Сияющие руины

– О, но вы уже потеряли так много заключенных, – пожал плечами Сильюн. – Не думаю, что вы слишком расстроитесь, потеряв еще одного. Скажите, а вашей сестре удалось снять ошейник и покинуть замок, чтобы воссоединиться со своим возлюбленным? Или вы надели его только тогда, когда обнаружили, что она беременна? Вы считали отца ребенка недостойной партией, или Люк прав, и этим отцом были вы, порочный Араилт?

Лицо Крована исказила ярость. Он резко взмахнул рукой, но, когда ударила молния, Сильюн рассмеялся, и в этом смехе была капля страха и море восторга. Он был готов к атаке с того самого момента, как заслонил собой Люка и Собаку. Воздух зашипел, рассеченный электрическим разрядом, мгновенно рассеянным Даром Сильюна, его Дар защитил всех троих.

– Бодрящий разряд! – крикнул Сильюн. – Но вы нарушили семейную традицию, мы не успели сесть в лодку и отплыть на середину озера.

– Чертов выродок! – завопил Люк.

Его сильно трясло, по всей видимости, он испугался, что молния его испепелит. Сильюн не был уверен, кого Люк величал выродком – Крована или его. Возможно, их обоих.

Люк все еще ничего не понимал, потому что не видел того, что видел Сильюн в голове Койры. Пейзаж ее ментального пространства был версией Эйлеан-Дхочайса и его окрестностей. Но там реальный замок был превращен в невероятно высокую и воздушно легкую копию себя самого. Его окна освещал свет ярко горевших свечей и ламп, и обе двери стояли приветливо приоткрытыми. Вдвоем они шли по комнатам и залам, светлым и уютным, обивка мебели была жизнерадостной, стены увешаны картинами и фотографиями, а не оружием и чучелами животных.

Орпен Моут, запечатленный в памяти тети Терпи, был точной копией оригинала, потому что детство тети Сильюна было настолько счастливым, что ничего поправлять в нем она не желала. Койра не знала других мест, кроме замка с его жестокой реальностью, поэтому она преобразила его в соответствии со своими представлениями о семейном благоденствии. Ее остров, в отличие от бесплодного каменистого осколка земли, на котором они четверо сейчас стояли, был полон жизни. Он был усеян бледно-желтыми первоцветами и альпийскими цикламенами с розовыми лепестками, стрижи и ласточки стремительно носились возле стен замка.

Все это было очаровательно, но не это интересовало Сильюна.

Были всего две детали, которые привлекли его внимание. Первую было видно невооруженным глазом – озеро, чьи воды обжигали растворенным в нем Даром, высохло. Эйлеан-Дхочайс Койры окружало кольцо земли, усыпанное камнями и гравием. Сильюн знал, что́ это символизирует, и он сочувствовал потере Койры.

И вторая деталь… Как понять ее смысл?

Сама Койра не обращала на нее никакого внимания. Но Сильюн остро осознавал присутствие, возможно даже не присутствие, а смутное ощущение человека, который находился где-то вне поля зрения. Все то время, что Сильюн пребывал в ментальном пространстве Койры, он не мог избавиться от мысли, что если он пересечет сухое дно озера и посмотрит вдаль, за вересковые пустоши, или поднимется на высокие стены замка и посмотрит оттуда, то он увидит… таинственного неизвестного.

Того, кто ищет замок Койры, но не может его найти.

Кого они с Люком уже встречали в окрестностях Эйлеан-Дхочайса. В тот раз в ментальном пространстве Люка его сопровождали орел и олень.

Короля-чудотворца.

Сильюн тряхнул головой, упорядочивая разбегавшиеся мысли. Учитывая историю семьи Крованов, что разворачивалась прямо здесь, была причина, по которой этот человек мог искать Койру, – он был ее отцом. Но также была причина, почему это невозможно, – он умер более тысячи лет назад.

Но границу между возможным и невозможным Сильюн никогда не воспринимал слишком серьезно.

– Знаешь что? – продолжал свой поединок с Крованом Люк. – Мне все равно, кто ее родители. Нам просто нужно вернуть ее.

– Вернуть? – губы Крована скривились. – С какой стати мне ее возвращать? Моя сестра умерла, родив ее, и мне пришлось в течение семнадцати лет терпеть присутствие этой девчонки в замке. Я отправил ее под лестницу к слугам, чтобы каждый день не видеть копию лица Роны. Теперь она прошла через дверь. Скатертью дорога.

