Счет

– Может, нам нужно позвонить твоему тренеру?

Ее вопрос привлекает внимание старшего офицера.

– Твоему тренеру? Черт! Ты один из мальчишек Дженсена?

Я раздраженно киваю. Мне по-прежнему хочется наброситься на этих придурков из-за того, что они обращаются со мной как с подозреваемым, а не как с пострадавшим.

– Ну-ка повтори: как твое имя?

– Дин Ди Лаурентис.

– Точно! Теперь я тебя узнаю, – радостно говорит коп. – В прошлом году ваша победа в «Морозной четверке» – это было что-то! Ты отлично играл.

К нам подходит усатый коп.

– В последнее время команда играет не очень. Что с вами стряслось?

– Но тот парнишка, Давенпорт, очень быстрый, – встревает еще один коп. – Есть шансы, что Дженсен поставит его в звено Грэхема?

В течение следующих десяти минут полицейские забрасывают меня вопросами о команде и наших шансах завоевать национальное первенство, в то время как фельдшер вынуждает меня терпеть всю процедуру осмотра на сотрясение и в итоге решает, что в больницу мне не нужно. Он собирает свои инструменты и вместе с копами покидает дом. Как только они уходят, я вскакиваю на ноги.

С каждым шагом мои промокшие носки неприятно чавкают. Весь в красных пятнах, со стекающим с волос томатным супом, я двигаюсь на девчонок. Точнее, на Элли – ведь это она атаковала и вырубила меня.

– Я собираюсь принять душ, – объявляю я. – А когда выйду, мы с тобой немного побеседуем о том, насколько ты чокнутая.

Щеки Элли краснеют.

– Прости, ладно? Я уже призналась, что остро среагировала.

– Ты думаешь? – Я скачу на одной ноге, потом на другой, стягивая омерзительные носки. – Серьезно, я пока еще зол на тебя, так что, когда выйду, тебе лучше ждать меня в моей спальне.

– И что ты сделаешь? Отшлепаешь меня?

Я рычу.

– Черт, не искушай меня, детка.

– Фу, – встревает Саммер. – Прошу тебя, не обсуждай свои БДСМ-игры в присутствии сестры.

Я показываю на нее пальцем.

– Больше… ни… единого… слова.

Потом я поворачиваюсь к Такеру, предателю, которого так развеселили мои мучения.

– Пожалуйста, отведи Саммер в комнату Гаррета и найди способ запереть ее внутри.

Такер усмехается, но протягивает ей свою руку.

– Пойдем, сестренка, оставим беднягу. Он и без того уже настрадался сегодня.





* * *



Элли


Чувство гордости никогда не мешало мне признать свою неправоту.

Но сегодня я облажалась как никогда. Я не только напала на своего парня с пресс-папье, но и вызвала полицию, потому что в тот момент была просто уверена в том, что убила его.

Мне жутко стыдно, настолько, что я позволю Дину кричать на меня столько, сколько ему потребуется. Поэтому сейчас я сижу на краешке его кровати, как он велел.

– Вы только посмотрите, какие мы послушные, – язвит Дин, входя в спальню.

Уронив полотенце на пол, он идет к комоду и натягивает черные боксеры. Я же покорно жду, когда он начнет выговаривать мне.

– Я думала, ты будешь кричать на меня.


Он потирает висок, тихо постанывая.

– Я передумал. У меня адски болит голова.

Меня наполняет тревога.

– Это плохо. Может, нам стоит поехать в пункт первой помощи?

– Нет. Я в порядке, кошечка Элли.

Я испытываю угрызения совести, когда наблюдаю, как он трет свой висок.

– Меня уже давно так никто не бил, а я играю в хоккей, – сердито говорит Дин. – Ты чертовски сильная, вообще-то.

– Знаю. – Я робко смотрю на Дина. – Я же говорила тебе, что ходила на курсы самообороны.

– Что ж, стоит поблагодарить твоего отца за то, что ты вполне способна постоять за тебя, и послать его куда подальше за то, что ты превратилась в смертельное оружие. – Дин снова стонет. – Господи, поверить не могу, что ты так запросто разделалась со мной. Тебе повезло, детка, что я люблю тебя. Если бы это сделала какая-нибудь другая девчонка…

– Ты любишь меня? – перебивая его, спрашиваю я.

Дин останавливается на середине фразы. На мгновение он кажется искренне озадаченным, словно не понимает, о чем я говорю, и не осознает, что сам только что сказал.

Но я слышала это. Четко и ясно. У меня замирает сердце. Он только что признался, что любит меня.

– Ты только что так сказал, – говорю я Дину, борясь с широченной улыбкой, которая грозит вот-вот появиться на губах.

– Я… – Дин прочищает горло. – Ладно уж, черт с ним. Думаю, так и есть.

– Ты серьезно?

Когда он кивает, мои губы начинают растягиваться против моей воли. Боже, как же сильно мне хочется сейчас улыбнуться!

– Я хочу услышать это снова, – умоляю я его.

Он потирает кулаком подбородок, и меня умиляет его смущенный вид.

– Ой, детка, не заставляй меня произносить это снова. Плохо уже то, что я признался первым. Со мной такого никогда не бывало.

Моя улыбка сияет в полную силу, от уха до уха. Я слетаю с кровати и бросаюсь в его объятия, но голова кружится от счастья и мне не удается поцеловать его по-настоящему. Мои поцелуи слюнявые и жадные, и Дин хохочет как сумасшедший, пока я хаотично тычусь в него ртом.

Внезапно я отстраняюсь.

– Уверен, что с твоей головой все в порядке?

– С ней все нормально, – уверяет он меня, и я чувствую вибрацию его радостного смеха, когда снова принимаюсь чмокать его лицо.

– Это хорошо, потому что, по-моему, мы должны заняться сексом.

Я толкаю его к кровати, положив руки ему на талию.

Дин изображает изумление.

– Мы должны? И почему это?

– Потому что ты сказал, что любишь меня, и я тоже тебя люблю, а ты знаешь, как сильно меня возбуждает вся эта романтическая фигня. – Я практически сдираю с себя рубашку. – Милый, ты даже не представляешь, какая я сейчас мокренькая.

Веселье в его глазах тут же сменяется томным желанием.

– Покажи мне, – просит он.

Я стягиваю с бедер легинсы, трусики – тоже. Пинаю их в сторону и подхожу ближе к Дину. Потом беру его руку и кладу между своих ног. Она тут же сжимается в кулак, тогда я кладу свою ладонь поверх его костяшек и двигаю наши руки по своей мокрой промежности.

Дин стонет, и в этот раз не от боли. Или это другая разновидность боли. Его эрекция натягивает трусы – твердая длинная выпуклость, которую я жажду ощутить внутри себя.

– Элли… – Его голос звучит хрипло.

– М-м-м? – Я двигаю бедрами.

– Я люблю тебя.

Эти три слова вызывают внутри целый пожар. Я издаю стон. Дин – тоже. Я знаю, он чувствует, как сжимаются мои бедра, как влага покрывает его ладонь.

– Боже мой, – сдавленно произносит Дин, – вся эта штука с любовью реально возбуждает тебя.