Смерть парфюмера

Винельда покраснела, она едва не толкала меня, торопясь застегнуть платье и поскорее убраться.

– Я сама закончу, Винельда, – сказала я. – Можешь идти.

– Благодарю вас, мадам, – с огромным облегчением ответила она, торопливо сделала книксен и едва не вылетела из комнаты.

– Как же ты ее напугала. Что с тобой такое?

Я сделала глубокий вдох.

– У меня нет сил, Майло. Пока я пытаюсь помочь мадам Нанетт, ты бегаешь по Парижу и занимаешься… – Я нетерпеливо взмахнула рукой. – Да чем угодно занимаешься.

Я отвернулась и потянулась к шкатулке с драгоценностями, выбрав ожерелье из бриллиантов и ониксов на серебряной цепочке.

– К твоему сведению, сегодня днем я не играл на деньги, не ставил на лошадей и не покорял даму. Я был на аэродроме.

Я замерла с ожерельем в руке и обернулась:

– На аэродроме?

– Да, я решил поговорить с людьми, которые там были, когда Элиос Беланже попал в авиакатастрофу.

Я вздохнула:

– А почему ты мне ничего не сказал?

– Я не был уверен, выйдет ли из этого что-нибудь.

– Ну, вышло?

– Сам толком не пойму, – признался Майло. – Механик заверяет, что самолет был технически полностью исправен.

– Конечно, они так бы и сказали, – заметила я.

Майло кивнул, подошел ко мне и развернул, чтобы застегнуть платье.

– Им, разумеется, не хочется, чтобы на них повесили аварию. Но если принять во внимание, что они не ошибаются, остаются всего лишь две версии: погода или ошибка пилота.

– А какая в тот вечер стояла погода? – спросила я, приподняв кончики ожерелья, чтобы он его застегнул.

– Прохладная и ясная, – ответил Майло.

– Тогда, похоже, дело в физическом состоянии мсье Беланже.

– Да. Однако они заверили меня в том, что, когда мсье Беланже приехал на аэродром, с ним все было в порядке. Лишь после авиакатастрофы он показался им оцепеневшим.

Я нахмурилась:

– Как так может быть? Если бы его отравили дома, разве симптомы не проявились бы раньше?

– Вероятно, проявились бы, – согласился Майло.

– А что, если это был сердечный приступ? – внезапно спросила я, снова поворачиваясь к нему. – А что, если его не убили, и все наше расследование – сумасбродная затея?

– Вот и я так подумал, – признался он.

Почему-то я поняла, что есть что-то еще, он недоговаривает.

– Так в чем дело? – вырвалось у меня. – Ведь что-то есть, верно?

Муж продолжил, казалось, с некоторой неохотой:

– Кажется, после того как Элиос разбился на самолете, все бросились ему на помощь. Молодой человек, с которым я разговаривал, первым добежал до аэроплана, а когда он вытаскивал Элиоса из-под обломков, тот пробормотал нечто довольно любопытное. Он произнес: «Не дам им себя прикончить. Надо не забыть заняться завещанием».

Я ахнула:

– Он знал, что кто-то пытается его убить! И кого, как ты думаешь, он имел в виду?

– Боюсь, даже не рискну предположить, – ответил Майло с куда меньшим воодушевлением, чем продемонстрировала бы я после выдачи такой важной информации.

– Если он хотел изменить завещание, то он, очевидно, знал, кто убийца, и пытался ему помешать, прежде чем его убьют.

– Не увлекайся, дорогая, – заметил Майло. – Могло оказаться так, что он чувствовал близость смерти и хотел убедиться, что оставляет дела в должном порядке.

– Да ты сам этому не веришь, так что перестань пытаться убедить меня в обратном! – нетерпеливо бросила я.


– Я не знаю, чему верить. Однако я бы не выдвигал странных предположений, не имея доказательств.

Я не обратила внимания на его слова, когда стала прикидывать возможные варианты развития событий. Очевидно, Элиос Беланже подозревал, что кто-то хочет его убить, отсюда его желание изменить завещание. Но как это соотносилось с пропавшим рецептом? Пытался ли кто-нибудь выкрасть рецепт и подстроить гибель Элиоса Беланже в авиакатастрофе? Возможно, он узнал о предательстве и поэтому захотел изменить завещание. На это у него не хватило времени, однако, возможно, он бросил некий вызов убийце, подтолкнув его совершить вторую попытку. И она оказалась успешной.

