Смерть парфюмера

Он так же, как и я, знал, насколько это маловероятно. С тяжелым сердцем я поняла, что значил его небрежный ответ: нарастающее равнодушие, когда развлечение уже приелось. По какой-то причине Майло стал терять интерес к этому делу.

– В нем скрывается гораздо больше, чем мы видим на поверхности, – не сдавалась я. – Мне просто нужно определить, что именно.

– Как скажешь, радость моя, – отозвался Майло. – Просто надеюсь, что ты больше не будешь столь безрассудно совать везде свой нос. Когда-нибудь ты попадешься.

И тут я вспомнила. Завещание по-прежнему лежало у меня за корсажем. Я запустила руку в декольте и обнаружила, что бумага опустилась слишком низко, чтобы я сама смогла ее вытащить. Платье было обтягивающим, и я чувствовала, что бумага сползла на живот.

– Подойди, Майло, – попросила я. – Мне надо снять платье.

Муж улыбнулся:

– Разумеется, дорогая. Зная, что ты сгораешь от нетерпения, я бы начал снимать его с тебя прямо в такси.

Я смерила его негодующим взглядом и повернулась к нему спиной. Пальцы его запорхали, с бешеной скоростью расстегивая платье.

Платье опустилось вниз, и я переступила через него. Листок упал на пол. Я нагнулась и подняла его.

Пробежала его глазами. Антуан никак не мог бы утверждать, что завещание имеет силу, поскольку это был явно черновик, который даже не закончили. Его писали второпях, кое-где слова вообще не читались.

Однако стало ясно, что это завещание очень отличается от официального. Как и заявлял Антуан, судя по всему, компания доставалась ему, а меньшие доли наследства отходили к Сесиль, Серафине и Берил Беланже. Мишель не упоминался.

Я пригляделась. На полях были какие-то пометки. Одна из них гласила: «Ему доверять нельзя». Слова были подчеркнуты жирными неровными штрихами, чуть не прорывавшими бумагу. Хотя пометка и не стояла рядом с конкретным именем, я решила, что она относится к Мишелю. Похоже, Элиос Беланже очень злился, когда писал. Казалось, подтверждается слух о том, что он хотел лишить наследства младшего сына. А это означало, что рассматривавшиеся нами мотивы по-прежнему не сбрасывались со счетов. Если Антуан верил, что получит наследство, он мог убить отца. Если Сесиль или Мишель видели черновик, у каждого из них могли появиться причины убить отца, прежде чем тот перепишет завещание.

– Не уверена, что это очень нам поможет, – сказала я. – Кажется, у каждого члена семьи остаются причины убить мсье Беланже.

– Так часто случается, когда умирает богатый человек, – заметил Майло.

– Что-то не очень состыкуется, – продолжила я. – Похоже, документ не официальный.

– Думаю, он писал черновик для себя, прежде чем встретиться с поверенным.

Я снова взглянула на документ. В самом низу страницы что-то было. Написанные мелкими буквами слова: «Она получит остальное. Моя любимая».

– Моя любимая, – повторила я. – Как ты думаешь, кто это? Сесиль, Берил, Серафина? Или, возможно, даже таинственная женщина, которая могла быть его любовницей?

– Думаю, этого мы никогда не узнаем, – ответил Майло. И снова я явственно ощутила, что он быстро теряет интерес к завещанию и, возможно, ко всему делу.

Я вздохнула. Похоже, мне пришлось рисковать практически впустую. Это завещание ничего не доказывало. Даже доступ Мишеля к сейфу, хоть сам по себе и подозрительный, ни о чем не говорил. В конечном итоге, мы не смогли бы доказать, что именно Мишель похитил рецепт, поскольку не знали, когда тот исчез.

Придется продолжить охоту за убийцей Элиоса Беланже, однако сегодня вечером я вряд ли могла этим заняться. Майло присел покурить, а я направилась в спальню, чтобы переодеться ко сну.

Через мгновение я услышала, как зазвонил телефон, а когда вернулась в гостиную, Майло уже вешал трубку.

Он взглянул на меня, и я сразу поняла, что он снова оставит меня одну.

– Дорогая, мне нужно, чтобы ты набралась терпения.

Я вздернула бровь.

– Мне кажется, ты уже исчерпал мое терпение.

– Да, я знаю, однако кое-что всплыло, и мне надо ненадолго отлучиться. – Муж подошел и обнял меня, глядя прямо в глаза. – Ты ведь простишь меня, верно?

– Перестань разыгрывать из себя кающегося грешника, Майло, – смиренно произнесла я. – Ты не знаешь, как правильно играть эту роль.

– Я ненадолго, – пообещал он. Наклонился, чтобы чмокнуть меня, начал отстраняться, потом передумал, прижал меня к себе и впился страстным поцелуем.

Как всегда, мне стало безумно трудно продолжать на него сердиться, когда он использовал все свое очарование. Знание его тактики не усиливало моего сопротивления.

Майло со вздохом высвободил меня из своих объятий:

– От тебя нелегко уйти, дорогая. Куда охотнее я бы остался с тобой.

Я не стала утруждать себя доводами, что это и правда достойная альтернатива.

– Надеюсь, что вечер у тебя выдастся удачным, – сказала я. – Желаю хорошо повеселиться.

Я направилась в спальню и через секунду услышала, как он вышел.

Я подумала, что мне больше ничего не остается, как лечь спать. Я прилегла, но голова продолжала работать. Я раз за разом прокручивала детали этого дела. Все, что я выяснила, похоже, указывало на то, что подозреваемых несколько. Я пробежалась по вероятным мотивам.

