Сохраняя веру
Часть 86 из 95 Информация о книге
– Подержите, пожалуйста, мою колу. – Вера, не надо!.. – кричит Кензи ей вслед, но поздно: Вера уже стоит на ступенях. Приветственные крики и молитвенные возгласы становятся еще громче, когда девочка воздевает ладони. Кензи, оцепенев, не двигается с места. – Привет! – Вера машет рукой и с улыбкой, как королева, принимает положенные ей почести. – Я лечу Мэрайю Уайт семь лет, с тех пор как она покинула Гринхейвен, – говорит доктор Йохансен. – Как вы относитесь к ее госпитализации? – Отрицательно. Существуют другие способы лечения депрессии, которые были бы не менее эффективны. – Могла ли Мэрайя Уайт избежать попадания в больницу? – Нет. Ее муж считал, что это необходимо. Мать на тот момент жила в Аризоне и не знала о происходящем. А сама Мэрайя, находясь под действием препаратов, была слишком отстранена от реальности, чтобы за себя постоять. – В каком душевном состоянии вы увидели ее после выписки? Доктор Йохансен хмурится: – Она была очень эмоционально уязвима, но не потеряла способности осваивать навыки стрессоустойчивости. Ну и беременность, конечно же, внушала ей тревогу. – Демонстрировала ли она тогда признаки психоза? – Нет. – Случались ли у нее галлюцинации? – Нет. Даже в больнице ничего подобного у нее не было. Она лечилась только от депрессии. – Доктор Йохансен, как вы оцениваете нынешнее состояние Мэрайи? Психиатр смотрит на свою пациентку, словно бы читая ее мысли. – На мой взгляд, она становится все более и более устойчивой. Об этом свидетельствует хотя бы то, что сейчас она не побоялась нарушения врачебной тайны и пригласила меня в суд, чтобы сохранить опеку над дочерью. А в августе повторился эпизод, который несколько лет назад толкнул ее на самоубийство. Однако на этот раз реакция Мэрайи оказалась гораздо более здоровой. Она взяла себя в руки и продолжила жить, заботясь о дочери. – Доктор, считаете ли вы, что эта женщина могла навредить здоровью своего ребенка? – Нет. – За прошедшие семь лет вы замечали хотя бы малейшие признаки того, что у нее есть такие наклонности? Что-нибудь наталкивало вас на такие мысли? – Нет, совершенно ничего. – Мэрайя говорила с вами о тех обстоятельствах, которые сейчас осложняют жизнь Веры? – Вы имеете в виду видения и внимание прессы? Да, говорила. – Мэрайя действительно считает дочь визионеркой? Доктор Йохансен так долго не отвечает, что Джоан уже собирается повторить вопрос. Наконец он произносит: – Мэрайя считает, что ее дочь говорит правду. Какой бы эта правда ни была. – Какие меры необходимо принять, чтобы человека поместили в психиатрическую больницу? – начинает Мец. – Это делается через суд, – объясняет Йохансен. – Психиатр оценивает состояние больного, а судья знакомится с результатами освидетельствования. – То есть в принятии решения участвуют несколько человек? – Да. – Эта система работает хорошо? – В большинстве случаев. К ней приходится прибегать, когда человек не может сам оценить свое состояние. – Доктор Йохансен в упор смотрит на Меца. – Однако в случае Мэрайи Уайт была допущена ошибка. Ее психику угнетали, ее подвергали избыточному медикаментозному лечению, ее волю игнорировали. – Если бы судья решил, что миссис Уайт не нуждается в госпитализации, соответствующее постановление было бы подписано? – Нет. – Оно было бы подписано, если бы психиатр решил, что миссис Уайт не нуждается в госпитализации? – Нет. – А если бы так решил Колин Уайт – самый близкий ей человек? – Нет. – Понимаю. То есть вы утверждаете, что трое здравомыслящих людей: психиатр, судья и муж – должны были пренебречь собственными суждениями и прислушаться к мнению женщины, которая за неделю до того перерезала себе вены? – Речь не о… – Да или нет, доктор? – Да, – уверенно кивает психиатр. – Именно это я и утверждаю. – Двигаемся дальше. Какой препарат вы прописали Мэрайе после выписки из Гринхейвена? Доктор смотрит в свои записи: – Прозак. – Она принимала его постоянно? – Некоторое время. Через год я отменил назначение, и все было прекрасно. – Вы считали свою пациентку эмоционально устойчивой? – Вполне, – отвечает Йохансен. – А не просила ли Мэрайя Уайт, чтобы вы назначили ей этот препарат повторно? – Просила. – Когда? – Три месяца назад, – говорит психиатр. – В августе. – То есть после того, как ушел ее муж? Значит, доктор, вопреки вашему мнению, она оказалась не такой уж устойчивой? Йохансен выпрямляется: – Повторилось в точности то, что в свое время вышибло ее из колеи, мистер Мец. Только на этот раз она не предприняла попытку покончить с собой, а позвонила врачу и сказала: «Мне нужна помощь». Любой психиатр в нашей стране расценит это как проявление психической устойчивости. – Бывают ли у прозака побочные эффекты? – Нечасто. – Какие? – Иногда прозак может вызывать головную боль, озноб, иногда нервозность, бессонницу или, наоборот, сонливость, иногда головокружение. Также повышение кровяного давления, раздражение на коже, диарею, потерю веса, боль в груди и звон в ушах. – А галлюцинации? – Может, но крайне редко. – А суицидальные мысли? – Тоже. Не забывайте, пожалуйста, что моя пациентка на протяжении года принимала этот препарат перорально в дозировке двадцать миллиграммов, находясь под моим наблюдением. Я знаю, как ее организм на него реагирует. В случае первичного назначения, вы правы, был бы некоторый риск. Но в этом случае – нет. – Правильно ли я понял, доктор, что несколько лет она не пила этого лекарства? – Да. – Может ли отмена препарата сопровождаться какими-либо нежелательными явлениями? – Может. – Например, попытками суицида, психозом и галлюцинациями?