Сохраняя веру
Часть 72 из 95 Информация о книге
– Я боялся, что она… Джоан прерывает его: – Просто ответьте на мой вопрос, мистер Уайт. – Нет, я не просил психиатра об этом. – Вы постарались помочь Мэрайе пережить кризис, поддержать ее? – Я не только постарался, но и помог, – цедит Колин сквозь зубы. – Я знаю, меня легко выставить злодеем, который запер жену в сумасшедшем доме, чтобы удобнее было крутить интрижки. Однако на самом деле я делал то, что считал наилучшим для Мэрайи. Я любил свою жену, но она… очень изменилась, и вернуть ее прежнюю я не мог. Тот, кто не жил с человеком, имеющим суицидальные наклонности, не поймет, каково это – постоянно думать о том, что ты чуть не опоздал, постоянно корить себя, постоянно бояться. Я смотрел на нее и не мог себя простить, ведь так или иначе это я довел ее до такого состояния. Если бы она предприняла еще одну попытку, я бы с этим не справился. – Колин опускает глаза. – Я уже тогда чувствовал себя виноватым и как раз таки хотел искупить свою вину. У Мэрайи в груди что-то переворачивается. Она впервые всерьез задумывается о том, что, отправляя ее в психушку, Колин страдал и сам. – Вы взяли отпуск, чтобы быть дома рядом с Мэрайей? – Ненадолго. Я боялся, что потеряю ее, стоит мне на секунду от нее отвернуться. – Вы попросили приехать мать Мэрайи, жившую на тот момент в Аризоне? – Нет, – признается Колин. – Я знал, что Милли подумает худшее. Мне не хотелось, чтобы она паниковала, не видя позитивных изменений. – И поэтому вы добились судебного постановления, согласно которому ваша жена была направлена на принудительное лечение? – Мэрайя тогда сама не понимала, что ей нужно. Она не могла дотащить себя от кровати до ванной, а не то что объяснить мне, как ей помочь. Я действовал в интересах ее же безопасности. Доктора сказали, она должна быть под круглосуточным наблюдением, и я к ним прислушался. – Его встревоженный взгляд встречается со взглядом Мэрайи. – Меня можно обвинить во многом, в частности в глупости и наивности. Но не в злонамеренности. – Колин качает головой. – Я просто не знал, как иначе ее спасти. – Хм… Вернемся в недавнее прошлое, – говорит Джоан. – Спустя семь с лишним лет ваша жена снова вас застукала. – Протестую! – Протест принимается. – Ваша жена снова застала вас с другой женщиной, – говорит Джоан не моргнув глазом, – и вы испугались, что Мэрайя опять впадет в депрессию. Но вы не захотели поговорить с ней, а просто сбежали? – Это было не так. Я не горжусь тем, что сделал, но мне действительно нужно было время, чтобы разобраться в себе, прежде чем брать на себя ответственность за других. – А вы не опасались, что Мэрайя, увидев вас с другой женщиной, опять немного расстроится? – Конечно опасался. – Вы постарались обеспечить ей психиатрическую помощь? – Нет. – Несмотря на то, что после предыдущего подобного случая она впала в тяжелую депрессию? – Я уже сказал вам. В тот момент я не мог заботиться о ком-то, кроме себя. – И вы оставили дочь с Мэрайей, – говорит Джоан. – Я искренне считал, что она не причинит ей вреда. Она же… Господи, она же мать! Я думал, все будет хорошо. – Вы решили, что, невзирая на ваше поведение, Мэрайя сохранила эмоциональную устойчивость. – Да. – И что под ее присмотром Вера будет в безопасности. – Да. – Вы никого не попросили заглянуть к ним в дом на всякий случай, не пригласили ни врача, ни социального работника, ни даже соседку. – Нет. Это была ошибка, о которой я глубоко сожалею и которую теперь готов исправить. Джоан быстро приближается к Колину: – Мы все, конечно же, рады, что вы готовы. Давайте уточним, все ли я правильно поняла. По вашему собственному признанию, вы ошибочно заключили, что Вере будет лучше с вашей бывшей женой. Точно так же, как вы ошибочно заключили, что вам нужно сначала разобраться в себе и только потом подумать о безопасности собственной дочери. Точно так же, как вы ошибочно заключили, что оптимальная помощь Мэрайе, впавшей в депрессию, – это принудительное лечение в психиатрической больнице. Точно так же, как вы теперь ошибочно заключаете, что из вас двоих лучший родитель – вы. – Прежде чем Колин успевает ответить, Джоан поворачивается к нему спиной. – У меня все. Доктору Ньютону Орлицу нравится сидеть на свидетельском месте в зале суда. Нравится дотрагиваться руками до гладкого дерева ограждения, вдыхать запах средства для