Скандальный Роман

— Тебе нравится? — спрашиваю я, поднимая на нее тяжелый взгляд. Я едва ли вижу выражение ее лица сквозь алую пелену похоти. Она впивается ногтями в мои предплечья, отчаянно выгибаясь.

— Я умираю, Алекс, — всхлипывает Руслана, синхронно двигаясь мне навстречу.

— Значит, мы на одной волне, детка, — с губ срывается рваный стон, когда я начинаю толкаться еще сильнее. Рычание, шипение, хриплые стоны, удары, стремящихся к соединению потных тел, охваченных общим одержимым желанием достичь предела, за которым не был еще никто из нас.

— О, Господи, хватит, — кричит она, резко выгибаясь подо мной. Ее бедра начинают мелко дрожать, и я продолжаю вбиваться в нее в сумасшедшем ритме, ощущая под ладонью сокращение мышц ее живота. Сжимаю пальцами чувствительный комочек, и она откидает голову назад, закрывая глаза и стискивая губы. Стенки ее лона становятся еще уже, когда оргазм набирает свои обороты.

— Ты умница, детка, — с мучительным стоном бормочу я, делая еще несколько мощных движений, приближающих меня к нирване. — Блядь, это просто охренительно, — болезненный рык срывается с губ, прежде чем волна удовольствия, скользя по позвоночнику вниз, погружает меня в пульсирующее чистое наслаждение.

— Ты меня выжала, девочка, — хриплю несколькими минутами спустя, приходя в себя и понимая, что почти раздавил ее своим огромным телом, распластав на столе. Ее бедра, мелко подрагивая, обнимают мои, ладони скользят по мокрой от пота спине, оставляя борозды от ногтей. И она даже не пытается оттолкнуть меня. Поднимаясь на локтях, я смотрю в охваченное удовольствием потрясенное лицо. Ее взгляд рассеяно скользит по мне, словно пытаясь осознать случившееся.

— Ты жива? — прочистив горло, спрашиваю я, легко касаясь ее губ нежным поцелуем. Руслана кивает, явно не испытывая желания поболтать и разбивая все устоявшиеся шаблоны о женщинах, которые любят потрепаться после секса. Видимо, зависит все-таки от секса. Мое сердце колотится так, словно я пробежал десяток километров. И ее напротив моей груди бьется так же сильно.

— В душ? — спрашиваю я. И девушка снова кивает.

Я отлипаю от нее, все еще чувствуя отголоски удовольствия в своем теле, снимаю презерватив, бросая его в урну. Сгребаю ее в охапку, поднимая со стола, который каким-то чудом выжил в неравной битве, и несу в ванную комнату. Мы оба забираемся в душевую кабинку и стоим под теплыми струями, молчаливо глядя друг на друга. Я не уверен, что кто-то из нас сможет сегодня написать хоть строчку. Протягиваю руку за тюбиком с гелем для душа и выдавливая немного на руку, растираю по ее телу. Заботиться о ней не менее приятно, чем трахать ее. Черт возьми, я сошел с ума. Уверен, что так и скажут, если наша интрижка станет достоянием общественности, но почему-то меня мало волнует мнение окружающих. Как, впрочем, и всегда.

Закончив с банными процедурами, я заворачиваю Руслану в полотенце и несу в кровать, укладывая под одеяло словно маленького ребенка. Собираюсь уйти, чтобы убраться на месте нашего морального падения, но она удерживает меня, хватая за руку.

— Обними меня, — просит она, и я вижу разрастающуюся тревогу в карих глазах. Мягко улыбаюсь, ложусь рядом и привлекаю ее к себе за талию, позволяя доверчиво уткнуться в мою шею. — Скажи, что мне это не приснилось, — шепчут ее губы. В полумраке спальни я ласково провожу ладонью по обнаженным плечам девушки, наслаждаясь нежным бархатом ее кожи. Она изумительно пахнет и ощущается рядом со мной… правильно, естественно. Словно заняла то место, которое всегда ее ждало. Внутри что-то тревожно щелкает, когда я встречаю такой же напуганный бездонный взгляд.

