Сияющие руины

Аби вгляделась в темноту.

– Джесси?

Женщина тихо угукнула.

– Ты присматривала за нами? Спасибо.

– Да, – безумно уставшим голосом ответила Джессика. Почему она не легла спать? – Вы оказались хорошей компанией, даже когда одна крепко спит, а другая без сознания.

Голос Джессики дрогнул, и мгновенно Аби охватила паника, словно тисками, сдавило сердце. Аби включила здравый смысл: больше нечего бояться. Операция прошла успешно. Все спасены и находятся в безопасности.

– Джесси, что значит – хорошая компания? А где Оз? С ним все в порядке?

– Аби, ты знаешь, почему твоя мама попала в больницу?

Аби не знала. И знать не хотела. Что бы Джессика ни собиралась ей рассказать, это будет ужасная история. Аби хотелось руками закрыть уши, только бы ничего не слышать. Хотелось просто лежать рядом с мамой и сладко спать, и спать так долго, что все, что расскажет Джессика, перестанет иметь какое-либо значение.

– Охранники избили ее, когда она сегодня утром заступилась за твоего отца. Они пришли за ним во время завтрака. Они взяли и Оза, и еще несколько человек. Посадили их в фургон и увезли.

На мгновение Аби показалось, что она теряет сознание, летит в черную дыру, где сейчас ее разорвет на миллиарды атомов. Отца не спасли?

Стоп!

Во время завтрака… Утром из тюрьмы выехал фургон.

Аби вспомнила таинственный телефонный звонок Гавара Джардина. Заверения Асифа, что ничего подозрительного не происходит в Фулторпе, только утром выехал небольшой фургон.

Неужели Гавар предупредил свою семью о готовящемся штурме и они заблаговременно изолировали нескольких заключенных? Но почему только нескольких? И если Уиттем Джардин знал об операции, то почему не отдал приказ предотвратить ее?

Господи, какая невыносимая бессмыслица.

– Итак, они взяли Оза и моего отца, – повторила Аби. – Куда бы их ни отвезли, мы их вытащим. Это не может быть сложнее штурма Фулторпа.

– Но, Аби… – Джесси разрыдалась на полуслове, закрыв лицо руками. Надрывные, отчаянные рыдания.

Аби не могла этого слышать. Она направилась к двери. Есть человек, который скажет ей, где сейчас находится ее отец.

Внизу, в широких коридорах Линдума, было жутко пусто. Аби поспешила к ротонде – командному центру отряда Мидсаммер. Мебель, которую вынесли на время тренировок, вернули на место, у телевизора собралось более десятка человек, мелькавшие на экране кадры отбрасывали голубоватые отсветы на потолок купола.

– Что происходит? – спросила Аби. – Что говорят в новостях о событиях в Фулторпе?

Головы повернулись. Она увидела, как Рени потянулась к пульту и отключила звук.

Фигура в центре ротонды встала.

– Это будет последнее, что они сделали, – сказала Мидсаммер. И если Джессика рыдала, как человек сломленный, голос Мидсаммер звенел сталью. – Аби, мне очень жаль…

У Аби перехватило дыхание, она смогла лишь выдавить три слова:

– Что они сделали?

Сидевшие у экрана один за другим вставали и уходили. Аби никак не могла понять, что показывают на экране. Словно загипнотизированная, она пошла к нему, желая рассмотреть.

Потому что это было похоже…

…было похоже…

Аби словно ножом в живот ударили, она согнулась пополам. Ее крик эхом отозвался под большим кирпичным куполом и улетел в беспросветную ночь.





16. Боуда




«Съемочная группа хорошо выполнила свою работу, – подумала Боуда, – хотя камере не стоило задерживаться на мертвых телах».

«Несмотря на то что небольшому числу заключенных удалось сбежать, – слышно было, как говорил репортер, – они не представляют серьезной опасности для общества, более того, уже идут мероприятия по их розыску. Эти люди, опознанные как зачинщики беспорядков, которые произошли сегодня днем в тюрьме Фулторпа, устроили перестрелку с охраной. По словам очевидцев, снайперы ликвидировали этих людей, чем спасли много невинных жизней».

Тела заключенных действительно были результатом работы снайперов, хотя стреляли в них с более близкого расстояния и в спокойной обстановке, а не в той, что описывал репортер. Все произошло в поле в нескольких милях от Фулторпа, там людей в наручниках выпустили из фургона и приказали им бежать. Потом тела привезли обратно на территорию полуразрушенного тюремного комплекса и разложили среди обломков до появления репортеров новостного канала.