Было видно, как Люк усиленно пытался из обрывков информации сложить для себя целостную картину.

– Когда ты убеждал ее, что она совершила страшное преступление, – сказал Люк, – ты имел в виду смерть ее матери? Ты позволил невинной девочке расти, думая, что она такая же плохая, как все про́клятые в этом замке, просто потому, что она осталась без матери? Ты заставил ее жить под лестницей, готовить, убирать и прислуживать всем этим подонкам?

– Я исполнил свой долг перед ней. Пока она была жива, я защищал ее в память о Роне. Ты же знаешь, что никто из про́клятых не мог ее и пальцем тронуть. Но теперь, когда она мертва… – Крован развел руки, как фокусник, возрадовавшийся, что трюк удался и голубь исчез.

– Она не мертва! – взвыл Люк.

Его действительно нужно было остановить, пока Крован снова на него не набросился. Люк плохо осознавал, в какой опасности он находится. Если он на полшага выйдет из-за спины Сильюна, Равный тут же нанесет ему удар… Сильюн крепко сжал запястье Люка, чтобы удержать его, и сменил тему разговора.

– Вначале я подумал, что вы используете ошейник, чтобы блокировать ее Дар, – начал Сильюн. – Но вы этого не делали, не так ли? Вы просто разрушили его. Я мог бы сразу догадаться, что ваше сенсационное шоу с Мейлиром не было спонтанным экспромтом. Подобное вы делали не в первый раз. Вы бы не рискнули потерпеть фиаско в Доме Света перед лицом элиты Равных.

– Она не заслуживала права иметь Дар и не нуждалась в нем! – отрезал Крован.

Лорд Эйлеан-Дхочайса в любую минуту мог вышвырнуть их со своего острова или предпринять новую попытку испепелить молнией. Это требовало отчаянных мер – лесть подойдет как нельзя кстати.

– Вы продемонстрировали уникальные способности, – сказал Сильюн. – Это было беспрецедентно. Мне бы очень хотелось узнать, как вам это удалось.

– Не сомневаюсь, Сильюн, вам это хорошо известно, – по-волчьи оскалился Крован. – В вашей семье есть любопытный случай, у вашего среднего брата нет Дара. И вчера вечером ваша невестка спрашивала меня, нельзя ли это недоразумение каким-то образом исправить. А грустная кончина вашей тети Эвтерпы? Кто-то забрал у нее Дар, сделав ее беззащитной, и ее тут же убили. И в тот момент в поместье Эвтерпы находились только вы и ваша собака. Ходят слухи, что у одного из вас есть талант отнимать Дар, а у другого – талант убивать. Странное совпадение, не правда ли?

Сильюну словно крошечные иголочки впились в затылок. Насколько он знал, Крован не умел отнимать Дар, он мог только его разрушать и, очевидно, полагал, что Сильюн способен делать нечто подобное. Сейчас было бы неразумно вступать с ним в борьбу. Сильюн сомневался, что Крован сможет коснуться его Дара или хотя бы его физического тела, но он может обнаружить его способность брать чужой Дар. А Сильюн не хотел, чтобы это стало достоянием общественности. Он прекрасно понимал, что Равные терпели его как чудака. Но если они увидят его истинное лицо, то могут расценить его как серьезную угрозу.

Нет, исход не стоит риска.

Но он никуда не уйдет, пока не узнает, что известно Кровану об отце Койры. И в этот момент неуемная болтливость Люка сделала то, за что Сильюн готов был его расцеловать.

– Кто отец Койры? – спросил Люк. – Пожалуйста, скажите. Она всю жизнь мучается этим вопросом. И если она действительно мертва, никому не повредит, если об этом узнаем мы.

Крован холодно посмотрел на Люка, линзы его очков отражали только белесо-серый цвет облачного неба.

– Понятия не имею. Единственным мужчиной, которого я когда-либо видел рядом с Роной, был какой-то бродяга, с которым, я однажды заметил, она гуляет по болотам. Появление ребенка стало для нас неприятным сюрпризом. А то, что девочка обладала Даром, еще больше нас расстроило.

– Бродяга? Имевший Дар? Вы шутите?!