— Не приснилось, — улыбаюсь я, и она проводит ладонью по мышцам на моей груди. Сначала неуверенно, потом все смелее. Приподнимается, придвигаясь еще ближе, и кладет голову на мое плечо, переплетая наши ноги. Проглатываю образовавшийся в горле комок, когда она ласково целует меня в плечо и снова ложится, опуская длинные ресницы. Ее молчание наполняет меня тяжелыми мыслями, взывает к проснувшейся совести.

— Пообещай, что не влюбишься в меня, Лана. Этого категорически нельзя делать, — произношу я, поглаживая ее гладкую спину, которая мгновенно напрягается в ответ на мои слова.

— Тебе стоило сказать об этом до того, как ты попросил снять меня трусики, — немного нервным голосом ответила девушка. Я обхватил пальцами ее щеки и мягко приподнял, заставляя взглянуть на меня.

— Разве мы говорили о любви, когда я попросил тебя это сделать? — спрашиваю я. — Ты несколько раз дала понять, чего хочешь. Мы получили удовольствие, а завтра вернемся к написанию романа. Ты же еще не забыла про основную цель наших взаимоотношений?

— Я думала, что ты забыл, — хмурится девушка. — Что для тебя обещание написать со мной книгу было всего лишь поводом забраться мне под юбку.

— Считаешь меня таким примитивным? — иронично улыбаюсь я, лаская ее щеки. — Я держу свои обещания. Если только у меня не умоляют взять их обратно.

— Я не умоляла, — сразу начинается дуться Лана. Я невольно улыбаюсь, запуская пальцы в шелковистые черные волосы, влажные после душа.

— Ты была на грани, — самоуверенно бросаю я, и она ударяет ладошкой меня по груди.

— Ты самодовольный павлин, — фыркает она.

— Боже, какое литературное ругательство. Ты делаешь успехи, крошка. Растешь на глазах, — подтруниваю я над ней.

— Прекрати издеваться, Алекс, — надувает губы девушка. — И хватит называть меня крошкой и деткой. Мне кажется, что таким образом ты пытаешься отдалиться от меня. Это немного неприятно.

Я успокаивающим жестом обнимаю ее за плечи.

— Только в особенные моменты, хорошо? — спрашиваю я. — Мы еще не добрались до самых интересных сцен.

— Если ты собираешься действительно все их повторить, то писать нам будет совершенно некогда, — совершенно серьезно заявляет мисс Мейсон.

— Придется видеться чаще, Лан, — пожимаю плечами. — Ты не собираешься поспать?

— Хочешь меня заткнуть?

— Нет, просто думаю, что зря переживал насчет твоей молчаливости после секса.

— Как-то не было сил разговаривать, — смущенно отзывается Руслана.

— А теперь появились? — поворачиваюсь и смотрю в темные глаза, сдвигая ладонь на упругую попку, слегка сжимая. — Может, закрепим тогда результат?

Ее глаза распахивается шире, и она отрицательно качает головой, пытаясь отстраниться, но уже слишком поздно.

— Второй раунд, детка?

— Я же про…

Мой палец ложится на ее губы, призывая к молчанию.

— Это особенный момент. Сейчас можно, — ухмыляюсь я и, наклоняясь, жадно поглощаю открывшиеся в возмущении губы. И мы снова погружаемся в безумие, пропадая среди шелковых простыней на несколько бесконечных часов. И когда совершенно изученная Руслана засыпает на моем плече, я осторожно перекладываю ее на подушку и бесшумно выскальзываю из кровати. Несмотря на смертельную усталость от наших кувырканий в кровати, я не чувствую потребности во сне. Напротив, я охвачен зудящим до ломоты в пальцах приливом вдохновения, и после долгих месяцев тишины в голове и мыслях я не могу, не имею права сопротивляться этому чувству. Я слишком скучал по нему, хотя когда-то упорно отрицал свою зависимость.

