Смерть парфюмера

– Я бы хотела, чтобы вы оставили его себе, – сказала мадам Нанетт. – Я хранила его для Майло.

Я была глубоко тронута:

– Благодарю вас. Я сберегу его, как сокровище.

– Он вам когда-нибудь рассказывал, как я стала его няней? – спросила мадам Нанетт, сделав глоток чаю.

– Нет, – ответила я. – О своем детстве он говорил мало.

Майло не из тех людей, кто предается ностальгии. Кроме немногочисленных теплых отзывов о мадам Нанетт, я очень мало слышала о его жизни до нашего знакомства.

– Миссис Эймс наняла меня еще до рождения Майло, – начала она. – Я была молодой и неопытной француженкой, поэтому не думала, что задержусь на этой работе. Однако я сразу же ей понравилась. Она говорила, что у меня доброе лицо, а это для нее самое главное.

– Какой была его мать? – спросила я.

– Очень красивая женщина. Черноволосая и с такими голубыми глазами, которых я в жизни не видела. Я знала ее не очень долго, но она произвела на меня сильное впечатление. Она не относилась к тем многочисленным женщинам, которые хотели поскорее отправить ребенка в детскую. Ей не терпелось стать матерью.

Как жаль, что Майло ее никогда не увидел.

– Просто замечательно.

– Вы же знаете, что она умерла при родах.

Я кивнула.

– Для всех это стало тяжелым потрясением. Сами роды прошли нормально, но на следующий день она скончалась от кровотечения. Мистер Эймс, отец Майло, был безутешен. Он носил жену на руках. Были опасения, что после ее смерти он может сотворить с собой что-нибудь ужасное.

Вот это стало для меня новостью. Я много думала об отце Майло. Со слов мужа я знала, что они были не очень близки. Я считала, что причина их непростых взаимоотношений заключалась в юношеской взбалмошности Майло, однако, вполне возможно, причина лежала гораздо глубже.

– Мистер Эймс почти не общался с сыном. По-моему, в детстве Майло пытался завоевать расположение отца, но скоро понял, что без толку. Возможно, именно тогда он решил заручаться расположением всех остальных.

– Да, может, и так.

Я обрадовалась ее искренности со мной. Иногда мне казалось, что о своем муже я не знаю почти ничего. Для меня стало откровением хоть что-то узнать о его детстве.

– Очень рада, что вы воспитывали его ребенком, – сказала я.

– Мне очень нравилось растить его. Он не всегда хорошо себя вел, однако в душе оставался добрым мальчиком. Так что, как видите, везение сыграло свою роль в том, что отношения с Элиосом Беланже сложились именно так, как они сложились.

Я много думала о ее взаимоотношениях с Элиосом Беланже, и теперь она сама о них заговорила. Я подумала, что можно и спросить:

– А что произошло между вами и мсье Беланже?

Мадам Нанетт, как мне показалось, вздохнула:

– Трудно объяснить. Мы были очень молоды. В таком возрасте все прочно уверены в своих чувствах. Юности сопутствует ощущение непобедимости. Лишь с годами начинаешь понимать, что жизнь не всегда оборачивается так, как ты ожидаешь.

– Вы отдалились друг от друга? – подсказала я.

– Не совсем так, – ответила она. – Элиос все больше начал увлекаться парфюмерным делом, сперва как любитель. Аптекарь, у кого он работал, разглядел в нем способности и стал посылать Элиоса собирать различные ингредиенты по всей Франции, потом в Европу, а затем и еще дальше. Вскоре Элиос принялся колесить по всему миру. И все же я думала, что наша любовь выдержит испытание. Он часто писал мне и привозил подарки из дальних и экзотических стран.

– Вы когда-нибудь говорили о свадьбе?

– Нечасто и недолго. Конечно же, молодая женщина всегда думает о замужестве. Однако после его очередной поездки все изменилось. Элиос вернулся и сказал, что мы больше не можем быть вместе, что жизнь нас разводит.

– Вы не подозревали, что он об этом думал и раньше?

– Нет, я думала… впрочем, я ошибалась. Вопросов я ему не задавала. Если ему хочется свободы, я дам ему ее. Так что я пожелала ему всего наилучшего и пошла своим путем.

– И за все эти годы вы с ним не разговаривали?

Мадам Нанетт покачала головой:

– Он зажил своей жизнью, а я – своей. Нам не о чем было разговаривать.

– Как вы думаете, почему он попросил вас вернуться и ухаживать за его ребенком?

– Я об этом думала, – ответила она. – Элиос написал мне официальное и вежливое письмо. Особыми причинами свою просьбу он не объяснял. Как я говорила, я как раз оставила место, и, конечно же, мне было интересно, что стало с Элиосом. Я не видела причин отказываться от такой возможности.

– Вы никогда не говорили о прошлом? – спросила я.

Мадам Нанетт замялась. Я понимала, что это очень личный вопрос, но мне не терпелось услышать ответ.

