Смерть парфюмера

Через несколько секунд после того, как я вошла в комнату и села около отделанного мрамором камина, появилась Сесиль Беланже. Я удивилась тому, что ее сопровождает Беланже-старший, Антуан. Оба были одеты в черное, выглядя торжественно и мрачно на фоне пастельного убранства комнаты. Я обрадовалась, что выбрала похожий ансамбль в темных тонах.

– Благодарю, что приняли меня сегодня, – сказала я Сесиль, когда мы обменялись любезностями. – Понимаю, сколько теперь на вас навалилось важных и неотложных дел.

– Нужно обсудить массу деталей, и я точно не знаю, сколько вы намереваетесь пробыть в Париже, – произнесла она. – Мой брат Антуан решил составить нам компанию. Как вам известно, он теперь исполняет обязанности главы «Парфюм Беланже».

В ее словах чувствовалась какая-то натянутость, словно ей не хотелось их произносить. Мне стало интересно, продолжит ли Сесиль безоговорочно принимать его главенство. Судя по тому, что я услышала из их разговора во время приема, едва ли.

– Здравствуйте, мадам! – произнес он таким тоном, по которому становилось ясно, что мое здоровье ему совершенно безразлично. Казалось, что Антуан Беланже не обладал исходившим от его брата шармом. Он выглядел так, словно изо всех сил старался скрыть свое нетерпение. Есть много более приятных и полезных дел, нежели угождать какой-то англичанке, тешащей свое тщеславие.

Я видела причину его раздражения в том, что Сесиль согласилась иметь со мной дело. Я была уверена, что семья Беланже не нуждается в деньгах, и задумалась: может, она пошла на это для того, чтобы позлить брата.

Конечно, вполне могло статься, что Антуан Беланже сражен утратой и возмущен вмешательством со стороны почти сразу после смерти отца. В обычных обстоятельствах я бы так и подумала. Однако, увидев с какой напористостью и жесткостью он заявил свои права на трон Беланже, я решила, что это вовсе не так.

Видимо, будет нелегко общаться с ними одновременно. В конце концов, они боролись за власть, и я не могла поддерживать каждого из них. Но я полагала, что есть способ предложить то, что хотят и он, и она. Антуану нужно уважение, а Сесиль, по-моему, откликнется на сочувствие. Нужно лишь найти соотношение между этими линиями поведения.

Мы сели, и служанка принесла чай. Я заметила, что подавали его скорее в английской, чем во французской манере.

– В последнее время мы привыкли пить чай по-английски, – сказала Сесиль, словно читая мои мысли. – Берил очень тщательно соблюдает время вечернего чаяпития. – Из ее слов я не смогла понять, что она думает о своей мачехе.

Я взглянула на Антуана Беланже, полагая, что он как-то отреагирует на это, но на его лице ничего не читалось.

– Мы столь же часто пьем кофе по-турецки и чай с молоком и специями по-индийски, – произнес Антуан, и я немного удивилась, что он вступил в разговор. – Наш отец посмотрел мир и впитывал все, что тот ему предлагал. Он принял многие иностранные обычаи и говорил на семи языках. Нас он тоже вырастил полиглотами, чтобы мы могли общаться с заказчиками на их родном языке. – Я заметила, что оба заговорили со мной по-английски, несмотря на мое желание общаться по-французски, и теперь я поняла почему. Это являлось частью метода Беланже, очередной прием, располагающий к себе клиента. Элиос Беланже был человеком проницательным.

– Похоже, ваш отец – очень притягательная личность, – заметила я.

– Был, – ответила Сесиль куда мягче, чем мне доводилось слышать. Антуан промолчал.

Меня окутал чайный аромат, и я вдохнула его.

– Прекрасный запах, – оценила я. – Жасмин?

– Да. Няня, которая ухаживает за моей младшей сестрой, поделилась с нами этим секретом. Она много лет прожила в Англии и рассказала о дивном рецепте заваривания чая. Отцу он особенно понравился. Он каждый вечер выпивал чашку такого чая.

– Какая прелесть! – восхитилась я, надеясь увести разговор в сторону от мадам Нанетт. Я не хотела случайно выдать связь между ней и Майло.

– Я много лет с удовольствием пользуюсь духами Беланже, – начала я, сделав глоток чаю. – И очень жду, когда у меня появится собственный аромат.

Сесиль кивнула:

– Надеюсь, мы окажемся достойными продолжателями его дела.

Антуан едва заметно нахмурился, но промолчал.

– Абсолютно в этом уверена, – быстро согласилась я.

– Мой отец был великим человеком, – сказала Сесиль. Я взглянула на Антуана, гадая, заметил ли он, что она произнесла «мой отец», а не «наш». Похоже, Сесиль решила вести себя так, словно ее брата нет в комнате.

Если эти слова и оскорбили его, то он не подал виду. На самом деле я не была уверена, слушает ли он нас. Антуан зажег сигарету и курил, глядя куда-то в угол.