После событий сегодняшнего вечера главным подозреваемым являлся Мишель. Казалось весьма вероятным, что именно он похитил рецепт, если его второй экземпляр действительно находился в сейфе на момент смерти мсье Беланже. Но зачем он его похитил? Думал ли его продать? Навредить брату и сестре из ненависти к ним? Конечно же, он мог совершить и то, и другое, не убивая отца. Возможно, как предположил Майло, ключ от сейфа попал в его руки случайно, и он просто воспользовался представившейся возможностью.


Но если рецепт являлся недостаточно веским мотивом, второй вариант завещания также давал Мишелю причину желать смерти отцу. Если отец и правда намеревался лишить его наследства, то Мишель выигрывал от того, что мсье Беланже скончался прежде, чем завещание вступило в силу. Все это складывалось в довольно убедительную гипотезу, однако она не являлась единственной правдоподобной теорией.

Мне пришлось признать, что Антуан Беланже тоже подходил на роль вероятного убийцы. Он долгие годы добивался власти над империей отца. Возможно, он в конце концов дошел до черты, где его терпение лопнуло. Антуан обнаружил второй вариант завещания с указанием на то, что «Парфюм Беланже» перейдет к нему, и сделал вывод, что этот черновик представляет собой имеющее юридическую силу завещание. Возможно, он решил воспользоваться случаем, чтобы обрести всю власть.

Опять же Сесиль, похоже, понимала, что унаследует согласно действующему завещанию. По словам мадам Нанетт, она как будто не удивилась, узнав, что они с братом получают равные полномочия в управлении «Парфюм Беланже». Возможно ли, что отец дал им разное представление о том, что указано в завещании? Это объяснило бы возникшую путаницу.

Однако если Антуан видел второй вариант, то вполне возможно, что Сесиль тоже видела его. Вероятно, она поняла, что, несмотря на свои заверения о равном разделе наследства, мсье Беланже может изменить завещание, чтобы оставить Антуану всю компанию. Сесиль могла убить отца до того, как тот успел бы отстранить ее от управления фирмой. После всех теплых слов, сказанных ею об отце, мне не хотелось думать, что она могла пойти на такое. Однако я знала, что внешние проявления очень обманчивы.

Что касается внешних проявлений, насколько искренна скорбь Берил Беланже? Ей оставили весьма кругленькую сумму. Теперь она стала богатой женщиной, которая может жить совершенно независимо. Кроме того, ее ребенку, Серафине, завещали немалые деньги. Берил может никогда и ни в чем не нуждаться. Она с дочерью вправе уехать в любой уголок мира и до конца своих жить дней в достатке. Было ли искушение достичь этого слишком велико? Мне не хотелось думать, что Берил могла пойти на убийство отца своего ребенка, но такую возможность я исключать не могла.

Также оставался этот вечно раздраженный скульптор, герр Мюллер. Их отношения с Элиосом Беланже были плохими. Герр Мюллер получал финансовую выгоду от своевременной кончины Элиоса Беланже. Я также подозревала, что он может состоять в связи с Берил Беланже. Тут есть над чем подумать.

А как же еще два игрока, с которыми нам только предстоит познакомиться: таинственная женщина, проживавшая в квартире и исчезнувшая незадолго до смерти Элиоса Беланже, и Анжелика, бывшая ветреная возлюбленная Мишеля?

Я не много могла предпринять в отношении уехавшей из Парижа женщины, однако оставалась вероятность того, что Анжелика захочет мне что-нибудь рассказать. В конце концов, мой список подозреваемых возглавлял Мишель Беланже, и теперь, после их расставания, Анжелика вполне может проявить желание поговорить о его привычках.

В таком случае лучшего момента, чем сейчас, просто не найти. Я сбросила одеяло, встала и начала одеваться. Майло ходит вокруг да около и держит все в секрете, так что настало время взять дело в свои руки.





Глава 22




Я оделась и освежила макияж, все глубже проникаясь идеей своей поездки. Чем больше я о ней думала, тем сильнее убеждалась в том, что Анжелика сможет сообщить мне нечто важное.

Я подхватила сумочку и собралась уходить, когда в номер вошла Винельда.

– Добрый вечер, мадам! Я решила зайти, чтобы узнать, не нужно ли вам что-нибудь.

– Нет, благодарю тебя, Винельда. Я собралась уходить.

Я прошла в коридор вместе с ней. Там стояла хорошенькая темноволосая девушка, явно поджидавшая ее.

– Это моя подруга Труди, – представила Винельда.

Труди сделала книксен:

– Добрый вечер, мадам!

– Добрый вечер, Труди! Рада познакомиться. Винельда мне рассказывала, что вы прекрасно проводите время, гуляя по Парижу.

– Да, мадам, – подтвердила она.

– Мы познакомились с двумя очень симпатичными мужчинами, которые хотят пригласить нас в джаз-клуб, – вставила Винельда.

– Хорошо, – отозвалась я, – но будьте осторожнее.

– Конечно, мадам. – Винельда вдруг о чем-то задумалась. – А вы одна уходите, мадам?

– Да, у мистера Эймса возникли дела.

– Если хотите, можете пойти с нами, – предложила она.

Труди кивнула в знак согласия:

– Это просто прекрасный клуб. Там такая хорошая музыка. И очень много симпатичных мужчин.

– Она замужняя дама, – оскорбилась Винельда.

Труди пожала плечами:

– Но посмотреть-то можно.

– Прекрасное предложение с вашей стороны, – вмешалась я прежде, чем обсуждение зайдет слишком далеко, – но я собираюсь в «Синюю королеву».

Труди оглядела меня, а потом нерешительно спросила:

– Прошу прощения, мадам, но вы в этом туда собираетесь?

На мне было модное темно-зеленое шелковое платье, и я не могла найти причин, почему Труди могла бы о нем неодобрительно отзываться.