Royals
Часть 39 из 46 Информация о книге
Мы вернулись в Эдинбург и провели тут уже пару дней, но в последнее время, куда бы мы ни пошли, нас все поят чаем. Вечер во дворце? Чаю. Встреча с Глиннис по поводу свадьбы? Выпейте чаю. И даже в ателье нам предлагают чай. Я беру у улыбающейся ассистентки фарфоровую чашечку, стараясь не звякнуть ею о блюдце, иначе Эл услышит и снова меня выбранит. В последнее время она только так себя и ведет – вечно злится, если я в чем-то небезупречна. Мне всегда хочется огрызнуться в ответ, но, с другой стороны, я понимаю, что, наверное, именно так сестра себя чувствует каждый день. Ее оценивают, придирчиво осматривают, выискивают в ней недостатки. Наверное, Эл становится легче, если она сама может на кого-нибудь сорваться. Не знаю. Во всяком случае, мне удается не зазвенеть чашкой, и я даже не морщусь, сделав глоток, хотя чай слишком крепкий, слишком горячий и слишком несладкий, на мой вкус. Мы с мамой сидим в специальной примерочной, в дальней части ателье. Разумеется, невеста будущего короля не пойдет в магазин. Мы купим платье непосредственно у мастера, и примерки обставлены, как шпионские миссии. От дворца утром отъехали две подставные машины – одна от парадной двери, другая от черного хода, возле кухни. Но нас там не было; мы вышли через пятнадцать минут через еще один потайной ход для прислуги и сели в самое обычное такси. Ничего изысканного. Все мы в головных уборах и солнечных очках. Мы с Элли в простых бейсболках, а мама в ярко-розовой соломенной шляпке с цветами, которая просто обязана привлечь к ней максимум внимания. Но такая уж моя мама по жизни. Мы еще не видели платья Эл, потому что она хочет сделать сюрприз. Зато на стенах висят эскизы различных свадебных платьев, и все они достаточно изысканные, чтобы подойти будущей королеве. Я прищуриваюсь, разглядывая одно из них поверх края чашки. – У тебя будет закрытое платье? – спрашиваю я. – Или в церкви допустимо декольте? Откуда-то из недр студии Эл отзывается: – Это сюрприз! – Это платье, – буркаю я, радуясь, что она меня не слышит. Зато мама слышит – и вытягивает ногу, чтобы коснуться моей голени мыском туфли. – Не ворчи, – просит она. Поставив чашку на маленький мраморный столик, я говорю: – Я не ворчу. Вот, смотри. И демонстрирую широкую улыбку, которая выглядит так, словно в меня выстрелили шприцем с успокоительным. Мама смеется и качает головой. – Вы с отцом – два сапога пара. – Принимаю это как комплимент. – Да уж. Мама наклоняется и похлопывает меня по коленке, балансируя чашкой на блюдечке. – Ты молодчина, детка. Я знаю, что тебе нелегко. Газеты, фотографии, бал… и этот мальчик. Ага. Этот мальчик. Мы с Майлзом почти не виделись с тех пор, как вернулись в город. Мы разок прогулялись по Роял-Майл – ради Глиннис, – но оба держали руки в карманах и почти не разговаривали, только отпускали случайные комментарии про погоду и магазины. Абсолютно нейтрально и очень скучно. Заголовок в итоге гласил «ОНИ НЕ ДЕРЖАТСЯ ЗА РУКИ?», поэтому Глиннис осталась не вполне довольна. Но после того вечера в убежище мне было как-то неприятно изображать влюбленность. И в любом случае я скоро еду домой. Фотки с конной прогулки и с бала сделали свое дело: больше никто не говорит про меня и про младшего принца. А не далее чем вчера появились размытые снимки целующихся Себа и Тэмсин. Статья называлась: «Где Себ, там Тэм!» (и я решила, что это как-то надуманно). К счастью, разговор об «этом мальчике» обрывается, потому что в комнату вплывает Элли. Улыбаясь, сестра жестом велит мне подняться. – Твоя очередь! – бодро провозглашает она, и я хлопаю глазами. – Мерить платье? – спрашиваю я и вижу проблеск прежней Эл. Сестра подмигивает и говорит: – А ты как думаешь? Признаю, что задала глупый вопрос. Но я совершенно не готова. Я думала, сегодня все будут суетиться вокруг Элли, а не вокруг меня. – Надо же! – восклицает мама и хлопает в ладоши. Я слабо улыбаюсь и встаю, стараясь не ломать пальцы и не теребить край юбки. Сегодня я достаточно нарядна, поскольку сообразила, что не стоит надевать для визита к кутюрье джинсы и футболку, и выбрала один из комплектов, составленных для меня Глиннис: серую юбку с высокой талией, черную блузку без рукавов и серо-белый кардиган. Яркие цвета слишком бросались бы в глаза. И поверьте, когда я осознала, что выбираю наименее броский наряд, то на мгновение задумалась, когда это скрытность успела стать моей второй натурой. Я ведь пробыла в