Прибравшись на кухне и сварив себе кофе, я сажусь за стол, который еще недавно сотрясался под нашими сплетенными с Русланой телами, и, открывая ноутбук, с трепетом прохожусь пальцами по клавиатуре. Всего несколько строк, над которыми приходится немного задуматься, подбирая верные слова, и дальше абзацы выписываются, как по маслу. Время исчезает, стирая усталость и отгоняя сон.






Руслана




Я вряд ли сильно отличаюсь от тех парней, с которыми ты трахалась до меня.

О да, Алекс, совсем не отличаешься. Хотела бы я, чтобы это было действительно так…

Мне не хочется просыпаться, открывать глаза, возвращаться в реальность утра и разрушать магию этой ночи. Если бы Рождество было сегодня, я бы загадала одно единственное желание — остаться здесь абсолютной обнаженной в обнимку с мужчиной, который заставляет мое сердце то замирать от нежности, то вибрировать от переизбытка чувств, навечно. Или хотя бы на очень-очень долго.

Честно говоря, я до сих пор не верю, что случившееся не сон, не моя больная фантазия, не иллюзия… и лишь звук размеренного дыхания Алекса говорит мне о том, что все по-настоящему. Он рядом. Прежде чем открыть веки, шевелю кончиками пальцев ног и ощущаю горячую кожу Алекса внутренней стороной бедер. Кажется, я закинула на беднягу ногу и так плотно прижалась к нему, что сейчас не в силах оторваться. Надеюсь, он не против. Судя по тому, что одна рука Алекса покоится на моем колене, совсем нет.

Окончательно открываю глаза и понимаю, что веки — почти единственная часть тела, которая сейчас не болит. Каждая клеточка внутри изнывает от боли, как после тяжелой силовой тренировки. Хотя вчера у нас, конечно, было все. Силовая, кардио и, наконец, растяжка. Я даже не подозревала, что могу так тянуться, но, судя по количеству наших спортивных «подходов», ему понравилось.

Такая приятная, сладкая боль. Волнение в груди, эйфория пробивает все тело словно выстрелами, а потом латает невидимые раны теплыми волнами, растекающимися по венам. У меня такое чувство, словно я лежу на поверхности теплого моря, покачиваясь на его волнах, и греюсь в лучах солнца, ласкающего кожу.

Я бы не отказалась сейчас оказаться на них. То, что нужно, после того, как Алекс меня вымотал. Или я его? Я и не представляла, что секс может быть таким невероятным. Когда мужчина понимает меня, читает мысли и желания, и всегда знает, как я хочу и где я хочу почувствовать его губы, пальцы или… член. Не знала прежде, как это может быть прекрасно, разнообразно, и каково это, когда мощные, почти звериные толчки чередуются с нежными поглаживаниями, легкими касаниями языка по губам и нетерпеливыми укусами.

И я уж точно не знала, что смогу быть настолько раскрепощенной с Алексом. Сначала я стеснялась даже его голодных взглядов, но потом… границы, установленные разумом, исчезли, как и все барьеры между нами. Черт… я полностью растворялась в нем, терялась в бездне карих глаз, пока он с всепоглощающей страстью брал мое тело. Полное слияние тел, и еще более тесное переплетение душ… может быть, я просто романтичная дура, но я ощущала именно это. Что все как-то правильно. Что он мой мужчина, а я его женщина, и мы так идеально подходим друг другу. То, что я так долго и упорно описывала в своих историях, то во что продолжала верить, пока надо мной смеялись подружки, оказалось реальностью.

