Семейная тайна

— О, мама, она уже давно это осознала!

Испытывая огромную признательность к дочери за ее ободряющие слова, Мэри поблагодарила Анну нежным поцелуем в щеку:

— Мне повезло иметь такую любящую семью!

Впрочем, тайна продолжала давить на ее сознание. Мэри прошептала:

— В один прекрасный день — скорее рано, чем поздно, — Кэти непременно встретит достойного парня, с которым захочет связать свою судьбу. А быть может, она уже нашла его — я говорю о Ронни. Возможно, они захотят создать семью. И что тогда? Как мы объясним наше долгое молчание? Как нам следует поступить? Дождаться этого момента и обо всем рассказать или же не дожидаться — и рассказать как можно быстрее? Так много вопросов, дорогая, — и ни на один из них у меня нет ответа.

Мэри чувствовала себя опустошенной.

— Одно я знаю наверняка: мы должны во всем признаться Кэти. Она заслуживает этого.

— Ты права! И что бы ни случилось после, мы все обязаны быть рядом с ней.

— Если она все еще захочет видеть нас, — мягко добавила Мэри.

Последовавшее за этим молчание было красноречивее слов.

— Столько лет я боялась этого: спала ли, бодрствовала — мысль об этом не давала мне покоя, и даже сейчас, когда мы наконец решили, что Кэти должна узнать правду как можно скорее, я не знаю, смогу ли обо всем ей рассказать. Что она подумает обо мне, женщине, имевшей связь с мужем своей лучшей подруги, а затем, узнав о беременности, принесшей проблемы в жизнь своей дочери? Да, я была в тупике, однако вовлекать в это вас с Дейвом было непростительным эгоизмом, проявлением трусости. Но вы помогли мне и ни разу ни в чем не упрекнули.

— Ты бы поступила так же, если бы это случилось со мной — если бы я носила ребенка от другого мужчины, — ответила Анна. — Ты была совершенно разбита, близка к самоубийству. Мы хотели тебе помочь, чего бы нам это ни стоило. Сейчас, после стольких лет, перед нами возникла ужасная дилемма. Мы боимся, что Кэти будет страдать. Но мы так или иначе с этим справимся.

Мэри с тяжелым сердцем обняла дочь:

— Я внесла в вашу жизнь хаос, и мне очень страшно. Что, если Кэти отвернется от нас, когда узнает правду? Что, если она уйдет и мы никогда больше ее не увидим?

— Ну уж точно не выйдет ничего хорошего, если ты и дальше будешь так себя истязать. В конце концов ты сляжешь. А что касается тебя и Тони, я всегда была уверена, что это случилось лишь по той причине, что ты страдала после внезапной кончины папы. Его уход перевернул твою жизнь, и ты надолго ушла в себя, подавленная и опустошенная. Папа был для тебя всем. Если бы он не умер, ты бы никогда на это не пошла.

Мэри не могла подобрать слова, чтобы объяснить, какой странной и одинокой была ее жизнь без обожаемого мужа. Она тихонько смахнула слезы, которые выступали на глазах, стоило ей лишь подумать о прекрасном мужчине, которого она так любила — и потеряла.

— Это чистая правда, — мягко согласилась Мэри. — Но это никоим образом не оправдывает моего поступка, напротив, заставляет меня думать, что я предала память мужа. А близость с Тони — о, она ничего не значила ни для меня, ни для него. То была всего лишь попытка избавиться от одиночества… До тех пор пока не придет мой черед последовать за твоим отцом, я буду сгорать от стыда.

— Ты была в отчаянии, — мягко напомнила матери Анна. — После смерти папы мы так волновались за тебя. Помню, как ты все время плакала, не спала, не ела и бродила бесцельно туда-сюда. — Анна улыбнулась: — …А я незаметно бродила за тобой — чтобы удостовериться, что ты в порядке. Мы с Дейвом мало чем могли тебе помочь — лишь обеспечить тебе кров, любовь и защиту. Тебе нужно было как-то жить дальше, и твой поступок, я уверена, был лишь следствием безграничного горя — ты была растеряна и сбита с толку. Долгое время ты не могла мыслить трезво.

Глаза Мэри наполнились слезами, и Анна обняла ее крепче:

— Прошу тебя, мама, не расстраивайся!

— Я не могу не расстраиваться, дорогая, — заплакала Мэри. — Потому что, положа руку на сердце, я не знаю, смогу ли рассказать Кэти правду о ее настоящем отце.

