неужели фейри пришел, чтобы похитить ее?

– Можно войти? – спросил он.

– Это ваш замок, – ответила Зейлан и посторонилась, чтобы Олдрен мог пройти. Мгновение она колебалась, прикрывая дверь, так как ей не хотелось оставаться наедине с фейри.

– Я вижу, тебе понравилась эта комната.

Зейлан пожала плечами:

– Я ночевала и в более неудобных местах. – Которые я предпочла бы этому замку, добавила она мысленно.

Олдрен улыбнулся. Зейлан сочла несправедливым, что фейри были так неестественно красивы и что их очаровательная внешность помогала им скрывать всю черноту их душ и животные побуждения.

– Я уверен, что вы и другие Хранители сполна насладитесь пребыванием в этом замке. Об этом принц Киран позаботится лично. Он также попросил меня передать вам это.

Фейри положил черный чехол на ее кровать и развязал шнурок, стягивающий его.

– Что это? – спросила Зейлан.

Вместо ответа Олдрен вытащил из чехла платье. Оно было сшито из тонкой ткани, такой же яркой, как морские брызги. Платье с длинными рукавами, тяжелой юбкой, доходящей до пола, и воротничком, украшенным золотой вышивкой, обладало более глубоким декольте, чем Зейлан стала бы носить.

– Твой наряд для Праздника Творцов.

Озадаченная Зейлан взглянула на фейри:

– Я должна надеть это?

Он кивнул.

– Принц лично выбрал его для тебя, – объявил Олдрен с определенностью, предполагавшей, что носить одежду, выбранную самим Кираном, делало для нее наивысшую честь.

Зейлан не знала, что сказать. Прошла уже целая вечность с тех пор, как она носила платье. И никогда еще девушка не обладала таким драгоценным и благородным нарядом, как тот, который Олдрен сейчас держал в руках.

– Тебе не нравится? – спросил Олдрен, оглядывая темно-синюю ткань.

«Напротив, даже очень», – подумала Зейлан. Только то, что девушка могла по достоинству оценить остро отточенные кинжалы и изящно изогнутые ножи и за последние годы своей жизни не могла позволить себе иметь красивые вещи, не означало, что она была слепа. Зейлан просто не была уверена, что идея надеть это платье так уж хороша. С тех пор как девушка стала Хранительницей, она приложила все усилия, чтобы завоевать уважение мужчин на Стене. Зейлан хотела выглядеть как Воительница. Не как объект желания. Но если девушка предстанет перед фельдмаршалом и другими Хранителями в этом платье, они будут видеть только оголенные части ее тела. Зейлан хотела быть больше, чем ее гладкая кожа, длинные ноги и высокая грудь.

– Я не могу это надеть, – сказала наконец Зейлан.

Олдрен приподнял одну бровь:

– Почему бы и нет?

– Я – Хранительница.

– Я знаю, но твоя униформа настолько грязная, что я отсюда чувствую, как она пахнет, – ответил Олдрен, указывая в сторону ванной. – А то, что на тебе надето, – недостаточно торжественно.

Зейлан издала ворчание. Если бы девушка только могла, она бы легко отказалась от участия в Празднике Творцов. Но фельдмаршал, прощаясь с ней, проникновенно произнес: «Увидимся за столом». Вряд ли его слова несли какой-то другой смысл.

– Что наденут фельдмаршал и остальные Хранители?

– То же, что и я.


Она рассматривала бежево-золотой мундир с поясом и все его пуговицы. Должно быть, это была официальная униформа королевской гвардии. Идея присоединиться к ней не понравилась Зейлан. Она не служила Неблагому Двору и никогда не станет этого делать, но, по крайней мере, в такой униформе девушка не будет отличаться от других Хранителей.

– Могу ли и я получить это?

– Если хочешь, – сказал Олдрен с легкой улыбкой. Казалось, он почувствовал сомнения девушки. Зейлан прикусила нижнюю губу. Неужели она этого хотела?

Хотела ли она упустить шанс надеть самое красивое и дорогое платье, которое она когда-либо видела в своей жизни? Она ни разу не пожалела о своем решении стать Хранительницей и с нетерпением ждала возвращения в Свободную землю, чтобы надавать парочке эльв по задницам. Но образ жизни, который она будет вести там, очень прост, и девушке изо дня в день придется носить одну и ту же униформу. Ей никогда больше не представится такая возможность, и, в конце концов, не все же Хранители увидят ее в этом платье. Всего лишь жалкая горстка, а Ли до сих пор всегда был рядом с ней. Он не изменит своего мнения о Зейлан, во всяком случае не из-за чего-то подобного.