Боуда обвела взглядом собравшихся: на губах Астрид играла едва заметная улыбка, Уиттем был доволен. Это была его идея. И хотя Боуде претило устраивать с Уиттемом такие устрашающие народ спектакли, как Кровавая ярмарка и Фулторп, она должна была признать, что это работает.

Но когда крупным планом была показана рана от пули снайпера, Боуда отвела взгляд в сторону. Такая крошечная дырочка в теле, но этого достаточно, чтобы лишить жизни мужчину. Или женщину.

Смерть Дины от снайперской пули на мосту Тайн-бридж потрясла ее. Но именно эти мятежники с их извращенными идеями стали причиной трагедии, она их не простит никогда. Это они убили ее сестру, а теперь пытаются разрушить единство нации. Они заслужили смерть!

«Администрация тюрьмы назвала имена погибших зачинщиков беспорядков. Это Освальд Уолкотт, сорок четыре года, у преступника богатый послужной список, он участвовал в мятежах в Милмуре и Риверхеде…»

На экране появилась фотография Уолкотта, которую они почти год назад рассматривали на Совете юстиции перед тем, как Гавар впервые был направлен в Милмур. Грубое лицо говорило само за себя. В первый раз Уолкотту удалось уйти от них благодаря вмешательству Мейлира. Но не во второй раз.

«Стивен Хэдли, сорок девять лет, отец Люка Хэдли, молодого человека, который весной этого года был объявлен про́клятым за шокировавшее общественность убийство бывшего канцлера Зелстона».

Уиттем хмыкнул с одобрением, ему понравилось, что Зелстона назвали «бывшим», хотя он покинул свой пост всего за несколько часов до гибели. Было трудно найти фотографию Хэдли, на которой он выглядел бы как преступник. В конце концов использовали ту, что сделали сразу после того, как его обработали по прибытии в Милмур. На ней он получился крайне возбужденным, с красными глазами, легко можно было поверить, что он под кайфом.

«Участие Хэдли в беспорядках вскрывает еще один весьма любопытный факт. Похоже, что нападение на тюрьму планировалось и направлялось из Линдума, поместья Зелстонов. Источники сообщают, что это проливает новый свет на то, как нынешняя обладательница титула леди Флора и, в частности, ее дочь, наследница Мидсаммер, достигли своего нынешнего положения.

Смерть канцлера Уинтерборна Зелстона наступила в тот же день, когда он впервые появился на публике с Эвтерпой Парва, с которой был обручен еще в молодости. Ранее мотивы убийства оставались неясными, поскольку эксперты полагали, что Люк Хэдли был террористом-одиночкой, отравленным классовой ненавистью в городе рабов Милмур. Однако, учитывая связь семьи Хэдли с женщиной, которая больше всех выиграла от безвременной кончины своего дяди…»

«Как удачно они вставили этот двухлетней давности кадр с Мидсаммер, где она с поднятым кулаком разглагольствует на каком-то студенческом митинге протеста», – подумала Боуда.

«…эта связь сейчас внимательно изучается».

На экране появился Дженнер, он выступил с пространными осуждениями и утешительными банальностями. В этом он был хорош. Покорил сердца нации своей жалкой речью на похоронах тети и своей храбростью, когда сумку с отсеченной головой Рагнара Вернея бросили к ногам скорбящей семьи. Помогали ему снискать обожание и его щенячьи глаза, и то, что он не был связан романтическими узами. Даже его бездарность, которую Боуда всегда считала непреодолимым дефектом, привлекала внимание большого количества простолюдинок, они и жалели его, и тешили себя фантазиями, будто это делает его более достижимым.

Да, Дженнера, как и Файерса, она может использовать, когда займет кресло канцлера. Она восстановит то золотое время, последовавшее за революцией, когда и Равные, и простолюдины знали свое место и работали вместе во имя процветания нации. Двое мужчин, Бездарный Равный и приравненный простолюдин, будут символизировать новую форму сосуществования тех, кто правит, и тех, кем управляют.

Однако нужно будет обеспокоиться, чтобы лицо Дженнера не занимало слишком много времени на экране. Он не должен затмевать саму Боуду. Мужчинам намного легче, право на авторитет и уважение они получают с рождением, в то время как женщины, если они стремятся к такому же авторитету и уважению, клеймятся как амбициозные выскочки. Что ж, к тому времени, когда вся эта сумятица закончится, Боуда получит всеобщее восхищение и почитание.

Тогда можно будет начать работу по завоеванию всенародной любви.

Сидевший в дальнем углу дивана Уиттем хмыкнул и выключил телевизор.

– Всем спасибо. Отлично сработано. Эта сучка Зелстон вышла похожей на жестокую оторву, которая вступила в преступный сговор, чтобы убрать с дороги своего никчемного дядюшку. Ради этого стоило пожертвовать несколькими заключенными. – Он повернулся и посмотрел своими голубыми, налитыми кровью глазами на Боуду. – Камеры видеонаблюдения были уничтожены во время рейда, не так ли? Никаких свидетельств причастности Гавара?