Нет, это намного лучше, чем то, что я описывала. Меня до сих пор потряхивает от первого оргазма, который я испытала с мужчиной. Точнее, несколько… черт. Какой же жалкой подделкой было все то, что я ощущала раньше. То, что пыталась сымитировать в душе. Вряд ли капли воды и мои пальцы сравнятся с его упругим членом и тем, как он увеличивается во мне. Черт, я словно до сих пор это чувствую. И хочу ощутить снова и прямо сейчас…

С тихим стоном непроизвольно жмусь к Алексу, наслаждаясь мурашками, атакующими кожу. Мой взгляд медленно скользит по его профилю — Алекс спит на спине, и я где-то читала о том, что это поза человека с ярко выраженными лидерскими качествами. Что ж, вчера я в этом убедилась. Хотя скорее их можно назвать доминирующими. Медленно перевожу взгляд ниже, туда, где лежит моя нога, прижатая к его члену. Шелковая простынь прикрывает его бедра, и вид его лакомых мышц возвращает меня в образы вчерашнего безумия снова и снова. Я с каким-то одержимым удовлетворением рассматриваю царапины, оставленные мной, на его бицепсах. Алекс и мне оставил «подарки» в виде красных следов от ладоней на бедрах. Какой ненасытный мальчик. Никогда бы не подумала, что он на шестнадцать лет старше меня. Мне хочется разбудить его, прижаться сильнее, нежиться в его объятиях и шептать на ухо всякие ласковые слова и глупости, покрывать поцелуями шею и линию подбородка и скул, и бесконечно говорить Алексу, как хорошо, приятно, феерично он мне сделал…

Но я не стану.

Будить его. Говорить. Варить кофе. Делать вид, что мы не совершили ошибку.

Пообещай, что не влюбишься в меня, Лана.

Но разве это не любовь, когда с человеком хочется не только засыпать, но и просыпаться? Когда, несмотря на стыд, запрет, стереотипы и рамки, навязанные обществом, я все равно не чувствую, что между нами произошло что-то неправильное? Пожалуй, впервые в жизни я не жалею о близости. Как еще назвать это чувство, которое словно ядовитый плющ разрастается в моем сердце? И я в сотый раз задаю Вселенной вопрос: зачем мы вообще встретились? Мне не хочется, чтобы Алекс был очередным «опытом» и уроком жизни, который разрушит меня и исчезнет из нее навсегда.

Но интуиция и тот факт, что он в лицо заявил мне, что не относится ко мне достаточно серьезно, говорят об обратном. Нам нужно прекращать это. Пока не поздно. Еще можно все исправить, перевести наши отношения только в профессиональное русло…

Черт, сейчас я совершенно не верю в то, что смогу это сделать, и провожу кончиками пальцев по каменной груди Алекса, чувствуя, как гулко бьется его сердце, даже когда он спит. Мой взгляд падает на открытый ноутбук, оставленный на рабочем столе. Наверное, Алекс писал всю ночь — кажется, что сквозь сон я слышала стук клавиш и то, как он ставит кофе на деревянную столешницу. Сейчас его и пушечный выстрел не разбудит, и это мне на руку. Не возникнет никакой утренней неловкости. Иначе я просто не вынесу, если он сейчас проснется и сделает вид, что между нами ничего не было. Мне пора взять себя в руки и закрыть свое сердце на засов, и тогда он не сможет его по-настоящему ранить.

Мне лучше уйти.

Лучше бы и ты пообещал, что больше никогда не будешь смотреть на меня так, словно уже влюблен, — невольно проносится в мыслях, но я тут же встаю с постели и направляюсь в душ. Наспех моюсь, надеясь, что Алекс не проснется от небольшого шума, и не могу не вспоминать, каким заботливым и чувственным он был, когда вчера мы купались здесь вместе. И совершенно не эгоистичным, горячим, безумным. Внизу живота скапливается очередная теплая волна возбуждения, отдающаяся истомой во всем теле, но я подавляю ее усилием воли. Снова краду одну из его футболок, потому что мой шелковый топ Алекс все-таки умудрился порвать.

Прохладный воздух улицы не отрезвляет меня, а наоборот: в голове полный туман, и я как ребенок замираю у каждой сказочной, рождественской витрины, любуясь произведениями искусства. Чувство тревоги и навязчивое ощущение того, что за мной кто-то следит, не дающее мне спокойно жить в последнее время, ушло бесследно. Наверное, эта мания преследования, всего лишь результат стресса и напряжения, переживаний из-за ссоры с папой и волнения перед получением ответа от Йеля и факультета искусств.

