Смерть парфюмера

– Да. На мне было новое платье.

– Меня заинтересовало отнюдь не платье, – возразил он. – У вас прекрасное тело, мадам.

Я застыла в нерешительности, услышав столь необычный комплимент.

– Благодарю вас.

Герр Мюллер изящно приобнял меня, и мы начали танцевать.

– Надеюсь, вас не покоробят мои слова, но я обращаю внимание на женские тела. Это моя работа.

– Да, думаю, да. Мадемуазель Монтро позировала для скульптуры, предназначенной для флакона? – спросила я, имея в виду молодую женщину, пришедшую с ним на ужин.

– Нет, – ответил он, и мне показалось, что за этим словом кроется целая история. Я обрадовалась, когда он продолжил: – Элиос хотел, чтобы натурой для флакона стала его покойная жена, но я не могу работать по старым фотографиям, мне нужна живая плоть.

Мне стало интересно, что Берил Беланже думала о том, что ее муж назвал духи «Ангел воспоминаний» и намеревался использовать для создания флакона образ своей покойной жены.

– Я думал, что, возможно, подойдет его вторая жена. Однако, когда меня познакомили с молодой женщиной по имени Анжелика, я тотчас же понял, что хочу лепить именно ее. Вообще-то я хотел сделать ее своей постоянной натурщицей, но она заявила, что станет позировать лишь для флакона. – Он сказал это с раздражением. Похоже, женщины обычно ему не отказывали.

Значит, для флакона позировала Анжелика, бывшая любовница Мишеля Беланже. Интересно, как это произошло?

– Как я понимаю, она подруга Мишеля Беланже, – произнесла я.

– Да, была. – И снова у меня создалось впечатление, что за словами скрывалось гораздо больше, чем он хотел сказать.

– Я слышала, что мсье Беланже не одобрял их отношения и заставил их расстаться. – Я надеялась его немного завести. Похоже, мне это удалось, поскольку его глаза вспыхнули.

– Элиос Беланже был дураком! – с жаром выпалил герр Мюллер.

При других обстоятельствах я бы, наверное, удивилась тому, что он в столь сильных выражениях отзывается о недавно скончавшемся человеке. Но помня о том, что подслушала на приеме, я не ожидала теплых чувств.

– Вы считаете, что Мишель Беланже и Анжелика были хорошей парой?

– Нет, – усмехнулся он. – Мишель ее не заслуживал. Я называю Элиоса дураком, потому что он вел себя глупо. Он не хотел, чтобы Анжелика позировала для флакона. Мы часто из-за этого ругались. Ему следовало довериться моему мнению, а не лезть со мной в ссору. В этом деле он вел себя очень странно. В конечном итоге, это же скульптура ангела, а найдешь ли натурщицу лучше, чем женщину по имени Анжелика?

– А вы давно его знали?

– Мне казалось, что слишком давно.

Я задумалась над причиной их разногласий: произошло ли событие, которое их рассорило, или же это был лишь конфликт двух творческих личностей.

– Я думала, что подобная совместная работа могла лишь укрепить вашу дружбу.

Герр Мюллер покачал головой:

– Когда-то мы дружили, но не в конце его жизни. Может, я и не согласился бы смоделировать флакон, но я обожал его духи, дарил их своим женам и любовницам и решил, что флакон мог бы стать интересной формой искусства. Ранее я не делал подобного – того, что нашло бы воплощение в стекле. Я и сам не был толком уверен, хочу ли заняться этим, но меня в конце концов убедили. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы осознать: мы не сработаемся. Он все время передумывал и ставил под сомнение мои решения. Не раз он меня оскорблял. В конечном итоге я смог работать лишь с мсье Антуаном.

Именно это я и заключила из подслушанного мною разговора на приеме. Не удивительно, что две творческие натуры испытывали трудности в совместной работе.

– А что мсье Антуан говорил об Анжелике в качестве натурщицы? – спросила я. – У меня впечатление, что он не очень ладит с Мишелем.

– Это никого не касалось, кроме меня. Я решил, что мне нужна Анжелика, и я ее заполучил.

– Понимаю. Не сомневаюсь, она была польщена тем, что воплотится во флаконе духов.

Герр Мюллер грустно улыбнулся:

– Анжелика не из тех женщин, кому легко польстить. И натурщицей она оказалась просто ужасной. Все время ей хотелось двигаться. «Мне нужно попить», «Хочу покурить», «Здесь слишком жарко». С такой тяжелой натурой, как она, мне никогда раньше работать не доводилось. С такой женщиной я больше работать не возьмусь. – Несмотря на горячность, его улыбка стала мягче, и я решила, что он был очарован Анжеликой.

Эта тирада, похоже, его утомила, поскольку он остановился, когда мы дошли до края танцевальной площадки, вытащил из кармана носовой платок и отер пот со лба.

Я подумала, что было бы неплохо как-нибудь поговорить с Анжеликой. Возможно, она знает о семье Беланже то, что недоступно другим. Разумеется, с Майло ей будет разговаривать куда интереснее, чем со мной.

Я посмотрела туда, где Майло танцевал с подругой Надин, мадемуазель Монтро, натурщицей герра Мюллера. Я надеялась, что он постарается вытянуть из нее какую-нибудь полезную информацию, но то, как она запрокидывала голову и смеялась, заставило меня в этом усомниться.

