Щит императора

— Чего? — настороженно переспросил я у мужика.

— Ты — охарру, — криво улыбнулся он, но, в отличие от бабки, не попятился.

— Это что за животное такое?

— Ты не мерзнешь в мороз, живешь чужой силой и понимаешь духов леса. Ты человек, но душа твоя не принадлежит этому миру. Поэтому ты — охарру. Живой дух, который вечно голоден и которому тут не место.

— Я не опасен, — поспешил заверить я бабку и демонстративно показал ей руки в перчатках. — Никого не трону. Честно.

Лекарка в ответ лишь поклонилась и, прихватив верхнюю одежду, вышла.

— Тебе нужно охотиться, — помедлив, обронил переводчик. — Если долго не есть, ты умрешь. Но я благодарен, что этой ночью ты никого не тронул.

У меня по коже пробежал мороз.

Черт возьми! Он так это сказал, будто еще вчера знал то, что сегодня подтвердила бабка! Тем не менее в деревню меня все-таки пустили, выделили дом, пусть и на отшибе. Даже охрану вокруг не выставили, хотя подозревали, что с голодухи я, как любой дарру, могу слегка поехать крышей и устроить в деревне настоящий геноцид.

Но почему?!

— Мы не делаем зла духам леса, — словно прочитав мои мысли, усмехнулся мужик. — А они не делают зла нам. Маленький ашши тебе верит. Значит, поверим и мы.

Я перевел озадаченный взгляд на щенка, тот с готовностью лизнул меня в подбородок. Теплый, увесистый, совершенно не боящийся меня малыш, который бесстрашно прижимался всем телом и, кажется, не ощущал при этом ни малейшего дискомфорта. А я ведь вчера полдня провел на спине его отца! Да и этого малыша долго держал на руках. И он не ослаб, не замерз, не заболел, хотя на мне даже рубашки не было. Да и сейчас…

Я с недоверием прислушался к себе и неожиданно понял, что голод снова попритих. Более того, на самом дне моих резервов подкопилось немного энергии. При этом малыш чувствовал себя прекрасно, нетерпеливо ерзал, с азартом пытался дотянуться зубами до моего носа. Махал хвостом, пинался лапами, настойчиво лез к лицу и вовсе не производил впечатления существа, из которого я прямо в этот момент вытягивал жизненную силу!

Я поднял звереныша так, чтобы больше этого не делать, и всмотрелся в ярко-голубые, совсем еще детские глаза. Волчонок в ответ вильнул хвостом, активно задрыгал лапами, попытался вывернуться и снова лизнуть меня в нос. Причем мне показалось, что для гиперактивного создания это была не просто прихоть, а жизненная необходимость. Он, как все малыши, очень быстро восстанавливался. Но при этом, кажется, энергии в нем было даже лишку. Тогда как мне, напротив, ее вечно не хватало.

— Ну и жук же твой папка! — пораженно произнес я, глядя на «духа леса» с совершенно новыми чувствами. — Двух зайцев убить одним ударом! Воистину на это способен лишь настоящий вожак!

— Духи леса мудры, — подтвердил мою догадку бородач. — Отдыхай. Спину твою надо обработать, иначе долго болеть будет. Мазь Зайтра сделает сегодня к вечеру. Я принесу. И мясо для ашши тоже будет. Ему нужно много есть. Как и тебе.

— Спасибо, — совершенно искренне поблагодарил я. — Меня, кстати, Маром зовут.

— Жеяр, — кивнул мужик и, набросив на плечи шубу, ушел, оставив меня наедине с нетерпеливо ерзающим и начавшим недовольно повизгивать волчонком. Какое-то время я стоял, пытаясь сообразить, что ему надо, потом все же опустил малыша на пол. Но только увидев, как он неловко поковылял к двери, все-таки дотумкал, что к чему, по-быстрому вынес его во двор и, посадив в снег, повинился:

— Прости, не догадался. Сам до ветру сходил, а о тебе забыл.

Мелкий пренебрежительно фыркнул и юркнул за большущий сугроб, надолго за ним пропав. А когда вернулся, я снова унес его в дом, пристроил в ногах у Карриана и попросил:

— Побудь пока с ним. Ему сейчас силы нужнее.

Малыш не стал возражать и свернулся клубком на одеяле, неловко отставив больную лапу. Я, посмотрев на нее, решил все же смастерить лубки и для мелкого. Но для начала надо было сварить отвары и закончить с шиной для императора, чем я и решил заняться.

