Сожалею о тебе

Я опускаю телефон и снова берусь за чтение, хотя и не уверена, что смогу сосредоточиться. Но это и не имеет значения, потому что пять секунд спустя Миллер придвигает к моему столику свободный стул и садится, перевернув его спинкой вперед. Я прижимаю книгу к груди и бросаю на парня внимательный взгляд.

— Ты уже был здесь?

— Ага, — ухмыляется он. — Стоял в очереди, когда увидел тебя.

Значит, он наверняка заметил мою улыбку, словно у полной идиотки.

— Похоже на вторжение в личное пространство.

— Я не виноват, что ты не обращаешь внимания на происходящее вокруг.

Он прав. Когда я здесь, то полностью отключаюсь от внешнего мира. Иногда я могу два часа подряд читать, а подняв голову, удивиться, что нахожусь не в своей спальне.

Я кидаю книгу в сумку и отпиваю кофе. Затем откидываюсь на спинку стула, не сводя взгляда с Миллера. Он выглядит гораздо лучше, чем раньше. Не сломленным, как в прошлый раз. А даже слегка самодовольным. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы он осознал, как скучает по Шелби, и снова отписался от меня?

— Даже не знаю, насколько мне нравится быть твоим запасным планом на случай расставания с основной подружкой.

— Но ты не запасная, — мягко улыбается парень. — Мне нравится беседовать именно с тобой. И теперь, когда у меня нет девушки, я могу наслаждаться твоим обществом, не испытывая чувства вины.

— Но ты только что описал резервный план. Когда главное направление не срабатывает, можно перейти к следующему по значимости.

Бариста выкрикивает имя Миллера, но тот еще несколько секунд не сводит с меня глаз, прежде чем направиться за заказом. Когда он возвращается, то полностью меняет тему разговора.

— Не желаешь прокатиться? — Адамс отпивает кофе.

Не представляю, каким образом симпатичный парень, потягивающий напиток из стаканчика, может стать совершенно неотразимым. Но происходит именно это. Я просто не в состоянии отказать ему, поэтому поднимаюсь и хватаю сумку.

— Конечно, почему бы и нет.





* * *


Если не считать парня по имени Аарон, с которым я встречалась несколько раз без ведома родителей, я никогда раньше не была на свидании. Не то чтобы я расцениваю времяпрепровождение с Миллером как романтическое, но не могу удержаться от сравнения прежнего опыта с нынешним. Мама с папой меня так опекали, что я не стала ставить их в известность об общении с тем парнем. Мы договорились, что я начну ходить на свидания не раньше шестнадцати, но даже после того, как я стала достаточно взрослой, мысль о необходимости предварительного знакомства потенциального кавалера с семьей ужасала меня до крайности. Поэтому я просто назначала встречи без их ведома с помощью Лекси.

Мой опыт подсказывает, что тишина на рандеву — плохой знак. Поэтому желательно заполнить ее маловразумительными вопросами и вытерпеть еще менее вразумительные ответы, чтобы получить возможность поцеловаться в конце вечера.

Но чем бы мы ни занимались с Миллером, это нельзя назвать свиданием. Даже близко к нему не стояло. Мы не обменялись ни словечком с тех пор, как оказались в его пикапе, а прошло уже более получаса. Он не терзает меня нежелательными расспросами, я же в свою очередь не заставляю его рассказывать про разрыв с Шелби. Мы просто слушаем музыку, наслаждаясь молчанием.

И мне это нравится. Пожалуй, даже больше, чем сидеть за уютным угловым столиком в «Старбаксе».

— Автомобиль раньше принадлежал дедуле, — нарушает затянувшуюся тишину Миллер. Но это меня не раздражает. Мне действительно интересно, почему он водит такую развалюху, хочется услышать стоящую за этим историю. — В двадцать пять лет он купил его совсем новеньким. И ни разу с тех пор не менял машину.

— Сколько миль она проехала за все время?

— До того, как все детали сгнили и потребовали замены, на счетчике было больше двухсот тысяч. Теперь… — Адамс поднимает руку, чтобы посмотреть на панель управления. — Девятнадцать тысяч двести двенадцать миль.

— Твой дедушка до сих пор ездит на пикапе?

— Нет, — качает головой Миллер. — Он сейчас не в том состоянии, чтобы садиться за руль.

— Мне так не показалось.

— У него обнаружили рак. — Парень потирает щетину на подбородке. — Доктора говорят, жить ему полгода максимум.

Эта новость словно удар под дых, а ведь я практически незнакома со стариком.

— Ему нравится притворяться, словно ничего не произошло, — продолжает Миллер. — Что он в порядке. Но я вижу, ему страшно.

Мне становится любопытно узнать больше о его семье. Какой была его мать и почему мой папа так сильно ненавидел его отца.

— Вы двое очень близки?

Парень просто кивает. По его нежеланию озвучивать ответ можно легко догадаться, насколько тяжела для него будет смерть дедушки. Мне становится заранее жаль Адамса.

