Royals
Часть 37 из 46 Информация о книге
Чуть-чуть. Майлз заводит мотор, и мы едем обратно. Облака сгустились, ветер стал капельку холодней. Мы катим по неровной земле, и я думаю, что мы возвращаемся в Бэрд-хаус, но тут Майлз сворачивает на изрезанную колеями дорогу, и джип спускается в неглубокую долинку. Вокруг вздымаются горы, по камням текут небольшие водопады, и вокруг так красиво, что я жалею об отсутствии фотоаппарата. Я подозреваю, что Майлз намеренно повез меня этой дорогой, чтобы показать что-то красивое, и так смущаюсь, что поскорее кричу ему сквозь свист ветра и шум мотора: – А что было у тебя с Флорой? Майлз молчит, но я вижу, как его руки, сжимающие руль, на мгновение напрягаются. – У меня с Фло? – переспрашивает он. Я убираю волосы ото рта и подскакиваю, когда джип ухает в особенно глубокую колею. – Да, да! – кричу я, и он хмурится. В углах губ у него появляются две глубокие складки. Но, прежде чем Майлз успевает ответить, раздается громкий хлопок, и джип резко сворачивает вправо. Издав испуганный вскрик, я отчаянно цепляюсь за ручку двери. Майлз кое-как останавливает машину и испускает прерывистый вздох. – Колесо прокололи, – бормочет он, но, кажется, радуется, потому что ему теперь не придется отвечать на мой вопрос. Честно говоря, я тоже испытываю облегчение. Не надо было ни о чем спрашивать. Какая разница, что произошло между Флорой и Майлзом? Он не мой парень, и вообще, я скоро уеду. Нет, спущенное колесо поистине было подарком свыше. Оно спасло меня от большой ошибки. – Спасибо, – негромко говорю я, обращаясь к густым облакам над головой. Кажется, я это сделала зря. Две секунды – и хляби небесные разверзаются. Глава 29 Дождь льет как из ведра. Майлз куда-то тащит меня, и я натягиваю на голову твидовую куртку. Толку от этого немного. Вокруг ничего не видно, ноги скользят, но мы лезем куда-то вверх по небольшому подъему – и сквозь дождь я вижу… дом? сарай? Майлз тянет меня к этому строению. Честное слово, мне все равно, что там, лишь бы была крыша. К счастью, дверь открыта (она такая старая, что, по-моему, вообще не способна запираться). И вот мы внутри и в темноте. Одни. Я очень хочу оставаться хладнокровной. Хочу сделать скучающее лицо, как Элли. Хочу принять беззаботный вид и сразу дать понять, что, хоть мы и угодили в самую тривиальную романтическую ситуацию – оказались в уединенном месте во время грозы, – мы просто… коллеги. Даже не друзья. – Что это вообще такое? – спрашиваю я, оглядываясь и пытаясь отвлечься от мысли о том, что мы с Майлзом остались наедине. Смотреть особо не на что. Мы в небольшой каменной хижине с соломенной крышей. Внутри ничего нет, кроме очага, полки с несколькими книжками, пары сложенных одеял и ОЧЕНЬ древней на вид бутылки с остатками янтарной жидкости. – Это укрытие, – объясняет Майлз, снимая кепку и ероша волосы. Он старается не смотреть на меня. – Их здесь в горах полно. Раньше тут жили пастухи, которые стерегли овец, а теперь ими пользуются туристы. Домик, мягко говоря, небогат, но, наверное, когда ты плетешься по мокрым холмам, любое строение с четырьмя стенами и крышей покажется раем. Майлз отходит от меня, чтобы развести огонь, я признаю, что всё не так плохо. На полу лежит всего несколько поленьев, зато в изобилии есть брикеты торфа, и Майлз наполняет ими очаг, разыскав под перевернутой кружкой на полке коробок спичек. Огонь дико дымит, но в комнате быстро становится тепло. Майлз с очень довольным видом отступает от камина, вытирая руки о джинсы. – Три года в Ассоциации скаутов, – заявляет он. – Неплохо, – признаю я, присев у огня и расплетая косу. Надеюсь, теперь волосы высохнут побыстрее. Подняв голову, я замечаю, что Майлз смотрит на меня с каким-то странным выражением; перехватив мой взгляд, он откашливается, снова отходит и выглядывает за дверь. Там