Девушка протянула руку к Олдрену:

– Дай сюда!

– Ты уверена? – весело спросил он.

Она фыркнула и выхватила платье из его рук.





Глава 38 – Киран





– Нихалос —


Талон.

За последние несколько лет Киран сделал все, чтобы забыть это имя и стереть его из своей памяти. Но кто-то на параде выкрикнул его сегодня.

Талон.

Прошли месяцы с тех пор, когда Киран в последний раз позволил себе думать об этих пяти буквах – ключах к другой его жизни. И еще больше времени прошло с тех пор, как кто-то последний раз называл его так. Вряд ли кто-нибудь в Мелидриане знал это имя, только он сам, королева, Онора, Олдрен и отряд его воинов, которые вернули принца обратно.

Каждый из них поклялся хранить тайну Кирана и унести ее с собой в могилу. Тем не менее он был уверен, что слышал забытое имя из толпы. Принц пытался отыскать глазами человека, который позвал Талона, но прежде, чем смог увидеть его, стрела вонзилась в его плечо.

Киран посмотрел на повязку на своем плече. Под ней он ощутил покалывание от медленно начинающегося исцеления. Наверное, ему следует радоваться, что убийца не пропитал стрелу ядом эльвы. В этом случае он сейчас, наверное, не стоял бы в вертикальном положении. Тем не менее нападавший действовал мудро. Использовать стрелу из металла, а не из дерева, чтобы Киран и его гвардейцы не могли извлечь ее силой своей земной магии, было умным решением. И если бы стрела угодила в его тело всего на пару пальцев ниже, принца сейчас не было в живых. Эта страшная мысль должна была, наверное, ввергнуть его в панику, но Киран был полностью поглощен воспоминаниями о Талоне.

Талон, которого больше не существовало. И которого на самом деле никогда не было. Он был ролью, которую Киран невольно играл в течение нескольких лет. Но он скучал по своему человеческому существованию и всем тем, кто был с Талоном. Прежде всего принц скучал по одному человеку, и не проходило ни дня, чтобы Киран не думал о ней.

Фрейя. Оставить ее было самым мучительным, что ему до сих пор пришлось пережить. Принц часто воображал, каково было бы, если бы Фрейя жила в его замке. Ей бы понравилось здесь, особенно когда Киран рассказал бы ей обо всех тайных ходах, которые прятались за зеркалами, под фонтанами и между стенами.

Стук в дверь вырвал Кирана из его мыслей, и Олдрен, как это часто бывало, вошел в его комнату, не дожидаясь приглашения.

– Твой новый наряд, – сказал он, вешая одежду на шкаф.

– Спасибо, – ответил Киран. Он снял с крючка мундир, похожий на тот, который разрезал целитель. Осторожным движением принц скользнул внутрь и попытался застегнуть пуговицы, но его пальцы сильно дрожали.

– Позволь мне сделать это.

Киран опустил руки, и Олдрен подошел к нему ближе. Нахмурившись и сжав губы, фейри принялся за дело.

Киран чувствовал, что его советник собирается что-то сказать, но решиться на это тот смог лишь тогда, когда добрался до последней пуговицы.

– Я считаю, это было ошибкой.

– Сделать меня королем? Да, я тоже так думаю.

– Ты прекрасно знаешь, что я говорю о Празднике Творцов, – заметил Олдрен. – Ты не в том состоянии, чтобы находиться среди людей. Ты дрожишь, ты потеешь и, вероятно, можешь принять глупое решение из-за одного лишь неосторожного замечания. – Киран терпеть не мог то, что Олдрен так хорошо его знал и мог видеть насквозь. – Кроме того, гвардейцы еще не поймали нападавшего. Что, если он еще раз попробует тебя убить?

– Тогда, я надеюсь, он снова промахнется.

Лицо Олдрена помрачнело.

– Ты находишь это забавным?

– Нет. Но я уже сказал это раньше и с удовольствием повторю еще раз: я не собираюсь прятаться.

Киран был принцем и понимал свою ответственность, свои задачи и свои обязанности. И если одиннадцать лет своей жизни он считал, что будет служить другому народу, то это ровно ничего не меняло. Людям нужен был лидер, а на этой стороне Стены у юноши не было братьев и сестер, которые могли взять эту роль на себя.

– Почему ты такой упрямый?