– На нем был какой-то рваный балахон. – Губы Крована вытянулись в ниточку. – Разумеется, это была маскировка. По всей видимости, она познакомилась с ним на одном из балов дебютанток в Эдинбурге. Очевидно, он был вторым или третьим отпрыском, но не наследником. Роне было восемнадцать, когда наша мать начала вывозить ее в свет. На балах собирались все дочери старых кланов мормэров, обязательным нарядом было платье девственно-белого цвета, хотя моей сестре к тому моменту уже не пристало его надевать. И это было совершенно очевидно, когда она лежала в постели, истекая кровью, девять месяцев спустя.

Дыхание Люка сделалось учащенным и злым, а Крован стоял неподвижно, словно окаменел.


– Ты загнал Койру под лестницу, как служанку, и отнял у нее Дар, наказывая за то преступление, которое, в твоих глазах, совершила ее мать! – выпалил Люк.

– Теперь и Койра умерла. Что надломилось в вас, что заставило вас так поступить с ней? – спросил Сильюн.

– Когда у Роны начались роды, мои родители неслись на машине, чтобы успеть, и разбились по дороге. Мерзавец моей сестры убил всю мою семью. И Койра, и ее мать получили то, что заслужили.

Сильюн почувствовал, как грудь Люка поднимается и опускается, он глубоко дышал, пытаясь взять под контроль захлестывавшие его эмоции, и Сильюн предупредительно вытянул руку, чтобы не позволить Люку выйти из-под его защиты.

– Все было очаровательно, – сказал Сильюн, убедившись, что Люк не собирается сделать непоправимую глупость, – я думаю, нам пора удалиться. Если вы не скажете ни слова о нашем визите, мы не станем распространяться о беспорядочном положении дел, которое здесь обнаружили. Это будет справедливо, как вы считаете?

Губы Крована дернулись. Его тонкие усики действительно производили неприятное впечатление.

– Вашему отцу глубоко наплевать даже в том случае, если бы я всех заключенных в замке заковал в цепи и сбросил с высокой башни. К вашему сведению, его сейчас в большей степени интересует то, что творится в Фар-Карре, в вашем поместье, где вы отпустили на волю всех рабов. Вы не можете себе представить, до какой степени он и ваша невестка не одобряют вашего поступка.

– Не смею даже предполагать. Позвольте на этом откланяться. До свидания, Араилт. Осмелюсь заметить, что наши пути скоро пересекутся.

Сильюн протянул руку, но нисколько не обиделся, когда Крован не ответил рукопожатием и лишь сухо хмыкнул.

– Мы не можем просто так уйти и бросить Койру! – Люк попытался сопротивляться, когда Сильюн подтолкнул его к ступенькам, ведущим к причалу.

– Мы ее не бросаем. Ее здесь нет.

– И вы вот так просто разойдетесь? – Люк в недоумении переводил взгляд с Сильюна на Крована.

– Игра с нулевым счетом, – проворчал Собака.

– Прости, что?

– Зашли в тупик. Дальше гарантированное взаимоуничтожение. Питон пожирает аллигатора. – Собака рассмеялся своим отвратительным булькающим смехом, который начинал действовать Сильюну на нервы.

– Люк, наш друг пытается сказать, что если бы мы с лордом Эйлеан-Дхочайса позволили нашему спору продолжаться, то ни один из нас не смог бы чувствовать себя уверенным в победе, и поэтому мы решили избежать конфликта. Подумаешь, пара разрядов молнии, какой пустяк, верно, Араилт? Но, пожалуйста, будьте хорошим парнем, не мечите молнии в лодку, когда мы будем пересекать озеро.

Воинственный вид Люка наводил на мысль, что он готов драться до последнего, поэтому Сильюн коснулся пальцами его лба и отправил в бессознательное состояние. Собака подхватил Люка, перекинул через плечо и понес к лодке. Крован наблюдал, как они переплывали озеро, и продолжал все так же стоять, когда Собака, ворча, загрузил Люка в вертолет.

И только когда машина поднялась в воздух, Сильюн наклонился к Люку и привел его в чувство.

Люк недоуменно забегал взглядом между Сильюном и Собакой, потом припал к иллюминатору, Эйлеан-Дхочайса уже не было видно. Люк наградил Сильюна, как ему самому казалось, яростным взглядом, но на самом деле было очевидно, что он готов расплакаться от отчаяния, он ссутулился и вжался в спинку кресла.

Сильюн не придавал значения своим собственным эмоциям, не говоря уже об эмоциях других людей, и сейчас вид Люка вызывал у него скуку. Но он продолжал на него смотреть.

