Сохраняя веру
Часть 73 из 95 Информация о книге
– Считаете ли вы, что сейчас она хорошо справляется со своими материнскими обязанностями? – Да. Вера очень к ней привязана. – Еще у меня такой вопрос, доктор: на ваш взгляд, сколько людей в Америке принимают антидепрессанты, отпускаемые по рецепту? – Думаю, около семнадцати миллионов. – В скольких процентах случаев лекарства действительно помогают пациентам? – Если препарат принимается достаточно длительное время и медикаментозное лечение подкрепляется психотерапией, то процентах в восьмидесяти. – Прием прозака как-то сказывается на выполнении человеком повседневных обязанностей? – Нет. – Мешает заботиться о ребенке? – Нет. – Доктор Орлиц, вы говорили с Верой о том дне, когда ее отец ушел из семьи? – Да, говорил. – Как она восприняла это событие? – Она не поняла динамики отношений между взрослыми. С одной стороны, это даже к лучшему, но с другой – по этой причине она подумала, будто в случившемся есть ее вина. Ей понадобятся сеансы психотерапии, чтобы освободиться от этого заблуждения. – Это печально, – произносит Джоан. – Другими словами, хотя сейчас Колин Уайт, по вашему мнению, может быть хорошим родителем, однажды он совершил то, что ранило Веру. – Да. – А располагаете ли вы доказательствами того, что Мэрайя своим поведением причинила дочери тот или иной ущерб? – Нет. В продолжение этого кризисного периода она была для Веры надежной нитью, за которую девочка держалась. – Спасибо, – говорит Джоан и садится рядом со своей клиенткой. Как только судья Ротботтэм объявляет короткий перерыв, репортеры выбегают из зала, чтобы передать своим коллегам последние известия. Мец тоже выходит, ведя на буксире Колина, и они исчезают в толпе. А Мэрайя, даже не поднявшись с места, только подпирает голову руками. – Вы потому называетесь ответчицей, что мы с вами нанесем им ответный удар, когда у них аргументы уже закончатся. – Джоан дотрагивается до ее плеч. – Мэрайя, какие бы гадости они ни говорили, мы им все вернем с лихвой. Правда. – Знаю. – Мэрайя потирает виски. – Сколько у нас времени? Джоан слегка улыбается: – Посетить дамскую комнату вы успеете. Мэрайя мгновенно встает. Ей вдруг хочется куда-нибудь выйти – все равно куда, лишь бы слегка отвлечься. За порогом зала суда она видит море лиц. Взгляд падает на Иэна, который сидит в вестибюле, ожидая, когда его вызовут как свидетеля. Он делает вид, будто не знает Мэрайю. Вообще-то, они так и договаривались, но сейчас, когда мама сидит у Вериной постели, сильный, надежный союзник не помешал бы. Она заставляет себя посмотреть в другую сторону и, призвав на помощь всю силу воли, проходит мимо, не оглянувшись хотя бы затем, чтобы посмотреть, провожает ли он ее взглядом. Доктор Де Сантис – маленькая компактная женщина с облачком черных волос, которые подпрыгивают, когда она говорит. Представив суду свой внушительный послужной список, она улыбается Малкольму Мецу. – Доктор Де Сантис, – обращается он к ней, – была ли у вас возможность провести беседу с Колином Уайтом? – Конечно. Мистер Уайт – чудесный, заботливый, совершенно психологически устойчивый человек, который очень хочет, чтобы дочь присутствовала в его жизни. – А удалось ли вам поговорить с Мэрайей Уайт? – Нет, – отвечает психиатр, – она отказалась. – Понятно. А ознакомились ли вы с заключениями доктора Йохансена, ее лечащего врача? – Да. – Что вы можете сказать нам о психологическом здоровье Мэрайи Уайт? – Эта женщина страдала тяжелой депрессией. Такое прошлое повышает для нее риск повторения эпизодов нестабильности в будущем. Причем предсказать, что их спровоцирует, невозможно. – Спасибо, доктор. – Мец кивает Джоан. – Свидетель ваш. Она встает, но не двигается с места: – Доктор Де Сантис, вы постоянный психотерапевт Колина Уайта? Лицо психиатра, осененное облачком шевелюры, розовеет от негодования. – Меня пригласили в качестве консультанта по этому делу. – То есть двадцать девятого октября, буквально через два дня после предварительного слушания по иску Колина Уайта о передаче ему опеки над дочерью, вы встретились с ним в первый и последний раз? – Да. – Доктор, на скольких судебных разбирательствах вы давали показания? – Более чем на пятидесяти, – гордо произносит Де Сантис. – А на скольких из них вы выступали по просьбе адвоката Меца? – На двадцати семи. Джоан задумчиво кивает: – Доктор, хотя бы в одном из этих двадцати семи случаев вы признали клиента мистера Меца психически нездоровым? – Нет, – отвечает Де Сантис. – Давайте обобщим: мистер Мец нанял вас снова, и вы как специалист – поправьте меня, если я не права, – признали его клиента совершенно стабильным, а мою клиентку – совершенно чокнутой. – Я предпочла бы другую терминологию… – Да или нет, доктор? – Я пришла к выводу, что клиент доктора Меца более эмоционально устойчив, нежели ваша клиентка. Да. – Надо же, – сухо говорит Джоан. – Удивительно. Больничная часовня располагается в маленькой унылой комнате, где раньше хранились метлы. В ней стоят всего шесть скамей – по три с каждой стороны от небольшого возвышения, над которым висит крест. Вообще-то, считается, что это универсальная молельная для верующих всех конфессий, и все-таки без символа христианства здесь не обошлось. Отец Макреди, стоя на коленях и молча шевеля губами, читает «Отче наш». Ему кажется, что сердце в груди проваливается все ниже и ниже. Скрипнула дверь. Он предпочел бы не обратить внимания на этот звук, но, как пастырь, чувствует себя обязанным поддержать вошедшего, если тот нуждается в утешении. Встав с колен и отряхнув джинсы, отец Макреди оборачивается: к своему удивлению, он видит равви Соломона, который смотрит на крест, как на гремучую змею, готовую к нападению. – Это называется межконфессиональная часовня? – Здравствуйте, равви, – говорит отец Макреди. Два священнослужителя оглядывают друг друга. До сих пор они не встречались, но, по слухам, знают, что оба пришли навестить Веру. – Здравствуйте, – кивает раввин. – Вы что-нибудь слышали? – Я поднялся в детское отделение, но в палату меня не пустили. Там что-то происходит. – Что-то хорошее? – Не думаю, – качает головой Соломон. – Насколько мне известно, – после паузы произносит отец Макреди, – евреям, чтобы молиться, необходимо присутствие минимального числа людей? – Да, для произнесения некоторых молитв требуется десять мужчин – миньян. – Сила, как говорится, в количестве? – Именно. Не произнеся больше ни слова, раввин и священник садятся рядом на скамью и начинают молча молиться.