Шотландии всего месяц. – Ангус, – говорит Элли, ведя меня в заднюю часть комнаты, к тяжелой бархатной занавеске. – Она готова! – Я не уверена… – начинаю я, но мужчина, к которому мы подходим, широко улыбается. У него ярко-рыжие волосы – ярче, чем были у меня до приезда в Эдинбург. В черной рубашке с оборками и килте неоновой расцветки, в обалденных черных кожаных сапогах, он выглядит именно так, как, по моему мнению, и должен выглядеть знаменитый шотландский дизайнер. Я не думала, что Элли выберет именно его. Но улыбка у Ангуса заразительная, и когда он разводит мои руки в стороны, оглядывая меня с головы до ног, я даже не чувствую смущения. – Это будет просто песня, – говорит он с ощутимым акцентом, раскатывая букву «р». Помещение в задней части студии просторное и светлое. Старинный паркет истерт, стены – голый кирпич. У дальней стены стоит длинный стол, заваленный грудами тканей. Я замечаю несколько блокнотов с набросками. Есть и несколько манекенов, один из которых укутан тартаном в цветах Бэрдов. Возможно, это часть платья Элли. Интересно, каким получится мой наряд? К сожалению, сегодня я не слышу ни слова даже о цветах, в которые меня оденут. Ангус только снимает мерки. И не единожды. Он прикладывает ко мне рулетку минимум пять раз, проверяя и перепроверяя, и делает пометки в маленьком блокноте. Время от времени он что-то бормочет под нос, но из-за его акцента и музыки, которая гремит из динамиков, я не могу ничего разобрать. Когда Ангус заканчивает, я чувствую себя манекеном, но тут он вновь озаряет меня широкой улыбкой. – Волнуешься? – спрашивает он, и я не знаю, что он имеет в виду – платье или саму свадьбу. Поэтому я типично американским жестом показываю ему два оттопыренных больших пальца. – Просто с ума схожу. Он смеется, а затем тянется ко мне и чмокает в щеку. – Просто песня, – повторяет Ангус. – Как у твоей сестры. Никто и никогда, кажется, не говорил, что я хоть в чем-то похожа на сестру. Я понятия не имею, комплимент это или нет, а потому просто пожимаю плечами и отвечаю: – Нет, у Элли волосы красивее. Ангус хохочет, как будто услышал уморительно смешную шутку, и его ассистентка – дама, которая приносила чай, – тоже фыркает. Не зная, как на это реагировать, я вновь смущенно улыбаюсь, а затем выхожу к маме и Элли. Мама болтает с одной из помощниц, а сестра допивает чай, сидя на кушетке напротив моего стула. Она очень красива – вся в белом, светлые волосы собраны в низкий хвост и переброшены через плечо. Даже чашечку Эл держит безупречно. Мы втроем покидаем студию после массы дружеских поцелуев и шагаем к машине, которая ждет в переулке за студией. Машина на месте, где мы ее и оставили… но мы замираем, когда видим, кто стоит рядом с ней. Прислонившись к дверце, нас ждет Себ. – Себастьян! – говорит Элли, перебросив сумочку с одного плеча на другое. – А что ты здесь делаешь? Себ лучисто улыбается и отталкивается от машины. – Я искал Дэйзи, – отвечает он, и я мысленно испускаю стон. Я понятия не имею, чего Себ хотел от меня на балу, но с тех пор мне удавалось не сталкиваться с ним. А теперь, кажется, я попалась. Он подмигивает: – Есть один секрет, который я хочу обсудить с подружкой невесты как шафер. Элли смотрит то на меня, то на Себа, а я нервно тереблю волосы и предлагаю: – Может, поговорим во дворце? Но он качает головой и указывает в переулок. – Тут неподалеку мой любимый паб. Это ненадолго. Не волнуйся, меня там знают. Никаких фотографов. Он снова ухмыляется, и я понимаю, почему Себу почти всё сходит с рук. Нарушение границ, пьянство, похищения… – Всего на минуточку, – уговаривает Себ, и я вздыхаю. – Хорошо, – отвечаю я и поворачиваюсь к маме и Элли. – Увидимся во дворце. Элли прикусывает нижнюю губу, но затем кивает и окидывает Себастьяна внимательным взглядом. Она ничего не говорит. Но он живо вскидывает руку – воплощенная голубоглазая невинность. – Под моей защитой Дэйзи ничто не угрожает, – уверяет Себ, и я морщусь при этих словах. Не хочу находиться под защитой Себа. Но тем не менее я иду вместе с ним по переулку, по направлению к серому каменному зданию. – «Герб принца», – говорит Себ, открывая передо мной массивную деревянную дверь. – Очень уместно, а? Закатив глаза, я вхожу в полутемное помещение, где пахнет дымом, пивом и трехсотлетним ковром. Мы подходим к стойке, и стоящий за ней мужчина, несомненно, узнает Себа, причем не только как принца. Он жмет ему руку. – Давно тебя не было, чувак. Себ пожимает плечами.