– Она не могла умереть! – выкрикнул Люк. Наушников на них не было, поэтому пилот их не слышал, да и шум двигателя и лопастей мог заглушить любой звук.

– Она не умерла! – крикнул в ответ Сильюн. – Если выходишь через Последнюю дверь без разрешения, ты – мертв. Но она пошла другим путем, поэтому она не умерла.

Покрасневшие глаза Люка посмотрели на Сильюна с подозрением.

– Сейчас не время для пустых разговоров, – сказал Люк. – Не знаю, заметил ты или нет, но то, что произошло на острове, трудно поддается объяснению. Койра потрясающая. Конечно, я очень надеюсь, что она не умерла. Но в таком случае куда она исчезла?

– Она куда-то перешла. Но я понятия не имею куда.

– Тела не было, – рявкнул Собака. – Когда Последняя дверь убивает, всегда остается тело.

– Точно. Спасибо, Собака, верно заметил.

Люк замолчал, пытаясь все осмыслить.

Если Сильюн не врет, то и он обдумывает детали произошедшего. Все они собственными глазами видели, как живая девушка шагнула в воздух и исчезла.

И это кардинально меняет дело. Это заставило Сильюна напрячь свой мозг и расширить поиски в пределах непознанного и невероятного. То, с чем он столкнулся, лежало за пределами его опыта и знаний.

– Выслушай меня, пожалуйста, – уже спокойнее сказал Люк, пододвинувшись как можно ближе, чтобы его было слышно сквозь шум вращающихся лопастей. – Возможно, то, что я скажу, покажется тебе бредом идиота, но я пытаюсь понять.

«Все нормально, – готово было сорваться с языка Сильюна, – то, что говорят люди, для меня всегда бред идиота». Но он сдержался.

В течение всего года жизнь Люка не раз висела на волоске, и он с такой скоростью набирался опыта, что даже он, Сильюн, ему в этой скорости проигрывал. В его жизни Равного никогда не было по-настоящему опасных ситуаций, кроме того, его всегда защищала сила Дара, которая способна атаковать, лечить и восстанавливать. Без этой защиты он был так же уязвим, как если бы в кромешной темноте пытался пробежать по лезвию бритвы. А Люк каждый день так жил. В этом состоянии абсолютной незащищенности он присоединился к восстанию Мейлира в Милмуре и выжил в замке Крована.

Конечно, Люк не идиот. По-своему он незаурядный юноша.

– Выкладывай, – кивнул Сильюн.

– Я это так понимаю, – начал Люк, – Дар делает тело Равных более совершенным, вы и физически сильнее, и обладаете способностью исцелять. Что касается вашей ментальной начинки, она, конечно, весьма экстравагантная, но и с ней разобраться можно. Убеждать, влиять на людей – это и простолюдины умеют. Или изучать процессы памяти, блокировать отдельные участки. Ученые, например, говорят, что однажды мы научимся сохранять наши мысли в цифровом формате, а потом стирать их, если захотим. Это мне тоже понятно. Теперь самое странное – это наши с тобой ментальные пейзажи. Мой пейзаж – не просто картинка из компьютерных игр, хотя очень похож. Воображением создается некий мир, в котором я провожу время. Ты его можешь посещать, а Крован, например, возводит там стены. Это напоминает коллективную компьютерную игру. Все это я могу допустить и в какой-то степени принять. Но когда мы находимся в твоем или моем ментальном пространстве, наши физические тела остаются здесь, в реальном мире. Сил, но ведь Койра исчезла. Она вошла в дверь, а с другой стороны не появилась. И я понятия не имею, что это значит, и эта неизвестность меня серьезно пугает. Эксперименты Крована с моим мозгом погружали меня в состояние идиота. Я стал плохо соображать, поэтому мне пришлось завести себе нечто вроде дневника, чтобы окончательно не потерять адекватность. И теперь я боюсь, что я вдруг проснусь и снова окажусь в замке, лежащим в постели с расплавленным мозгом и пускающим слюни.

Руки Люка дрожали. Сильюн взял их и сжал, пока не услышал хруст костяшек. Затем он притянул его голову к своему плечу и удерживал так, пока тяжелое дыхание Люка не успокоилось.

– У меня не на все есть ответы, – сказал Сильюн. – Но, кроме ответов, у меня есть нечто более полезное – это вопросы.