– Отец отличался от всех тех людей, которых я когда-либо встречала, – продолжила Сесиль. – Он как-то мне сказал, что молодым человеком мечтал о далеких краях. Когда он был почти ребенком и частенько спал на холодной земле, он смотрел на звезды и представлял себя в какой-нибудь далекой стране. Он был человеком, который сделал свои мечты явью. Позже он путешествовал по миру от Египта до Персии и Индии. Видел местные чудеса и собирал традиционные ароматы. Мне кажется, именно по этой причине он любил духи. Отец говорил, что для него каждый аромат – сочетание воспоминаний. Он превращал ароматы и полюбившиеся ему воспоминания в осязаемые предметы. Я не знаю никого, кто мог бы это воплотить так же, как мой отец.

Говорила Сесиль красноречиво, и мне стало грустно, что такая богатая и насыщенная жизнь оборвалась столь внезапно. Какая потеря, что все знания, вся страстность, сопровождавшая подбор ароматов и превращение их в физическую субстанцию, безвозвратно ушли. Я радовалась тому, что Сесиль Беланже, похоже, унаследовала от отца эту страстность. «Парфюм Беланже» окажется в хороших руках. При условии, что Антуан Беланже поделится с ней браздами правления.

– Я думал, что ваш муж будет здесь для обсуждения деталей, – вдруг произнес Антуан, вторгаясь в сентиментальные рассуждения Сесиль. Я, конечно же, понимала, что он имел в виду. Он ожидал, что Майло возьмет на себя финансовые аспекты этого дела. В этой области я была достаточно подкована.

– Мой муж знает, что я сама могу обсудить детали, – любезно сказала я.

И снова ему едва удалось скрыть раздражение.

– Очень хорошо. Тогда давайте обсудим цену, не возражаете?

Мы все обсудили, и я отметила, что мсье Беланже заключил выгодную для себя сделку. Я ожидала, что цена окажется высокой, так оно и вышло. Однако, как заметил Майло, она стала бы невысокой, если бы помогла нам раскрыть убийство. Я действительно не сумела придумать иного способа провести достаточное количество времени с семьей Беланже. В конце концов, если бы я не придумала этот план, я бы уж точно не пила сейчас с ними чай.

Деловая часть закончилась. Антуан, похоже, потерял к разговору всякий интерес.

– Я оставлю вас, чтобы вы обсудили детали. – Он встал. – Рад был с вами познакомиться, мадам Эймс.

С этими словами он вышел из комнаты. Я, признаться, обрадовалась его уходу. Не то чтобы от него мне становилось не по себе – я достаточно долго общалась с подобными людьми, – я обрадовалась случаю поговорить с Сесиль с глазу на глаз.

– Вы должны простить моего брата, – вступила она, когда он ушел. – Антуан никогда не отличался светскостью манер. Полагаю, что в этом он напоминает отца.

– А кто из вас больше похож на отца? – спросила я.

Этот вопрос, похоже, застал ее врасплох, и я на мгновение забеспокоилась, не сказала ли что-то не то. Но Сесиль, кажется, просто задумалась над моим вопросом.


– По-моему, мы оба на него похожи. У меня от отца страстность, а у Антуана – решительность и желание преуспеть.

– Полагаю, он гордился вами обоими.

По ее лицу пробежала тень.

– Да, думаю, что гордился.

Интересно, приходило ли Антуану и Сесиль в голову, что их шансы добиться успеха были бы выше, если бы они работали сообща. Унаследованные ими от отца черты характера лучше всего сочетать. Хотя не мне им это советовать. Это им придется понять самим.

– Ну, – встрепенулась Сесиль, – а теперь перейдем к приятной процедуре – обсудим аромат. – Ее глаза вдруг вспыхнули.

– Боюсь, что я не очень много знаю об изготовлении духов, – призналась я. – В этом я целиком полагаюсь на вас.

– Наука об ароматах, – продолжила она, устроившись на краешке стула с атласной обивкой и сложив руки на коленях, – это нечто такое, что нельзя объяснить за несколько минут. Это искусство, на овладение которым потребуется целая жизнь. Я долго училась, и все же очень многое мне еще предстоит узнать. Люди думают, что достаточно лепестка орхидеи и капельки розового масла, чтобы создать аромат. Ничего подобного. Все куда более загадочно. Это одновременно химия и волшебство.

Сесиль подняла на меня глаза, словно внезапно поняла, что слишком много говорит, но ее улыбка не была смущенной. Ее скорее веселила мысль, что кто-то может относиться к этому предмету не столь серьезно, как она.

– Простите. Я обычно увлекаюсь, когда речь заходит о парфюмерии.

Я улыбнулась:

– Меня ваш рассказ завораживает.

Она пару секунд внимательно меня разглядывала, словно выискивая в моих словах фальшь, но я говорила совершенно искренне. Меня восхищала и ее увлеченность, и умения, которые требовались, чтобы ей следовать.