Я вернулась к нашему со скульптором разговору:

– Уверена, что скульптура понравилась бы мсье Беланже, и он обрадовался бы тому, что она достойно продолжит его наследие.

– По-моему, доживи он до того дня, то выбрал бы другой образец для флакона, – не согласился герр Мюллер.

Вот этого я никак не ожидала:

– Как странно. Это все из-за Анжелики?


– Это все оттого, что Элиос Беланже был дураком, – отрезал он. – И видел врагов там, где их не было.

– Но, разумеется, если бы у вас был договор, он не смог бы отказаться?

– Между нами не было договора, поскольку я ваял скульптуру в качестве дружеского жеста. На основе джентльменского соглашения, заключенного до того, как я убедился, что Элиос Беланже – не джентльмен. Я должен был получить компенсацию после запуска флакона в производство.

И если бы мсье Беланже передумал, то герр Мюллер оказался бы в проигрыше. Это серьезный мотив. Интересно, можно ли на него еще немного нажать?

Риск – благородное дело. Придется идти напрямик.

– Полагаю, не очень правильно так говорить, но, похоже, вы в выигрыше от смерти мсье Беланже.

Мне показалось, его глаза на мгновение сузились, и я испугалась, не заподозрил ли он, что за моей репликой кроется нечто большее, чем просто утверждение. Что бы он ни подумал о моих словах, отрицать он ничего не стал:

– Да. Его смерть избавила меня от многих неприятностей. Мсье Антуан запустил мой флакон в производство, и я получу компенсацию. Я не питал ненависти к этому человеку, но я о нем и не скорблю.

– Понимаю.

Значит, герр Мюллер с самого начала с неохотой взялся за скульптуру и потерял бы кругленькую сумму, останься мсье Беланже жить. Я задумалась, могло ли это стать достаточно веским мотивом для убийства.

Танец закончился, и мы вернулись к столику. Майло там не оказалось, и среди танцующих я его тоже не заметила.

Надин, очевидно, увидела, что я выискиваю его, поскольку сказала с улыбкой:

– По-моему, он отлучился позвонить по телефону.

Я решила, что он ушел узнать, не просила ли мадам Нанетт нам что-нибудь передать. Он явно относился к ней с большим благоговением, так как обычно не отличался подобной заботливостью.

– А вы знаете, – начала Надин, наклоняясь ко мне, – что совсем девчонкой я была безумно влюблена в вашего мужа?

– Вот как? – удивилась я, толком не зная, куда может завести подобный разговор.

– Да, он приезжал к нам на Рождество вместе с моим братом Франсуа, и я твердила маме: «Однажды я выйду за него замуж». Мама уверяла, что не допустит этого, видя, как ведет себя его компания, в которую входили Франсуа и Мишель Беланже. – Надин рассмеялась. – И поэтому я задумала сбежать с возлюбленным. Он, конечно же, об этом не догадывался. Узнав, что он женился, я места себе не находила. Теперь я, разумеется, повзрослела. И вижу, что он выбрал себе достойную пару.

Я улыбнулась:

– Благодарю вас.

– Когда двум людям суждено быть вместе… этому ничто не может помешать.

Я решила, что настал момент поднять тему, о которой я давно раздумывала:

– Вы упомянули Мишеля Беланже. А Анжелику вы знаете?

– Анжелику знает почти весь Париж, – ответила Надин. – Но я с ней незнакома. Она очень известна. Или, лучше сказать, весьма небезызвестна.

– Я полагаю, она певица?

– И танцовщица, как говорят, почти в костюме Евы. В «Синей королеве».

Продолжение сплетни услышать мне не довелось, поскольку к столику подошел Майло и остановился за моей спиной.

– Приношу свои извинения, но, боюсь, нам нужно уехать, – сказал он. – Нечто непредвиденное.

Очевидно, он получил сообщение от мадам Нанетт. Майло вел себя совершенно непринужденно, однако я почувствовала в нем внутреннее напряжение. Скорее всего, что-то случилось.

Он отодвинул мне стул, и я встала.

Пока мы прощались, я гадала, выдастся ли у меня еще одна возможность встретиться с герром Мюллером. Многое в нашем с ним разговоре указывало на то, что он может стать подозреваемым. Нельзя сказать, что я серьезно склонялась к тому, что убийца именно он, но не сомневалась, что потенциально он мог пойти на подобное.

Тут герр Мюллер посмотрел на меня, будто прочтя мои мысли, и я едва заметно улыбнулась. У меня холодок пробежал по коже от его ледяного взгляда. Это ощущение быстро прошло, и я засомневалась в том, что увидела.

– Было очень приятно познакомиться с вами, герр Мюллер, – сказала я. – Буду с нетерпением ждать появления ваших новых работ.

Ему, похоже, захотелось ответить, но он передумал. Лишь кивнул:

– Благодарю вас.

Майло взял меня под руку, и мы двинулись к выходу.

– Мадам Нанетт? – спросила я.

– Она оставила записку у нашего портье. В ней говорится, что она заглянет к нам в полночь, если до этого ей не удастся позвонить.