Часа через два, когда один отвар остыл, второй приобрел приемлемую температуру, а на приспособленных под лубки досках появилась тугая обмотка из чистых тряпиц, я зашел в комнату, чтобы сделать перевязку и напоить повелителя, и неожиданно обнаружил, что там кое-что изменилось. В частности, мелкому, похоже, надоело безучастно лежать и греть ноги его величества, поэтому звереныш нахально забрался на Карриана, плюхнулся на него всем телом и теперь увлеченно вылизывал ему нос. При этом пушистый хвост азартно ходил из стороны в сторону. Сам мелкий то и дело радостно повизгивал, сопел, ерзая пузом и извиваясь всем телом. А из-под него раздавались такие подозрительные звуки, что я едва не решил — император задыхается.

Ахнув, я выронил обе шины, подскочил к кровати и рывком стащил с повелителя наглого зверя. Прижал недовольно рыкнувшего малыша к груди. Шлепнул его по попе, чтобы не брыкался. А потом увидел раскрасневшееся лицо его величества, наткнулся на его раздраженный взгляд и облегченно выдохнул:

— Хвала Рам! Живой!

— Мар? — просипел повелитель, уставившись на меня, как на выходца с того света. — Какого драхта тут происходит?

— Простите, ваше величество, не уследил… Ах ты ж, мелочь пузатая! — Я охнул, когда звереныш с досадой куснул меня за ухо. Но все же внял голосу разума, отпустил настойчиво рвущегося к императору зверя. Позволил ему улечься на грудь его истощенному величеству и, пока Карриан растерянно моргал, поспешил добавить: — С возвращением, сир. Вам еще нежелательно двигаться, магия на нуле, поэтому вы лежите… Лежите, я сказал! Так вот, пока вы будете восстанавливаться, я вас перевяжу, напою травяным отваром, посмотрю вашу ногу, а заодно расскажу, как мы с вами докатились до жизни такой…



Когда я замолчал, отвар в чаше полностью закончился, мои ножны вернулись на положенное место, а вместо них на правой ноге императора красовались самодельные, но гораздо более удобные лубки, которые я старательно зафиксировал разорванными на ленты тряпицами. Рану на голове тоже промыл и перевязал, попутно убедившись, что его величество и впрямь словил нехилое сотрясение. Сидеть самостоятельно он не мог, от малейшего движения его безмерно мутило, однако зрение, слух, способности анализировать информацию никуда не делись. Поэтому с каждой минутой Карриан все больше мрачнел и со все большим неудовольствием смотрел на белоснежного зверя, который то и дело норовил обслюнявить ему подбородок.

Само собой, всей правды о волках я ему не сказал, сообщив лишь, что нашел малыша в лесу. Император в это, кажется, не поверил, но сейчас его меньше всего волновали такие мелочи.

— Я должен вернуться в Орн, — процедил он, когда я наконец замолчал.

— Само собой, сир. Но пока мы, к сожалению, не в состоянии это сделать.

— Что с моим порталом?

Я со вздохом достал кулек, куда положил грязный мундир и найденные в карманах его величества побрякушки. За исключением разве что обручального кольца на левой руке, но его я, как ни старался, содрать не смог, а заодно убедился в правоте Тизара — похоже, колечко и впрямь неснимаемое, поэтому свалится с Карриана лишь после его или же моей смерти. Фигово, да?

Выудив из куля приметный кулон на золотой цепочке, я передал его императору. А тот, убедившись, что ни капли магии там не осталось, нахмурился еще больше.

— Сколько он уже находится в таком состоянии?

— Больше суток.


— Что с остальными артефактами?

— Я их не видел, ваше величество. Скорее всего, вас перебросило сюда без них. Кинжалы я снял — они бросались в глаза. А церемониальный меч не стал с собой забирать — он слишком тяжелый, да и в бою совершенно бесполезен.

— Что с моей аурой? — наконец задал самый неприятный вопрос его величество.

Я отвел глаза.

— Она совсем тусклая. Боюсь, на какое-то время вы утратили способности к магии.

— Твоя работа? — резко осведомился Карриан, когда я умолк.

И вот тогда у меня что-то неприятно царапнуло в душе. Неужто он думает, что я мог питаться за его счет, да еще в такой ситуации? Я что, похож на монстра? Или, может, хотя бы раз дал повод считать меня чудовищем? Все, что у меня было, я отдал за эти сутки ему. И если бы не волки…

Впрочем, ему это наверняка неинтересно.

— Так твоя работа? — повторил император, буравя меня тяжелым взглядом.

Я поднял на него спокойный взгляд и спокойно ответил:

— Нет.

— Не верю.

— Это ваше право, сир, — тихо сказал я, чувствуя, как снова пробирается в сердце знакомый холодок. После чего коротко поклонился, подхватил на руки притихшего волчонка и вышел, напоследок сообщив: — Туалета в доме нет, поэтому временно придется использовать ведро. Оно под кроватью. Крышка имеется. Повязки я сменю вам после полудня, а завтрак будет через час. С пробуждением, сир.