— Но, мам, я думала, что мы договорились быть с ней честными, когда настанет время? Видит Бог, мне и самой не хочется объяснять девочке, что отец, которого она любила все эти годы, вовсе ей не отец.

Мэри кивнула, забеспокоившись о тех, кто не был членом ее семьи, но кого правда ранит не менее сильно.

— Жена Тони также пострадала без вины, я ведь чуть не разрушила их брак. Я увидела это своими глазами и услышала своими ушами. Доверие, которое они некогда питали ко мне, исчезло, и я стала тому виной. Мне трудно представить себе, что было бы, если бы я рассказала, что Тони — отец Кэти. Что же касается Тони и Айлин, я еще не решила, как поступить. Мне нужно подумать.

Анна была очень терпеливой, однако ей не хотелось, чтобы ее мать отступила от своей цели, когда, казалось, решилась наконец действовать.

— Но ты согласилась, что Кэти должна знать правду, и сказала, что почти готова признаться ей во всем. Если она будет настаивать на том, чтобы ты рассказала ей, кто ее настоящий отец, ты должна будешь сделать и это. Ты готова пойти на это, мама? Потому что полуправды будет недостаточно. Так что хорошо подумай, ведь назад дороги уже не будет.

— Я знаю это, как и то, как трудно вам с Дейвом. Мы всегда понимали, что этот день наступит, но именно я должна обо всем рассказать. Ты понимаешь это, да?

Мэри глубоко вздохнула, а затем возбужденно добавила:

— Я не стану уклоняться от выполнения своего долга, несмотря на щекотливость ситуации. Но это разобьет наши сердца, особенно сердце бедняжки Кэти.

Ее голос задрожал:

— Ох, Анна, боюсь, наша малышка захочет узнать имя своего настоящего отца. Но что бы ни случилось, я отвечу на все ее вопросы.

Женщина в отчаянии покачала головой.

— Когда правда выйдет наружу, пострадает так много людей.

Мэри перешла на шепот:

— Господи, Анна, простит ли Кэти меня когда-нибудь? Айлин не простила, и я ее не виню. А ведь она даже не знает всей правды.

— Мама, мне нечего ответить. Но как бы там ни было, ты должна сказать Кэти все до конца. Чем старше она становится, тем труднее ей будет это пережить.

— И я сделаю это. — Голос Мэри стал еле слышным. — Время пришло!

Задумавшись на секунду, она перенеслась в прошлое — в тот день, когда совершила ошибку, и даже сейчас, после стольких лет, ее терзало чувство вины. Ощущение тревоги, когда Мэри обнаружила, что носит под сердцем ребенка Тони, в то время как они совсем недавно похоронили ее любимого Дерека… Она чувствовала себя распутницей. Воспоминания об этих муках вновь нахлынули на Мэри — отвращение и стыд, которые она пережила, узнав о том, что беременна, а затем — тяжкое испытание, когда ей пришлось покаяться перед семьей. Мэри вовлекла их в ужасный обман и никогда себя за это не простит. Ее буквально парализовало чувство вины, ведь она убедила Айлин в том, что избавилась от ребенка Тони. Если бы она сказала, что Тони — отец Кэти, были бы разрушены еще две жизни. Это было слишком серьезное испытание для ее совести. Подруга поверила ей, когда она — в приступе паники — сказала, что прервала беременность, но именно это помогло Айлин впоследствии смириться с тем, что случилось между Мэри и Тони, и обрести хотя бы некое подобие взаимопонимания с мужем.


Мэри вытерла навернувшиеся на глаза слезы, и в этот момент дверь гостиной приоткрылась и за ней показалось улыбающееся лицо Кэти.

— О чем это вы тут шепчетесь? Вы здесь уже целую вечность! — сказала девушка и примостилась рядом с матерью и бабушкой на диване.

— О, дорогая, обо всем и ни о чем, — обняла ее Мэри. — Прости. Мы болтали о моей поездке. Ты же знаешь, как бывает: твою маму интересует каждая мелочь.

Сердце Мэри замерло, когда Кэти погрозила им пальцем:

— Не лгите мне: я знаю, о чем вы тут говорили, — вам меня не обмануть!





Глава девятая




На мгновение женщины застыли на месте от такого замечания, но затем выдохнули с огромным облегчением, услышав пояснения:

— Догадываюсь, что вы говорили о моем дне рождения — бьюсь об заклад, вы уже начали строить планы. Ну как, я права?