Свидетельства были. Мидсаммер использовала какую-то сову, чтобы разбить камеры, но, прежде чем это было сделано, одна из них успела зафиксировать, как Гавар взрывает стену тюремного комплекса, через которую тут же сбегают два десятка заключенных. Боуда велела сделать копию записи, а оригинал стереть.

– Никаких свидетельств.

– Отлично. Можно ставить точку? – раздался голос у дверей. Они все повернули головы: в комнату вошел Гавар. – В ходе расследования была обнаружена «причастность Мидсаммер к смерти ее дяди», она лишается титула. Работа сделана.

– Боюсь, это только начало, – сказала Боуда. – Народ должен увидеть ее низвержение. И самое главное – нашу силу.

Нет, самое главное – народ должен увидеть, как Боуда творит чудеса. Творит блистательно и мощно.

– Нашу силу? Мы что, должны устроить какой-нибудь парад с кровопролитием или нечто в этом роде? А я при этом должен стоять на балконе и махать рукой, пока она не отвалится? Мидсаммер не сможет оправиться после таких «новостей». Вы хорошо постарались.

– Мы только начали! – рявкнул Уиттем так, что у Боуды мурашки побежали по спине.

– Хватит с меня, я больше не буду твоим посредником. Ты заверил меня, что жертв не будет, а потом взял и застрелил Хэдли за то, что он просто громко крикнул. Как я выкручусь? Как объясню это Дейзи?

Гавар всей массой тела упал в кресло, обхватил голову руками, пальцы утонули в густых, медного цвета волосах. Боуда недоверчиво смотрела на очередную вспышку гнева своего мужа. Почему он предает ценности семьи? Почему приоритеты искажены до абсурда: он расстроен тем, что не знает, как сказать маленькой простолюдинке, между прочим сестре убийцы, что ее отец, подстрекатель мятежа, понес заслуженное наказание? Нет, присутствию Дейзи Хэдли в семье Джардинов пора положить конец. Боуда никак не могла понять, как одна низкородная семья может так долго путаться под ногами, когда решаются такие глобальные вопросы, касающиеся судьбы нации.

– Советую тебе взять себя в руки, – произнесла Боуда. – И не терять кредит доверия, предоставленный тебе отцом. Фулторп позволил нам достигнуть поставленной цели. Поздравляю. Ты свою задачу выполнил. Теперь очередь Файерса показать, на что способен он.

Гавар поднял голову и увидел, как Джон подошел к Боуде.

– Какой пронырливый осведомитель! Если вы называете Мидсаммер предателем своего класса, то его предательство беспрецедентно. Ты же знаешь, что его мать входит в ближний круг Мидсаммер. Как ты вообще можешь ему доверять?! – воскликнул Гавар.

Всем своим видом Файерс показывал, что ответ у него наготове, но Боуда, положив руку ему на плечо, не дала ему и рта раскрыть – перепалка ни к чему хорошему не приведет.

– Я доверяю ему. И я благодарна тебе. Не только я, мы все. – Она улыбнулась и обвела взглядом присутствующих. Ее улыбку никто не поддержал.

– А тебе не приходило в голову, – сказал Гавар, – что, возможно, Мидсаммер выбрала правильное направление? Что нам не нужно все время быть таким дерьмом. Наш Дар способен завоевать преданность и любовь народа, о которой мы даже и мечтать не можем, если только мы прекратим все время тыкать людей лицом в грязь, а вместо этого позволить им поднять глаза и увидеть нас, нашу истинную красоту и могущество.

– Ты, Гавар, несешь чушь! – рявкнул Уиттем. – К тому же опасную.

– Если тебе так нравится то, что делает Мидсаммер, почему бы тебе не вернуться и не стать полноправным членом ее команды? – Это был Дженнер.

Боуда удивленно повернула голову в его сторону. В его голосе слышался сарказм.

– Почему вы не хотите остановиться хотя бы на минуту и подумать, какие у вас громадные преимущества, какая сила и власть? – Казалось, Гавар не смог заставить себя сказать «Дар». – И вы все это не используете. Ни в малейшей степени. Вы не заслуживаете ни этой силы, ни этой власти.

И именно в этот момент Боуда поняла: если ей когда-нибудь понадобится оружие против Гавара, она найдет его в лице Дженнера. Бездарный отпрыск Джардинов ожесточался с каждым принятым им решением. Первым шагом стало предательство девушки, к которой, как они все думали, он был расположен. Придет момент, и он предаст своего брата.