дует ветер, и дождь льет почти горизонтально. – Посидим здесь, пока не прояснится, – говорит он. – А потом я схожу пешком к Бэрд-хаусу, возьму машину или попрошу кого-нибудь отвезти меня сюда. – Хм… я пойду с тобой, – отвечаю я, перебирая волосы. Я в целом рада, что решила отрастить волосы, но прямо сейчас длинная грива кажется плохой идеей. Такими темпами я рискую проходить с мокрой головой до конца жизни. – Тут довольно далеко, – предупреждает Майлз, по-прежнему глядя за дверь и не вынимая руки из карманов. Одну ногу он согнул в колене, и вид у него, как у шотландского фермера, который обозревает свои поля. Казалось бы, что в этом красивого? Но Майлз отлично смотрится, и я, подавив вздох, вновь поворачиваюсь к очагу. «Табу, – напоминаю я себе. – Это всего-навсего дорогой слуга, стопроцентно преданный интересам королевской семьи. Ты не желаешь иметь с ними ничего общего, а Майлз – пожизненный обитатель мира богатых и знатных. Даже не думай о нем». Возможно, если почаще это повторять, мое сердце перестанет отбивать бешеный ритм. Я слышу, как у меня за спиной закрывается дверь; хотя снаружи ярятся ветер и дождь, в хижине становится намного тише. Мне жарко, и я не уверена, что виной тому дымный очаг, рядом с которым я сижу. Майлз подходит к груде одеял, сложенных у огня, берет одно и расправляет. Слава богу, из него не вылетает облако пыли и дохлых насекомых, однако моя радость кратковременна: Майлз вдруг присаживается рядом и набрасывает одеяло мне на плечи. – Ты замерзнешь, – говорит он, склонившись к моему уху. Волосы облепляют ему лоб и кажутся темнее обычного от дождя и полумрака. С них срывается крупная капля и падает мне на руку. Она не такая уж холодная, но я вздрагиваю и отодвигаюсь, запахивая на себе одеяло. Майлз поднимает голову. Его зеленые глаза совсем рядом. «Колодки для обуви. Платки с монограммой. Он совершенно не похож на тебя». Кашлянув, Майлз выпрямляется и вновь вытирает руки о джинсы. – Это ненадолго, – говорит он и указывает на дверь. – Дождь, я имею в виду. Летние грозы продолжаются всего несколько минут… Майлз опускает руки, нервно сгибая и разгибая пальцы. Он волнуется?… И это еще более странно, чем мысль о том, что он очень милый. Поэтому я отворачиваюсь и смотрю на огонь, надеясь немного остыть. Дождь продолжает лить, огонь потрескивает и дымит, и на мгновение мне кажется, что мы так и будем молча сидеть здесь, пока нас не найдут мертвыми, задохнувшимися под тяжестью смущения. А потом Майлз произносит: – Флора встречалась с моей сестрой. Изумленная, я живо поворачиваюсь к нему. – Что? Он вновь стоит у двери, с кепкой в руке, и похлопывает себя по бедру. – Ты спросила, что было у нас с Флорой. Мы с ней договорились. Она встречалась с Амелией, королева была к этому не готова, поэтому всё представили так, как будто Флора встречалась со мной. Как будто мы… Он смотрит в окно, продолжая похлопывать кепкой по изящному бедру. – В любом случае всё уже кончено. Повернувшись ко мне, Майлз слегка наклоняет голову, как будто от взгляда свысока ему становится немного легче. – Учти, я доверил тебе нечто очень серьезное. – Я понимаю. И ценю твою откровенность. Я не стану признаваться Майлзу, что уже знаю о пристрастиях принцессы: ведь я не могу рассказать ему про Флору и Тэмсин. Поэтому я ерзаю на полу, подтыкая под себя одеяло, и говорю: – Значит, ты не в первый раз играешь эту роль. Майлз, наморщив лоб, смотрит на меня. – Ты уже и раньше это делал, – продолжаю я. – Изображал влюбленного по приказу из дворца. В хижине полутемно, но, кажется, Майлз краснеет, а затем с необычайным интересом принимается разглядываеть свои ботинки. – Я же говорил, – произносит он. – Монтгомери – придворные. Мой прапрапрадедушка дрался на дуэли вместо прапрапрадедушки Себа. И получил шпагой в глаз. Я содрогаюсь: – Бр-р.