Шумный Манхэттен, обычно суетливая и кричащая толпа раздраженных и спешащих на работу людей еще никогда не казалась мне такой приветливой. По улице я не иду, а порхаю, ощущая, как расправляются за плечами огромные крылья, способные в считанные секунды оторвать меня от земли. Если любовь — это чувство полета, то мне уже поздно давать тебе обещание, Алекс…

Так, стоп, я не должна об этом думать. Я не люблю Алекса, это лишь глубокая симпатия и влечение. Минутка… ну ладно, возможно три часа слабости. Я больше не дам разгореться нашему пламени. Боюсь, что не готова заплатить за часы удовольствия перебитым и израненным сердцем.

Останови это, Алекс. Пожалуйста.





* * *


Когда я захожу в комнату, мой взгляд тут же падает на несколько красных шариков, прилипших к потолку, и потухшие ароматизированные свечи. Вся спальня пропахла фруктово-морским запахом, и я не сразу понимаю, что происходит. Возможно, Кейт со Стивеном устроили романтик, а потом продолжили его где-нибудь в более уютном месте, чем комната в общежитии. Сажусь на кровать, дергая за ниточку один из красных шаров.

А потом мое сердце едва ли не разрывается от ужаса, из горла вырывается непроизвольный дикий крик, разрывающий связки. Тяжело вздохнув, я подпрыгиваю на месте, когда кто-то мертвой хваткой сжимает мою голень, находясь под кроватью. Я начинаю кричать еще сильнее, хватаясь за корни волос, не в силах поверить в то, что это происходит со мной, и в моей спальне находится долбаный маньяк или даже убийца… Кровь приливает к вискам, ноги немеют, пока я судорожно кусаю губы, не в силах произнести ни одного внятного слова.

— Попалась, — нервно сглатываю, услышав голос Миллера. Колин совсем охренел. Я чуть не умерла от страха. Меня по-прежнему трясет, и я обнимаю себя за плечи, вытирая обжигающие слезы с ресниц, глядя на то, как огромный спортсмен вылезает из-под моей кровати.

— Черт, Миллер, мать твою! Ты сошел с ума? У меня сердце могло остановиться! — нападаю на придурка я, испытывая одно единственное желание — избить его так, как боксерскую грушу на редких тренировках по боксу. — Это М-О-Я комната! — по буквам произношу я, взмахивая руками. — Что ты тут делаешь? Проваливай!

Колин вскидывает одну бровь и поправляет свои взлохмаченные волосы, одаривая меня надменным взглядом. Сукин сын. Жалкое подобие мужчины… как я могла с ним встречаться?

— Сначала я хотел устроить тебе сюрприз, Лана. Чертовы шарики купил. Ты можешь себе это представить? Я никому ничего не дарил и…

— Поздравляю, а теперь проваливай, — сквозь зубы бросаю я, прижимая пальцы к губам. Мне до сих пор плохо, сердце отбойным молотком стучит по грудной клетке.

— А потом позвонил тебе… я думал, вдруг ты приведешь сюда своего ненаглядного. Что, смогла бы с ним трахаться на кровати, на которой спала со мной? — он вскидывает на меня взгляд, полный злобы, ярости, испепеляющей нутро ревности. В голубых глазах полыхает почти красно-черное пламя, но я выдерживаю его, гордо приподнимая подбородок.

— Колин, ты в своем уме? Я ночевала дома! Дома! Я хотела помириться с папой и… черт, я не должна перед тобой оправдываться. Уходи! — недвусмысленно указываю на дверь, но Колин будто меня не слышит. И это беспокоит меня больше всего. Его поведение кажется очень странным, и, несмотря на свою привлекательную внешность, он выглядит не так хорошо, как несколько недель назад. Под глазами залегли серо-синие глубокие тени, и он постоянно и нервно поправляет свою прическу, напоминая мне наркомана в стадии ломки. Возможно, это так и есть.