Пока в печи дозревала каша, я все-таки занялся сломанной лапой волчонка. Мелкий, правда, не хотел спокойно лежать, пытался играться, хватать зубами мои пальцы, активно вертел хвостом, пищал, шебуршился, катался по столу, оставляя повсюду шерсть. Так что, в конце концов, я просто сел на табурет, положил его на колени пузом кверху и проворчал:

— Лежи тихо, а то больно будет.

— Р-рняф, — не поверил щенок и завозился еще активнее. А затем вообще обнаглел и, упершись задними лапами мне в живот, бодро оттолкнулся и едва не шлепнулся на пол, соскользнув по ногам, как по снежной горке.

Я еле успел подхватить этого радостно скалящегося негодяя, чтобы он не грянулся головой об пол. После чего снял перчатки, тяжело вздохнул и, приложив сразу две ладони к мохнатому животику, бросил:

— Может, ты хотя бы так угомонишься?

Волчонок удивленно тявкнул, но вскоре его и впрямь сморило. Я за это время слегка насытился, но злоупотреблять не стал. И, как только щенок уснул, вернул на место перчатки, после чего осмотрел сломанную лапу, порадовался тому, что кость никуда не сместилась. Затем туго забинтовал и, отнеся мелкого обратно в комнату, уложил на волокушу.

Император на мое появление не отреагировал. Судя по тому, что передавал мне перстень, Карриан все еще злился — на стечение обстоятельств, отсутствие магии и особенно на собственную беспомощность, которая для такого деятельного человека должна была и впрямь являться безумно раздражающим фактором.

Ведром он, кстати, так и не воспользовался, хотя по срокам было уже пора.

Ну и ладно. Когда приспичит, так и так придется искать выход из ситуации.

Я молча развернулся и снова ушел заниматься завтраком. А когда каша была готова, дверь в комнату тихо скрипнула и на пороге, опасно пошатываясь на здоровой ноге, нарисовалось его позеленевшее величество собственной персоной. При виде которого у меня едва не выпала из рук горячая миска, а из груди невольно вырвалось:

— Да вы издеваетесь!

Император, не удостоив меня даже взглядом, сделал неуклюжий шаг — то есть прыжок — к выходу, но закономерно запнулся о порожек и едва не расквасил себе нос. Хорошо, что я успел его подхватить, иначе лечить бы нам не только ногу, но и дважды разбитую голову, в которой еще после первого удара явно что-то помутилось, а наш и без того своеобразный повелитель поехал кукушкой окончательно.

— Какого черта, сир? — процедил я, помогая императору удержаться в вертикальном положении. — Зачем вы поднялись с постели?

Карриан скрипнул зубами.

— Мне надо выйти.

— Я ведро вам оставил! Пользуйтесь им!

— Не буду.

— Да драхт бы вас побрал… Сейчас же разворачиваемся и идем обратно!

Император, хоть и был зеленее лягушки, упрямо сжал зубы и ожег меня злым взглядом.

— Не смей мне приказывать, тень!

— Кто-то же иногда должен это делать? — прошипел я, тщетно пытаясь развернуть этого упрямца в сторону комнаты, да еще так, чтобы не задеть больную ногу. — Если император ведет себя неадекватно, это, знаете ли, тревожный сигнал. Куда вы собрались? Вы вообще видели это крыльцо? А ступеньки? Да на них только гробануться нормально можно! А вы с такой ногой… Обратно мне что, нести вас прикажете?

— Если понадобится — прикажу.

— Чудесно! — неподдельно восхитился я. — С таким настроением вам, пожалуй, лучше вообще не возвращаться в Орн, потому что империя вскоре окажется на грани краха. Поставить гордыню выше благополучия страны и смело угробиться по пути в сортир — о да, это воистину героический поступок, сир! Давайте прыгайте на ручки. Так и быть, я как заботливая мамочка донесу вас сперва туда, а потом обратно. Но не удивляйтесь, если вдруг случайно уроню по пути ваше ненормальное величество башкой вниз… пару раз… для профилактики. Просто потому, что вы за столько лет так и не научились принимать чужую помощь!

Император замер, посмотрев на меня сверху вниз так, словно хотел ударить. Но я был почти так же зол, как и он. В кои-то веки холод не помог мне справиться с гневом. Конечно, вспышка длилась недолго, спустя пару секунд моя ярость улеглась. После чего я смог уже бесстрастно взглянуть на своего полоумного повелителя и так же бесстрастно повторить:

— Так вы прикажете нести вас в сортир или обойдемся без крайних мер?