– Говорили. Всего один раз. Не так давно, поздним вечером. Я уложила Серафину спать и шла по коридору, когда он поднимался по лестнице. «Добрый вечер, мсье!» – поздоровалась я, думая ограничиться лишь приветствием. Но он взял меня за руку. Как-то странно на меня посмотрел, и вдруг я почувствовала, что все долгие годы сгинули и я смотрю на него юного. «Надеюсь, ты счастлива, Нанетт, – сказал он. – Я очень тебя любил».


У меня дыхание перехватило в ожидании продолжения, однако она лишь пожала плечами.

– Я ответила: «Спасибо». И тут он как будто пришел в себя, выпустил мою руку и без единого слова пошел дальше.

– А вы что сделали? – спросила я.

– Ничего. Я не знала, как все это понимать. Не прошло и месяца, как он умер. Мне в какой-то мере жаль, что я тогда ничего не сказала в ответ.

Мадам Нанетт поменяла тему, и мы заговорили о другом, но я чувствовала, что тень прошлого осталась. Хотя она и не из тех женщин, что ищут сочувствия, я не могла не испытывать к ней жалости. Однажды потерять любовь – это тяжело. Она любила и дважды потеряла одного и того же мужчину.



После ухода мадам Нанетт я размышляла над деталями нашего с ней разговора. Казалось, в загадке смерти Элиоса Беланже постоянно всплывали новые обстоятельства, и было нелегко понять, во что же выльется результат.

Мои раздумья прервало громкое гуканье Эмиля. Я подошла, открыла дверцу, а он сразу же запрыгнул мне на руки. Я немного опешила, когда он взобрался мне на плечо, но он благодушно урчал и осторожно гладил меня по голове.

– Да ты добрый парень, так?

Похоже, он со мной согласился.

Я перенесла его на диван и стала кормить кусочками яблока, когда вошла Винельда, чтобы помочь мне переодеться к ужину.

– Ой, вы его выпустили! – возбужденно воскликнула она. Потом подошла ко мне, рассеянно взяла со стула альбом, который оставила мадам Нанетт, и присела.

Эмиль громко загукал, перепрыгнул на колени к Винельде, забрал у нее альбом и протянул мне.

– Прошу прощения! – искренне сказала Винельда. – Я не намеревалась брать то, что мне не принадлежит.

Я решила, что это один из приемчиков обезьянки. Я слышала, что их натаскивали как карманников, но моя, похоже, очень щепетильно относилась к личным вещам других.

Следующие несколько минут Эмиль развлекал нас трюками из своего репертуара, коронным из которых стало заднее сальто со спинки дивана на пол. Настало время посадить его обратно в клетку и начать подготовку к ужину.

Было уже довольно поздно, а Майло так и не появился. Он отсутствовал почти весь день, делая бог знает что, и я еще больше злилась на него. Не только за сегодняшнее, но и из-за всех его выходок в Париже.

Я сидела у туалетного столика в одной комбинации, Винельда укладывала мои волосы, когда я наконец услышала, как он вошел.

Я не оторвала глаз от зеркала, когда он появился в спальне.

– Привет, дорогая, – сказал Майло.

– Значит, ты все-таки соизволил вернуться?

– Я же тебе говорил, что на ужин не опоздаю.

– Ты мне раньше много чего говорил. – Как бы я ни старалась, злость я сдержать не смогла. Меня так и подмывало выяснить отношения, но если мы хотели этим вечером добиться успеха, сейчас было не время.

– Ты на меня злишься, – заявил он.

– Какой же ты прозорливый, Майло, – ответила я, брызгаясь новыми духами «Букет Беланже». – Тебе бы в сыщики податься.

Винельда еще раз провела расческой по моим волосам и отступила назад со словами:

– Так хорошо, мадам?

– Да, Винельда, благодарю вас.

Она подошла к кровати, где лежало приготовленное на вечер мое новое черное платье. И быстро стрельнула глазами к двери, когда Майло шагнул в комнату.

– Вечер у Беланже должен выдаться интересным, – заметил он.

– Ты так думаешь? – Я встала из-за туалетного столика и повернулась к нему. – Уверена, что он покажется довольно скучным по сравнению с тем, как ты проводишь вечера.

Краем глаза я заметила, как Винельда неловко переминается с ноги на ногу. Несомненно, ей было не по себе. Бедняжку не обучали ремеслу горничной, и она еще не овладела искусством глохнуть при звуках супружеских ссор.

– Я сейчас его надену, – обратилась я к ней.

Она принесла платье и помогла надеть его через голову, стараясь не испортить прическу.

– Тебе будет интересно узнать, где я был, – произнес Майло.

– Сомневаюсь. Я бы сказала, что дело касалось азартных игр или лошадей. Или, возможно, женщины. Больше тебе ведь ничего не нужно.

– Ты сегодня вечером какая-то раздраженная.