полировки мебели, которое никогда до конца не выветривается. Он работает судебным психиатром давно и с большим удовольствием. Его мнение как эксперта, назначенного судьей, почти всегда опровергается частнопрактикующим коллегой, получающим огромные деньги. И тем не менее доктор Орлиц любит выступать в суде. Он не только верит в систему правосудия, но и гордится тем, что занимает в ней скромное место. Иногда, давая показания, он играет сам с собой: наблюдает за адвокатами и мысленно ставит им диагнозы. Как только Малкольм Мец встал, чтобы начать его допрашивать, он подумал: «Мания величия. Определенно. Может быть, даже комплекс Бога». Орлиц тихонько усмехается, представив себе Меца в белом одеянии с длинной сияющей бородой. – Приятно, что вы так рады нас видеть, доктор, – говорит Малкольм. – Вы провели беседу с Колином Уайтом? – Да, – отвечает Орлиц, доставая блокнотик, в который записаны его наблюдения. – Я заключил, что этот человек эмоционально устойчив и вполне способен обеспечить необходимую заботу маленькому ребенку. Мец, как и следовало ожидать, широко улыбается. Орлиц знает: не всем адвокатам удается услышать от судебного психиатра то, на что они рассчитывали. – А удалось ли вам побеседовать с Мэрайей Уайт? – Удалось. – Не могли бы вы немного рассказать нам как психиатр о ее медицинской истории? Орлиц пролистывает свой блокнот: – Четыре месяца она лечилась в больнице Гринхейвен от суицидальной депрессии. Там посещала сеансы психотерапии и принимала антидепрессанты. Как вы наверняка знаете, мистер Мец, – эксперт любезно улыбается, – ее поведение было спровоцировано сильнейшим стрессом. Ее сознание попыталось преодолеть его таким образом. Она думала, что потеряла своего мужа, что ее брак распался. – Как вы считаете, доктор, возможно ли для Мэрайи Уайт повторение такого рода психологического кризиса? – Возможно, – пожимает плечами Орлиц. – Ее уязвимость влечет за собой склонность к подобным реакциям. – Понимаю. А принимает ли Мэрайя сейчас какие-либо препараты? Орлиц проводит пальцем по странице. – Да, – говорит он, найдя нужную запись. – Двадцать миллиграммов прозака ежедневно на протяжении последних четырех месяцев. Мец вздергивает брови: – Когда ей было прописано это лекарство? – Одиннадцатого августа. Доктором Йохансеном. – Одиннадцатого августа. А вы, случайно, не знаете, когда Колин Уайт ушел из семьи? – Насколько мне известно, десятого. – Считаете ли вы, доктор, что такое лечение было назначено Мэрайе Уайт, потому что иначе она не справлялась с текущей стрессовой ситуацией? – Вероятнее всего, да, но на этот вопрос вам лучше ответит ее лечащий врач. Явно не вполне довольный, Мец спрашивает: – А пообщались ли вы с Верой Уайт? – Да. – Произвела ли она на вас впечатление нормальной девочки? – Понятие нормы, – усмехается Орлиц, – очень относительно. Особенно если речь идет о ребенке, переживающем тяжелый развод родителей. – Вам не показалось, что Вера очень старается заслужить одобрение матери? – Показалось, но это естественно в такой ситуации. Когда один из родителей уходит из семьи, дети боятся потерять и второго, поэтому всячески поддерживают в нем интерес к себе. – Может быть, для этого они прибегают к подражанию? – Конечно, – отвечает Орлиц. – Один из родителей может настраивать детей против другого, сознательно или несознательно навязывая им свое поведение. В подобных случаях ребенок, по сути, становится пешкой. Некоторые специалисты называют такую модель развития отношений после развода синдромом отчуждения родителя. – Значит, то или иное поведение ребенка зачастую бывает ему навязано, – повторяет Мец. – Интересно. У меня все. Джоан встает и застегивает пуговицы на пиджаке. Она уже достаточно хорошо знает Меца, чтобы понять: он подготовил почву для выступления своего следующего свидетеля. – Почему бы нам не продолжить разговор о навязанном поведении? – говорит она. – В ходе вашего разговора с Верой сложилось ли у вас такое впечатление, что, если в последнее время она вела себя, скажем так, не совсем обычно, это было напрямую мотивировано ее матерью? – Нет. – Спасибо. Вернемся к вашей беседе с родителями девочки. Вы заключили, доктор, что Колин Уайт – человек эмоционально устойчивый и способный обеспечить ребенку необходимую заботу. А Мэрайя Уайт обладает, на ваш взгляд, эмоциональной устойчивостью? – В настоящее время – да.