Кэти рассмеялась.

— Попались! А ну-ка, признавайтесь! Вы же знаете, я не люблю сюрпризов, так что давайте-ка, расскажите мне все подробно.

Мэри взяла себя в руки и нервно улыбнулась:

— Мы ничего тебе не скажем. Наберись терпения — и все увидишь.

Кэти почувствовала, что что-то не так, и у нее сжалось сердце. Девушке часто казалось, что они что-то от нее скрывают, и ее это беспокоило. Но она продолжала вести себя как ни в чем не бывало. Кэти принялась шутливо ворчать и спорить по поводу своего предстоящего дня рождения, но женщины не поддались на ее уловки.

— Ну и ладно! — Кэти поцеловала их обеих. — Вы действительно планировали мой праздник. Я была права.

— Больше никаких вопросов, Кэти!

Анна рассмеялась с облегчением:

— Просто предоставь это нам с бабушкой — и, обещаю, ты не разочаруешься.

Она пошла наверх — посмотреть, чем занимается Дейв.

— Если вы планируете мой день рождения, можно мне громадный торт, свечи и много музыки? И можно будет пригласить друзей и коллег из магазина? Можно, бабуль? — сыпала вопросами Кэти, возбужденно ерзая на диване.

— Да, ты можешь пригласить всех, кого захочешь, — улыбнулась Мэри. — И к слову о магазине: почему ты сегодня не там?

— У меня выходной, — пояснила Кэти. — Но давай не будем о работе, когда на носу — такой праздник.

Мэри обняла ее:

— Уверена, ты доведешь нас до бессилия, прежде чем этот день настанет. До этой знаменательной даты еще несколько недель, так что у нас в запасе куча времени, чтобы организовать все как следует. А сейчас постарайся успокоиться. Ты словно уж на сковороде!

Мэри покачала головой и добавила с легким упреком:

— Сдается мне, ты хочешь устроить большую шумную вечеринку, так чтобы услышали даже соседи. Теперь мне все ясно. Никто из нас не вздохнет спокойно, пока твои грандиозные планы не претворятся в жизнь. Мне следовало бы остаться у моря еще на недельку-другую, там хотя бы спокойнее.

— Так нечестно! К тому же, я думаю, тебе не стоит больше ездить туда одной. Я за то, чтобы мы поехали в Блэкпул все вместе. Мы можем присматривать за тобой, а также за твоим приятелем Дэнни Маги. По-моему, он тебе нравится, — лукаво подмигнула Кэти.

— Нет! У меня нет ни малейшего желания связываться с мужчиной! Разумеется, я не говорю, что Дэнни Маги — плохой человек или что мне не нравится его общество — потому что оно мне нравится. Я провела много прекрасных часов, слушая истории, которые рассказывали они с Джоном. Им всегда удавалось вызвать у меня улыбку.

Смеясь, Мэри принялась пересказывать похождения двух приятелей, вспоминая о тех годах, когда она часто бывала на блэкпульском побережье:

— Я и правда обожаю слушать их безумные истории — о фокусах, которые они проделывали, чтобы обмануть начальника, или о переделке, в которую эта парочка попала из-за одной чересчур резвой дамочки. Но больше всего меня умиляли фантастические планы, которые они, казалось, вынашивали всю жизнь. Это всегда было нечто грандиозное, что непременно должно было сделать их богатыми джентльменами, живущими в свое удовольствие, но в итоге так и осталось лишь планами.

Мэри весело смеялась, оживляя прошлое в памяти.

— Два безумца, ей-богу!

Воспоминания о Джоне и Дэнни натолкнули ее на мысли о том, какой неудачной была ее последняя поездка в Блэкпул, и Мэри снова немного опечалилась. Она почувствовала внезапный приступ душевной тоски, встретившись с Дэнни как раз в тот момент, когда ей было так одиноко, и увидев, что он постарел, но совсем не изменился.

— Они настоящие, понимаешь?! — сказала она Кэти. — Словно открытая книга. Их не беспокоит мнение окружающих. Заигрывания с женщинами, азартные игры, сомнительные торговые сделки… Все это понимаешь лишь со временем. Но знаешь что? Без них Блэкпул был бы другим.

Кэти помнила этих мужчин, но лишь так, как может помнить ребенок. Они казались ей довольно старыми.