Семь камней
Часть 90 из 96 Информация о книге
– Оказывается, вот почему ты до сих пор не женишься? – Не думаю, что жена должна быть интересной, – честно ответил он. – Большинство из моих знакомых женщин нельзя назвать интересными. – Как верно, – согласилась она. – Джон, в доме найдется вино? Живя здесь, я полюбила испанские вина. – Сангрию? Служанка принесла мне кувшин вина, но я еще не пил его. – Он встал и принес кувшин – прекрасное глиняное изделие цвета тутовой ягоды – вместе с двумя стопками и поставил его на столик между их креслами. – Превосходно, – одобрила она и со вздохом наклонилась вперед, растирая виски. – Боже. Я ходила тут целый день, чувствуя, что все вокруг меня нереально, что все такое же, как я оставила, но тут внезапно… – Она замолчала и уронила руки, а на ее лице отразились боль и усталость. – Внезапно все снова стало реальным. Проговорив это, она бросила взгляд на секретер, и Джон уловил в ее голосе что-то необычное. Он аккуратно налил вина, так, чтобы плававшие в нем дольки лимонов и апельсинов не упали в стаканчики, и не говорил ничего, пока не поставил кувшин и не сел в кресло. – Когда ты это записывала… – начал он. – Делает ли это случившееся вновь реальным? Или сам процесс облечения идеи в слова делает ее нереальной? Ну… чем-то… отдельным от тебя. – Операция в Эль-Морро проходила всего несколько часов назад, а казалось, прошли уже годы. Но запах крови и пушек висел над ним плотным покровом, и его мышцы все еще дергались при воспоминании об отчаянном напряжении. Его собственные слова напомнили ему о письмах, которые он временами писал. О фантомах, как он называл их мысленно: письмах, которые он писал Джейми Фрэзеру, – честных, подробных, откровенных и очень реальных. Не менее реальных оттого, что он все сжег. Мать с удивлением смотрела на него, потом задумчиво сделала глоток прохладного, пряного вина. – То и другое, – ответила она наконец. – Для меня все это абсолютно реально, когда я пишу об этом, – а когда позже перечитываю, это снова обретает реальность. – Она замолчала и задумалась. – Я могу в этом жить, – тихо добавила она и допила свое вино. Стаканчики были небольшие, с толстым дном, чтобы со стуком ставить их на стол после произнесения тоста – а потом наливать себе новую порцию. – Но когда текст закончен и я расстаюсь с ним… – Она сделала еще глоток; аромат красного вина и апельсинов смягчил запахи дороги и болезни на ее одежде. – Все… кажется уже отдельным от меня. И тогда я могу мысленно отложить это в сторону, как откладываю готовую страницу. – Как интересно и полезно, – пробормотал Джон, отчасти сам себе, решив, что он тоже попробует писать. Вино – хоть и временно – растворило его собственные горести и усталость. Пламя свечи тепло освещало стены и крылья ангелов на странной картине. Мать подлила вина ему и себе. – Это мой долг. Я вот что решила, – сказала она. – Книгу – пусть это будет книга – я отдам в печать и переплет, но приватно. Она будет предназначаться для тебя и других моих сыновей, для внуков – Кромвелла и Серафины, – с нежностью добавила она, и ее губы на мгновенье задрожали. – Мама, – тихо проговорил он и накрыл ее руку своей. Она наклонила голову и положила свою свободную руку на его, и он увидел, как завитки его волос, все еще густые, когда-то золотые, а теперь серебряные, выбились из ее косы и курчавились на шее. – Мой долг, – повторила она, держа в ладонях его руку. – Долг выжившего. Не каждый доживает до старости, но если ты дожила, ты в долгу у тех, кто не дожил. Ты должна рассказать истории тех, кто разделил с тобой дорогу… сколько смог. Она опустила веки, и две слезинки скатились по ее щекам. Джон обнял мать, и она положила голову ему на плечо. Они молча сидели, ожидая, когда наступит рассвет. От автора Китовый жир Китовый жир или спермацет. Теперь смотрите, я в самом деле прочитала целиком пресловутую главу в «Моби Дике» со «списком китов» и нашла ее смехотворной. Признаюсь, что я была (в какой-то момент моей крайне изменчивой карьеры) морским биологом, так что могу считать себя чуть более ровней с Мелвиллом по уровню компетенции, чем большинство