Семь братьев для Белоснежки

На втором этаже действительно было две пустых комнаты — обе прямо напротив лестницы, — и, судя по всему, в таких случаях, как сегодняшний прием, их использовали, как комнаты для гостей.

Дамочка так повисла на Егоре в приступе слабости, что — то ли нечаянно, то ли умышленно — теперь прижималась пышной грудью к его предплечью.

«Эй, братик, — мысленно призывала к нему Алена, — ты что, не видишь, она же специально это! Ничегошеньки ей не плохо! Смотри, как изящно ножки переставляет, и при каждом шаге бедром об тебя трется… Эй, зачем ты с ней идешь, а? Ты доктор, что ли? Лечить ее будешь? Она же просто глаз на тебя положила!»

В тот момент, когда Егор отпустил на несколько секунд руку женщины и отступил назад, чтобы пропустить какого-то гостя, спускавшегося с лестницы, Алена вдруг потеряла всякое желание острить.

Со спокойной улыбкой Егор многозначительным взглядом окинул стоящую перед ним женщину с головы до ног, после чего, когда лестница освободилась, снова позволил ей взять себя под руку. Пока они поднимались наверх, Алена как-то отрешенно думала:

«Ну да… Что это я? Понял он все, конечно. Не маленький. Взрослый мужчина, а она — красивая женщина, а не девчонка незрелая. И грудь у нее побольше, чем у меня. Размера на четыре. А моя такой… и не станет никогда. Понял он. Что уж там».

«Одно радует, — утешала себя Алена. — При такой сопернице, как эта актриса, Ларочке из бутика тоже ничего не светит».

Она честно пыталась занять себя остротами, но, когда Егор и его спутница исчезли из пределов ее видимости, почувствовала, как губы вдруг начали предательски подрагивать.

«Только не реветь. Нельзя же из-за какой-то глупости при всех опозориться».

Самовнушение, однако, не действовало. Вспомнив, в каком направлении находится выход на веранду, Алена поставила стакан на ближайший столик с закусками и напитками и сквозь пелену слез в глазах поспешила в ту сторону.



* * *

Провожая взглядом сводную сестру, которая, пряча от всех расстроенное лицо, торопилась покинуть гостиную, Артур вздохнул и печально улыбнулся. В другой ситуации он непременно пошел бы за ней, чтобы спросить, что ее так расстроило, и, конечно, утешить. Но сейчас остался на месте.

Он наблюдал за девушкой довольно долго и заметил куда больше, чем ему хотелось. Возможно, даже больше, чем виновник всех этих неудержимых эмоций, которые отражались на лице Алены так ясно, будто оно было открытой книгой.

Впрочем, увидев, кто именно направляется на веранду следом за сводной сестрой, Артур усомнился в своих выводах. Качнув головой, он усмехнулся про себя и подумал: видимо, сегодня не только он один был наблюдателен и многое заметил.

В этот момент к нему обратился известный театральный критик, который, используя свои связи, приехал сюда только ради разговора с ним, и Артур переключил свое внимание на него.

— Да, слухи правдивы, я действительно планирую играть на сцене Гнежинского Большого театра. Что касается кино…

Глава 41. ИСКУШЕНИЕ

Буквально вылетев на веранду, Алена забилась в тень одной из колонн и, ухватившись за перила, наконец-то позволила себе заплакать. Слезы, как будто их собралось целое море, хлынули по щекам неудержимым потоком.

«Что я творю? — думала она, плача и вздрагивая. — У меня же глаза накрашены! Сейчас тушь по всему лицу размажется, что я буду делать?! Ужас какой!.. А, нет, девушка-визажист сказала, что тушь какая-то там… устойчивая. Она же не должна потечь?.. Не понимаю ничего в косметике… Ископаемое доисторическое — вот я кто».

Немного успокоившись, она задумалась: интересно, хорошо ли Егор знает эту актрису? Может быть, он познакомился с ней только сегодня? Или наоборот — она его давняя знакомая? Очень близкая знакомая. Очень-очень близкая знакомая. Очень-очень близкая и очень-очень давняя знакомая. И что они там будут делать вдвоем — в комнате для гостей? И надолго ли он там с ней уединяться собрался? Дойдя в своих рассуждениях до этой точки, Алена почти сразу заплакала с новой силой.