— Тебе нужно как можно больше записывать.

— Что ты имеешь в виду? — бросает на меня косой взгляд Миллер.

— Записывай все, что хочешь запомнить. Ты удивишься, насколько быстро начинают исчезать воспоминания.


— Хорошо, — благодарно улыбается он. — Обещаю так и сделать. Именно поэтому я постоянно его снимаю на камеру.

Я ответно улыбаюсь и поворачиваюсь к окну. Больше мы ничего не говорим, пока вновь не оказываемся на парковке «Старбакса» пятнадцать минут спустя.

Я потягиваюсь и распрямляю спину, а затем отстегиваю ремень безопасности.

— Спасибо. Мне очень нужна была эта поездка.

— Мне тоже, — соглашается Миллер, опираясь на водительскую дверь и наблюдая, как я беру сумку и открываю машину со своей стороны.

— У тебя отличный музыкальный вкус.

— Знаю, — отвечает он с легкой ухмылкой на губах.

— Увидимся завтра в школе?

— До скорого.

Заметно, что он не хочет меня отпускать, но и останавливать не торопится, поэтому я все же выбираюсь из пикапа. Я захлопываю дверцу и поворачиваюсь к своей машине. Пока я ищу ключи в сумочке, слышу, как Миллер возится в кабине, но стоит мне поднять голову — и он уже совсем рядом. Стоит, облокачиваясь на мой автомобиль. Он смотрит на меня так пристально, что я чувствую, как его взгляд проникает глубоко в душу.

— Нам стоит чаще проводить время вместе. Ты завтра занята?

Я прекращаю поиски и перевожу на него глаза. Завтрашний вечер звучит отлично, но сегодняшний — даже лучше, потому что остается еще час до возвращения домой.

— Я и сейчас свободна.

— Куда бы тебе хотелось пойти?

Я бросаю взгляд на двери «Старбакса», чувствуя желание снова выпить кофе.

— Я бы не отказалась еще от одного стакана макиато.





* * *


Все небольшие столики уже заняты, поэтому нам остаются на выбор лишь шестиместные либо угловой вариант с одним диванчиком на двоих. Место для влюбленных парочек.

Миллер направляется именно к нему, и не скажу, что меня это сильно расстраивает. Мы удобно располагаемся на диване, откинувшись на подушки и устремив друг на друга взгляды. Я поджимаю под себя ноги, и мой спутник тоже меняет положение.

Наши колени соприкасаются.

К тому моменту, как я допиваю кофе, в заведении практически никого не остается, но мы ни на секунду не перестаем болтать и смеяться. Эти версии нас самих сильно отличаются от тех, что молча колесили по дорогам в пикапе, но от этого нам не становится менее комфортно.

Рядом с Миллером я чувствую себя непринужденно. Вне зависимости от того, что мы делаем: молчим, разговариваем или хохочем. Все выходит естественным, и это именно то, в чем я нуждалась, сама о том не ведая. Но, боже, как же мне было это нужно!

С момента аварии жизнь была полна острых углов, которые я обходила на цыпочках в полной темноте на протяжении целого месяца, стараясь не пораниться.

Несмотря на сильное любопытство, я так ни разу и не подняла тему расставания с Шелби. Я надеялась, что собеседник окажет ответную любезность и будет избегать обсуждения аварии и всего, что произошло позднее, но он все же спрашивает, как справляется с горем мать.

— Наверное, неплохо. — Я допиваю последний глоток кофе. — Хотя недавно я наткнулась на нее, когда она пыталась ни с того ни с сего снести дверь на кухне. Молотком! Огромная дыра красуется по центру створки уже две недели.

Миллер улыбается, но не весело, а скорее с сочувствием.

— А ты как? — интересуется он. — Планируешь что-нибудь разрушить?

— Не-а, — пожимаю я плечами. — У меня все хорошо. В смысле… прошел всего месяц. Я до сих пор реву в подушку по ночам. Но теперь мне не хочется только лежать в кровати. — Я встряхиваю пустой стаканчик. — Кофеин отлично помогает.

— Хочешь еще макиато?

Я отрицательно качаю головой и ставлю картонный стакан на столик. Затем принимаю более удобное положение на диванчике. Миллер следует моему примеру, и теперь мы сидим совсем близко.

— Можно попросить об одолжении? — спрашиваю я.

— Зависит, о каком именно.

— Когда станешь известным режиссером, позаботься, чтобы при съемках у актеров в кружках действительно содержалась какая-нибудь жидкость.

— Ты наступила на больную мозоль, — смеется парень. Очень громко. — Они же постоянно используют пустые! И когда посуду ставят на стол, по звуку сразу становится ясно, что внутри ничего нет.

— Я как-то раз смотрела кино, где герой очень активно жестикулировал со стаканом в руке, изображая ярость, не пролив при этом ни капли. После увиденного я уже не могла погрузиться в происходящее, и впечатление было окончательно испорчено.