нынешних читателей, возможно, считающих, что китовый жир – это то же самое, что и спермацет. Но вообще, это два совершенно разных (хоть и одинаково горючих) вещества. Китовый жир получают из ворвани убитых китов. Другими словами, это разжиженный подкожный жир живых существ, питающихся главным образом мелкими рачками. От химии тела никуда не денешься, организм, который запасает энергию в нательном жире, также хранит там же всякие химические вещества, какие встречает. Ваше собственное тело, к примеру, хранит в вашем нательном жире избыточные гормоны, а также разные токсичные или просто сомнительные компоненты вроде стронция и инсектицидов. Дело в том, что мертвые ракообразные довольно пахучие. Вспомните последний раз, когда вы забыли на неделю в холодильнике упаковку с размороженными креветками. Такие пахучие вещества накапливаются в подкожном жире тех существ, которые поедают вырабатывающие их организмы. Я впервые встретилась с таким явлением, когда, получив научную степень, занималась исследованиями, главным образом, препарировала бакланов. Это крупные морские птицы (родственники олушей), питающиеся в основном кальмарами. Их жир пахнет как гниющий кальмар, особенно если положить их в сушильную печь для высушивания. Так что если вы сжигаете в вашей масляной лампе китовый жир (он был дешевым, как отметил Том Бёрдс), у вас в комнате будет запах протухших креветок. К тому же, поскольку это жир, он горит с копотью. Спермацет, в отличие от первого, не подкожный жир – хотя маслянистый и прекрасно горит. Это жир, который выделяется и хранится в черепной коробке кашалота (основном месте накопления этого жира). Вид этой массы – белой, густой, липкой – напоминает сперму, и в англоязычных странах кашалотов называют «sperm whales». В старину китобои принимали спермацет за сперму, хотя он находился явно не в том месте. Однако дело в том, что спермацет был также очень распространен в качестве горючего для светильников и лубриканта – потому что не вонял. Он горит очень чисто, без копоти и почти без запаха. Но добывать его гораздо труднее, так как его вырабатывают лишь кашалоты, и поэтому он гораздо дороже, чем китовый жир. Но для чего это вещество вырабатывается у кашалотов? Никто этого не знает, хотя существуют предположения, что это часть сенсорной системы кита, которая, возможно, действует как эхолот, помогая кашалоту находить в черных, бездонных глубинах океана, скажем, гигантских осьминогов (главный компонент его пищи, и я необычайно рада, что мне никогда не придется препарировать и изучать ткани кашалота). Послы, консулы и британские дипломаты В британской дипломатической службе посол – назначаемая должность, он официальный представитель своей страны. Посол получает официальные предложения и послания от властей страны, куда он направлен, – объявление войны, декларации о намерениях, официальные ноты протеста и т. д., – и в целом действует как делегированная (невоенная) власть британского правительства на его собственной территории (в восемнадцатом столетии не было послов-женщин, и территория была всегда «его»). Должность консула гораздо менее официальная, хотя он также назначается правительством. В обязанности консула входит защита интересов британских граждан в той стране, куда он назначен. Он оказывает помощь в таких вопросах, как разрешение на ведение бизнеса, заключение мелких торговых соглашений, помощь британским гражданам, попавшим в трудную ситуацию в чужой стране, и т. д. Он не наделен широкими дипломатическими полномочиями, но в целом рассматривается как часть дипломатического корпуса. На Кубе не было полновесного британского посла примерно до конца 1800-х гг. До назначения настоящего посла там действовали консулы, и Малкольм Стаббс мог быть одним из них. Осада Гаваны Дело в том, что осада крепости или города – обычно дело долгое. Осада Гаваны в 1762 году (в истории их было несколько, поэтому мы называем год) продолжалась несколько недель, начавшись 6 июня, с прибытия герцога Албемарля и британского флота (под командованием адмирала Джорджа Покока – это реальная персона, и я, нет, не имею представления, мог