«Ну зачем он с ней пошел, а? Дурак! Гад! — Она усиленно пыталась придумать ему наиболее нелицеприятный эпитет, но, не преуспев в своих поисках, отчаянно заключила: — Самец!!!»

Позволив страданиям полностью захлестнуть ее, Алена так увлеклась, что услышав, как к ней обращаются, едва не вскрикнула от неожиданности.

— Что ты тут делаешь?

Обернувшись, она в первый миг растерялась — только смотрела и глупо моргала. Перед ней стоял Егор. Он озадаченно нахмурился.

— Я спрашиваю: что ты делаешь на веранде? Здесь холодно. Почему молчишь?

Алена шмыгнула носом.

«А? — слегка отупев от рыданий, пыталась разобраться она. — Он не пошел с ней?»

— Ты смотришь на меня так, будто привидение увидела, — сказал он.

Алена рассмеялась — неестественно громко, наверное, от облегчения. Хотя его слова и в самом деле показались ей смешными: действительно, увидеть привидение в доме с привидением — это нужно постараться.

Брови Егора удивленно приподнялись.

— Я сказал что-то смешное?

Алена истово покачала головой из стороны в сторону. Интересно, что бы Егор сказал, если бы узнал об Аглае? Хотя какая разница? Плевать ей сейчас на привидения. Главное — он не остался наверху с той дамочкой. Наверное, проводил ее до гостевой комнаты и спустился вниз.

— Так все-таки — что ты здесь делаешь? — Егор подошел, стал рядом, облокотился о перила и со вздохом продолжил: — Я уже даже привык, что ты все время следишь бдительным оком, как бы моя мать на слопала твоего отца.

Алена моргнула. Ей представилась большая-большая Альма, которая, нависая над ее маленьким-маленьким папой, приговаривает: «Ням-ням». Картина, возникшая в воображении, показалась почему-то ужасно смешной, и Алена опять захохотала. Каким-то краешком сознания она понимала, что не так уж это и смешно, но ей почему-то все равно было весело.

— А ты внезапно решила оставить их в покое, — продолжал Егор. — Перестала ревновать его к ней?

Алена вдруг подумала: как-то странно он говорит. Обычно Егор неразговорчив, словно каждый раз дозирует свою речь, выдавая только самый минимум. А тут вдруг как будто не сдерживает себя совсем. Егор выпил?

От этой мысли Алена опять хихикнула. А взгляд Егора внезапно стал недовольным. Глядя на Алену с подозрением, он выразительно хмыкнул.


— И что это ты сегодня так развеселилась?

Окинул ее придирчиво с головы до ног — почти как ту дамочку, которая только что с ним любезничала. Только смотрел по-другому — не оценивающе, а… мрачновато как-то. Будто что-то в ее внешности вызывало у него сильное недовольство.

Алена подавилась смехом, но продолжала улыбаться — кривоватой неуверенной улыбкой.

«Почему он так смотрит? Чем я его опять разозлила?».

— Это платье тебе не идет, — категорично заявил вдруг он, отворачиваясь, словно утратил к ней всякий интерес.

Алена обиженно нахмурилась.

— Его твоя мать выбирала, между прочим, — заметила она, глядя на его профиль и жалея, что его лицо кажется ей таким привлекательным, даже когда он говорит ей гадости. — И сказала, что оно идеально мне подходит.

— Мама тебе льстит, — сказал Егор, пренебрежительно вскинув одну бровь. — Это платье подойдет взрослой женщине, а не ребенку, вроде тебя.

— Я взрослая, — обиженно возмутилась Алена. — Артур сказал, что я выгляжу со… — она запнулась от смущения, но все равно закончила, правда, намного тише: — соблазнительно.

Егор медленно повернул голову. Его взгляд снова остановился на ее лице. Потяжелел. Внезапно, подавшись вперед, он положил одну руку ей на спину и притянул к себе. От неожиданности тело Алены сделалось деревянным — она даже дышать перестала.