– Черновик нового завещания даст понять, кому он доверял, а кому нет, – сказала я.

– Возможно, дорогая, – ответил он, направляясь в ванную, чтобы освежиться, – но, боюсь, мы этого никогда не узнаем.

Так вот что он думал. Если бы я могла хоть что-то сделать, я бы взглянула на этот черновик завещания. Мадам Нанетт обмолвилась, что, по словам Антуана, черновик лежит в ящике отцовского стола. Конечно же, я знала, что это означает: мне придется найти способ проникнуть в кабинет Антуана Беланже.





Глава 19




Мы подъехали к особняку Беланже, и нас проводили в гостиную. Во время приема она казалась просторной, но сегодня вечером, когда в ней находились всего несколько человек, она смотрелась еще больше. На самом деле теперь там стояли только двое: Сесиль и Антуан Беланже. Они устроились у окна и перебрасывались тихими, отрывистыми фразами. Лица у них были мрачные. Похоже, они ссорились.

Я подумала, не имеет ли это отношения к совместному управлению «Парфюм Беланже». Даже зная их совсем недолго, я понимала, что им нелегко будет сработаться.

С учетом всего случившегося я полагала, что семья не очень-то рада нашему сегодняшнему присутствию. После кончины главы дома и шокирующих распоряжений в завещании мне казалось, что их меньше всего должны занимать светские беседы с почти незнакомыми людьми. Возможно, это и явилось причиной их неприветливого диалога.

Однако прежде, чем я смогла что-то расслышать, Сесиль нас заметила и отошла от брата.

– А, господин и мадам Эймс. Добрый вечер!

Она с улыбкой приблизилась к нам. На ней было платье из темно-серого шелка с длинными рукавами, и я снова восхитилась тем, с какой простотой и элегантностью она одевается. Сесиль не гналась за последними веяниями, хотя наряжалась очень модно. Казалось, ее элегантность существовала вне времени.

Я обрадовалась, что надела новое черное платье, поскольку оно тоже было скромным и вместе с тем нарядным.

– Я очень рада, что вы пришли, – сказала Сесиль.

– Спасибо вам за приглашение.

– Вы знакомы с моим братом Антуаном, – обратилась она ко мне.

– Да, добрый вечер!

– А это господин Эймс. Господин Эймс, мой брат.

Антуан Беланже несколько натянуто кивнул нам и пробормотал:

– Добрый вечер.

Я тщетно пыталась определить, кого же он мне напоминает. В его облике присутствовало нечто зловещее. Настороженный взгляд его темных глаз беспокойно блуждал по комнате, словно он думал сразу о нескольких местах, где ему хотелось бы оказаться.

Похоже, Сесиль поняла, что ее брат не расположен к светской беседе, и повела нас к камину.

– Прошу садиться. Остальные скоро соберутся. По крайней мере… Берил, – довольно вяло улыбнулась она. – Мой брат Мишель, возможно, присоединится к нам. А может, и нет.

Я надеялась, что все-таки присоединится. Мишель Беланже очень меня интересовал. Я считала, что он вполне мог бы сообщить нечто стоящее о своей семье. И Антуан, и Сесиль проявляли себя осторожно и в словах, и в делах. Мне казалось, что Мишель не обладает такой же сдержанностью.

Через несколько мгновений в гостиную вошла Берил Беланже, чтобы поздороваться с нами. Выглядела она немного лучше, чем в день приема, – не такой бледной и напряженной. Нерешительно улыбаясь, она обратилась к Сесиль:

– Добрый вечер!

– Добрый вечер, Берил! – без особой приветливости отозвалась Сесиль. – Господин и мадам Эймс прибыли на ужин.

– Да, я знала, что они приедут. Сегодня утром я случайно встретилась с ними в парке.

– Правда? – удивилась Сесиль.

– Возможно, нас, англичан, тянет друг к другу, – Берил застенчиво улыбнулась.

– Мадам Беланже, а где вы жили в Англии? – спросил Майло.

– Я из Саутси, – ответила она.

– Никогда там не бывал, однако уверен, что это дивное место, если там ваша родина.

При улыбке у Берил на щеках появились ямочки, как я заметила.