ли он встречаться с кем-то из наших героев), и закончившись 14 августа, когда британцы вступили в покоренный город. Осада проходила вполне традиционно: британцы рыли окопы с бруствером и стреляли из них. Это традиционный способ возведения или рытья укрытий осаждающей стороной – и в некоторых случаях очень быстрый. Другие не такие быстрые. В Гаване скалу, на которой высилась крепость Эль-Морро, было невозможно подрыть и невозможно атаковать в лоб. Британцы (или скорее американские волонтеры из Коннектикута и Нью-Хэмпшира – хотя, по-моему, эти люди были все еще англичанами в те годы) прокладывали взрывами траншеи в твердой скале, чтобы приблизиться к крепости с разных сторон, и сооружали деревянные брустверы над траншеями, прикрывая наступление. Конечно, дело было трудное, его усугубляли москиты и желтая лихорадка (которая погубила огромное число осаждавших и жителей города). Если вам интересно узнать, как проходила осада, в интернете полно материалов об этом, некоторые весьма подробные. Однако данная история не совсем об осаде (не говоря уж о том, сколько линейных кораблей и сколько человек участвовали в ней – 21 линейный корабль, 24 меньших военных корабля и 168 других судов, в основном транспортных, перевозивших 14 000 моряков и морских пехотинцев, 3000 наемных моряков и 12 862 солдата, если вам интересно). Эта история о лорде Джоне и его чувстве чести и долга. При этом я решила значительно укоротить срок осады, чтобы не придумывать для лорда Джона занятия еще на шесть недель. Теперь я хочу заметить, что, хотя бунт рабов на плантациях Мендес и Сааведра вымышленный, на Кубе действительно было несколько восстаний во второй половине восемнадцатого столетия, и такое событие никак нельзя назвать невероятным. Подобным же образом, хоть я и не нашла упоминаний о том, что пушки на бастионах Эль-Морро были заклинены, верно то, что осада закончилась обстрелом крепости с кораблей – когда британцы вопользовались внезапным молчанием большинства пушек на бастионах. Известен также указ о том, чтобы дать девятнадцати рабам свободу после сражения, за их верную службу во время осады. Благодарности Я хочу выразить признательность: Беев Ла Франс (Франция), Жильберу Сюро (Французская Канада) и другим приятным людям, фамилии которых я, к сожалению, не записала в то время, за бесценные советы, касающиеся французских диалогов. Марии Сижбек за помощь в деликатном вопросе с польскими грубыми ругательствами (любые ошибки в грамматике и орфографии целиком на моей совести) и Дугласу Уоткинсу за техническое описание самолетов (а также за ценные советы по неисправности, из-за которой упал «Спитфайр» с Джерри)… Нескольким людям за помощь по аспектам еврейской истории, закона и обычаев для «Девственников»: Элле Друскин (автору «Поймать копа»), Саре Мейер (акушерство), Кэрол Кренц, Селии К. и ее маме Реб, и особенно Дарлен Маршалл (автору «Мечты отверженного»). Я признательна также за очень полезную книгу рабби Джозефа Телушкин «Еврейская грамотность». Все ошибки на моей совести. Иву Аккерману и Элле Друскин за советы и записи, касающиеся свадебных традиций и ритуалов сефардов. Катрин Мак-Грегор и ее друзьям-франкофонам, особенно мадам Крэр Флюэ, за помощь в описании французских эпизодов. Селин Уолкер и Кассу ДиБелло за консультации по географии Лондона восемнадцатого столетия. Симче Мейер за помощь с голландскими фразами, а также некоторым голландским читателям из Фейсбука за предложения и за лепешки с сахарной пудрой для беременной леди. Нескольким любезным читателям с Кубы за ценные замечания и предложения насчет цвета кубинской земли, вида кубинского хлеба, традиционных блюд и правильного произношения слова «иносенсия». И замечательной команде из «Пингвин Рэндом Хаус», которые, как обычно, расстарались и сделали замечательную книгу. Моему редактору Дженнифер Херши за ценные предложения и понимание, Энн Спейер, выполнившей самую тяжелую работу, Эрин Кейн за ценные советы по испанскому языку, нашей героической Кэти Лорд, редактору текста, неизменно оперативной и зоркой, и – как всегда – Вирджинии Нории за прекрасный дизайн книги. * * *