— Взрослая? — раздался горячий шепот над ее ухом; по коже побежали мурашки. — Точно? Значит, если я позволю себе немного вольности, ты не испугаешься?

Рука Егора заскользила по ее голой спине к талии, начала опускаться ниже, и весь он, со своими закатанными рукавами оливковой рубашки, с этим своим запахом, который действовал на нее как на котов валерьянка, был так близко, что у Алены едва не подкашивались ноги.

«Что он творит? — в панике подумала она, чувствуя, что от избытка эмоций вот-вот взорвется. — Если он не перестанет, я же сейчас умру!»

— По… подожди!

Собрав в себе последние остатки воли, она уперлась руками ему в грудь и отскочила назад.

— Ты чего?! — выдавила она из себя, глядя на него широко раскрытыми глазами.

Егор, невозмутимый и равнодушный, словно ничего особенного сейчас не произошло, одарил ее порицательным взглядом и отвернулся.

— Тебе лучше не надевать такие платья, если ты не готова к тому, что кто-то захочет покуситься на твою невинность.

Алена застыла с открытым ртом. Поморгала. Задумалась.

Постойте. Подождите. Это что, он… преподал ей урок? Так вот, что это сейчас было? Братское наставление? Был бы трезвым, наверное, ему и в голову бы не пришло выкинуть что-то подобное, но так как он выпил…

А вообще… с чего он решил, что она невинна? Ну то есть… оно, конечно, так и есть, но ей семнадцать вообще-то — в этом возрасте многие ее сверстницы… уже того… могут похвастаться каким-никаким опытом. Она, если уж на то пошло, доисторическое ископаемое, редкий вид. Алену парни до сих пор не интересовали, потому что она жила только ради папы.

Некоторое время Алена смотрела на Егора, не зная, что должна сейчас испытывать: благодарность за то, что он по-своему проявил о ней заботу, или обиду из-за того, что он совершенно не видит в ней женщину.

— Ты… такой старомодный, — сказала она.

— Думаешь? — без всякого намека на эмоции спросил он и снова облокотился о перила балкона. — Если ты считаешь меня старомодным, тогда почему только что плакала?

Егор повернул голову и посмотрел ей в лицо — испытующе, но словно бы с неодобрением.

«Ах, черт! — мысленно ужаснулась Алена. — Я и забыла! Увидела его, поняла, что он не остался с той актриской наверху, и от облегчения забыла, что у меня лицо зареванное!».

Егор продолжал выжидающе смотреть на нее.

«Эй… постойте-ка, — опомнилась Алена. — Он так спросил, как будто… знает, что я из-за него ревела? Он понял? Но как?! Видел, что я за ним наблюдаю? Стоп-стоп-стоп, этого не может быть! Или может? Он ведь не догадывается, что я в него… Не догадывается, ведь, правда?»

Видя, что она не отвечает, а лишь смотрит на него беспомощным взглядом, Егор нахмурил брови и с раздражением покачал головой:

— Как можно быть такой бестолковой?

С этими словами он оторвал руки от перил, повернулся спиной к Алене и покинул веранду.

Алена сначала разозлилась, потом расстроилась.

«Ну вот, опять нахамил, — подумала она. — Нахамил — и ушел. Как всегда. Почему я влюбилась в такого грубияна, а? Лучше бы в Славу влюбилась — он милый и умеет развеселить. А еще лучше было бы влюбиться во Влада — он добрый, на папу похож. Нет же… Егор».

Алена издала вымученный вздох, положила руки на перила и уронила на них голову. Сказала тихо вслух:

— Да я мазохистка.

«Как еще объяснить, что из всех вариантов я выбрала самый неподходящий?».

Алена невольно вспомнила, как рука Егора скользила по ее спине, как его горячее дыхание обжигало ее висок, и резко выпрямилась. Обняла себя руками. Он сказал, что здесь холодно? Алене совсем не было холодно. Все тело горело огнем. И внутри почему-то тоже пульсировал странный жар, как от очень горячего чая.