Сесиль встала и поправила юбку.

– Никто из моих братьев не обладает качествами, которые нужны для того, чтобы стать настоящим парфюмером. У Антуана, возможно, есть для этого голова, но нет сердца. Создавать духи – это как писать музыку. Можно знать все ноты, но если нет настоящих эмоций, в произведении всегда чего-то не хватает. В нем нет души.

– С этой точки зрения я никогда об этом не думала, – призналась я, – однако полагаю, что вы правы.

– Мой отец это понимал. Многие считали его человеком жестким, и в некотором роде он таким и был, несмотря на свою доброту. Но в нем присутствовало что-то еще – чувство художника. Мы друг друга понимали. – Сесиль умолкла. – Однако я заболталась. Не обращайте внимания. Хотите посмотреть мои цветники?

Я немного замешкалась, не понимая, о чем она.

– Сначала был небольшой садик во внутреннем дворике, коллекция цветов и трав, которые, как я думала, помогут мне улучшить ощущения ароматов. Я хотела как можно тоньше различать оттенки запахов. Садик разрастался, а потом меня стали интересовать растения, не очень подходящие к нашему климату. Отец выделил мне старую оранжерею и помог с выбором растений. С ростом моей коллекции расширялась и оранжерея. Отец несколько раз надстраивал ее. Я ею очень горжусь.

– С удовольствием ее посмотрю.

Я вышла вслед за ней из гостиной и прошла через дом в небольшой внутренний дворик, где столкнулась с Мишелем во время приема. В воздухе висел такой же сильный цветочный аромат, как и тогда, и я увидела то, что не смогла разглядеть в тот вечер. Дворик представлял собой часть сада и поражая буйством красок и запахов. Цвели форзиции, сирень и мимозы, ветви стоявших вдоль стен цветущих вишен чуть покачивались от дуновения ветерка. Вдоль дорожки росло множество цветов: нарциссы, пионы, ирисы, настурции и изящные ландыши с бутонами в форме колокольчиков.

– Какая красота! – искренне восхитилась я.

– Конечно, не все эти растения годятся для парфюмерии, но приятно окружать себя цветами. А вы разводите цветы, мадам Эймс?

– В нашем загородном доме есть цветники, но они меркнут по сравнению с вашими.

– Я нечасто и ненадолго выезжаю из Парижа. Цветы дают мне возможность занять чем-то время. Прошу вас сюда.

Мы обогнули цветущий куст и лицом к лицу столкнулись с Берил Беланже.

– Ой! – Она явно не ожидала нас встретить. – Здравствуйте!

Вблизи она выглядела даже меньше ростом, чем издалека, когда во время приема стояла на лестнице. Она переводила взгляд с меня на Сесиль и обратно, и снова у меня возникло впечатления ее хрупкости.

Сама не знаю почему, но мне показалось, что в ее лице было что-то виноватое. Я задумалась, не связано ли это с корзиной свежесрезанных роз у нее в руках. Возможно, она немного поработала в заповеднике Сесиль.

– Здравствуй, Берил! – начала Сесиль. – Позволь представить тебе мадам Эймс. Мадам Эймс, это вдова моего отца Берил Беланже. – Она произнесла эти дежурные фразы ровным и бесцветным тоном, но мне показалось, что Берил слегка вздрогнула при слове «вдова». Чувства Сесиль разгадать было нелегко. Я безуспешно попыталась определить, какие отношения могли сложиться между ней и молодой мачехой. Что бы она ни испытывала, она тщательно скрывала свои эмоции.

– Рада познакомиться, миссис Эймс! – сказала Берил. – Сесиль говорила, что делает для вас духи. Уверена, что они выйдут просто прекрасными. Мой муж очень гордился ее дарованием.

– Ты была в оранжерее? – спросила Сесиль. Голос ее звучал благожелательно, однако мне показалось, что в ее словах проскользнуло недовольство. Интересно, как же складывались взаимоотношения в доме между Сесиль, любимицей отца, и его молодой женой. Казалось, что Сесиль обладает куда более сильным характером, и я вполне могла поверить, что после смерти мужа Берил Беланже в этом доме приходится очень нелегко.

– Я… нет, – ответила Берил. – Эти розы с другого конца сада. Я подумала, что они прекрасно будут смотреться в вазе в гостиной.

– Да, – согласилась Сесиль. – Я хотела лишь убедиться в том, что если ты туда заходила, то плотно закрыла за собой дверь. Несколько дней назад я увидела, что она открыта, и мне бы очень не хотелось, чтобы туда случайно забрела Серафина. Там очень много ядовитых растений, не говоря уже о моих химических реактивах.

– Я не захожу в оранжерею, – проговорила Берил.

– И все-таки там кто-то был. Может, стоит повесить замок.

– Да, наверное, нужно, – с готовностью поддержала Берил.