Сохраняя веру
Часть 87 из 95 Информация о книге
– Подчеркиваю еще раз, – недовольно произносит Йохансен, – это возможно лишь в очень редких случаях. – Но могла ли у нее возникнуть неблагоприятная реакция на отмену препарата? – Насколько мне известно, никакой неблагоприятной реакции не было. – Доктор Йохансен, а какова вероятность того, что к человеку, который успешно лечился от депрессии, эта болезнь вернется? – Я не располагаю статистическими данными. – Но такое случается достаточно часто, не правда ли? – Правда. Однако пациенты, умеющие себя контролировать, в таких случаях своевременно обращаются за помощью к психиатрам. – Понимаю. То есть, по сути, вы нам говорите, что, если человек однажды сошел с ума, у него есть все шансы сойти с ума снова. – Протестую! – Вопрос снимаю, – говорит Мец. – У меня все, доктор. Прежде чем противник успевает закрыть рот, Джоан снова встает. – У меня еще несколько вопросов к свидетелю, – произносит она резко. – Я бы хотела прояснить значение терминов «психическое расстройство» и «депрессия». Это одно и то же? – Нет, конечно. – От чего лечилась Мэрайя Уайт? – От суицидальной депрессии, – отвечает Йохансен. – Вы что-нибудь слышали о делегированном синдроме Мюнхгаузена? – Да. – Велика ли вероятность того, что это заболевание разовьется у человека, которому несколькими годами ранее поставили диагноз «суицидальная депрессия»? Есть ли прямая связь? Доктор Йохансен смеется: – Утверждать такое – это все равно что говорить: «Если по утрам вы завтракаете, значит под одеждой у вас нижнее белье». – Спасибо, доктор, – говорит Джоан. – Больше вопросов нет. Занимая свидетельское место, Милли говорит себе, что молчала уже достаточно долго. Раз Джоан пригласила ее рассказать о человеческих качествах Мэрайи, за ней не заржавеет. Она удобно усаживается и кивает адвокату, показывая, что готова. – Миссис Эпштейн, как часто вы видите Веру? – По меньшей мере через день. – А как часто вы наблюдаете общение Веры с Мэрайей? – Так же. – На ваш взгляд, Мэрайя – хорошая мать? Милли улыбается, сияя от родительской гордости: – Замечательная! Она упорно трудится, чтобы давать ребенку все возможное. – Что Мэрайя предприняла, когда ее дочь окружила вниманием пресса? – А что бы предприняли вы? Забрала ее из школы, прячет от камер. Изо всех сил старается обеспечить ей нормальную жизнь. – Вот. Обязательная программа выполнена. Это то, что они с Джоан репетировали до тошноты, но дальше Милли, к удивлению адвоката, меняет сценарий. – Вы все, – продолжает она, – считаете, что отвечать должна Мэрайя. Но кто на самом деле в этом виноват? – Дрожащим пальцем Милли указывает на Колина. – Раньше он уже делал такое с моей дочерью. Он упек ее в психушку. Хотя лучше бы ему самому подлечиться, чтобы не расстегивал штаны, когда не надо. – Миссис Эпштейн! Пожалуйста, отвечайте на те вопросы, которые я задаю, – твердо говорит Джоан и, прокашлявшись, очень пристально смотрит на Милли. – Нет уж! Раз я здесь, я все скажу! Какая женщина не впадет в депрессию, если муж спит со всеми подряд у нее за спиной?! Не знаю, почему… – Мэм! – строго произносит Ротботтэм. – Я должен просить вас взять себя в руки. В это время Джоан с натянутой улыбкой подходит к свидетельскому месту. – Прекратите, – произносит она сквозь зубы и отворачивается, бормоча что-то про неисправные тормоза. – Миссис Эпштейн, существует ряд причин, по которым суд может лишить одного родителя опеки над ребенком и передать ее другому. Известны ли вам эпизоды сексуального насилия над Верой со стороны Мэрайи? – О господи! Нет, конечно! – Она когда-нибудь била дочь? – Даже по попе Веру не шлепнет, если та дерзит. – Может быть, она подавляла ее эмоционально? – Ни в коем случае! – восклицает Милли. – Она всегда поддерживает ребенка. – Может, Мэрайя работает вне дома или по другой причине проводит с дочерью мало времени? – Она проводит с дочерью двадцать четыре часа в сутки. – Милли сердито смотрит на судью. – Если ей позволяют. – Спасибо, – говорит Джоан и быстро садится, чтобы мать клиентки опять не начала импровизиро-вать. Мец сосредоточенно изучает Милли Эпштейн. Он прекрасно понимает, почему Джоан так быстро закруглилась: от этой ведьмы не знаешь, чего ждать. Как и Джоан, он не будет задавать вопросы о переселении души или о втором рождении, чтобы не стать всеобщим посмешищем в юридических кругах. Надеясь ослабить бдительность свидетельницы, Мец улыбается. Пускай подумает, что он не такая уж пиранья, как Джоан наверняка о нем говорит. – Миссис Эпштейн, вы очень любите Мэрайю, правда? Лицо Милли смягчается. – Очень. – Уверен, вы всегда были с ней близки. – Да. Мец облокачивается на ограждение места для свидетеля: – Вы были на ее школьном выпускном? – Она произносила речь как лучшая ученица, – с гордостью сообщает Милли. – А колледж тоже окончила с отличием? – Со всеми высшими оценками. – Потрясающе! А я на первом курсе английский еле сдал, – шутит Мец. – И конечно, когда она замуж выходила, вы тоже были рядом? Уголки рта Милли опускаются вниз. – Да. – Не сомневаюсь, что это вы научили ее быть хорошей матерью. – Ну не знаю… – говорит Милли, краснея. – Думаю, вы подсказывали ей, как помочь Вере пережить этот сложный период. Я прав? Милли вскидывает подбородок: – Я никогда не переставала твердить: если ты мать, то всегда должна защищать своего ребенка. Вот и все. – И Мэрайя все время защищала Веру? – Да! Взгляд Меца словно бы пришпиливает Милли к стулу. – А сейчас вы защищаете Мэрайю? Милли смотрит на судью: – И что? Все?