Спартанец. Племя равных

– Но он принес не только это известие, – продолжил Леонид, на мгновение замолчав, словно не знал, мог ли до конца доверять Гисандру. И это молчание вдруг больно задело наварха, который готов был отдать жизнь за своего царя и не раз уже это доказывал. С самого начал похода ему казалось, что царь что-то от него скрывает, не посвящая во все планы. Конечно, все тонкости высокой политики его могли и не касаться, но Гисандр в глубине души был уверен, что заслужил большего доверия от Леонида, решив принять его сторону в этой гражданской войне. Царь словно услышал этот крик души и заговорил быстрее, ничего не скрывая.

– Моя жена Горго с сыном, предупрежденная Эвривиадом, смогла тайно покинуть Спарту. С помощью его верных людей она сбежала из города и сейчас находится в укромном месте.

Леонид посмотрел прямо в глаза Гисандру и добавил, ясно дав понять, что доверяет ему:

– В деревушке, на отрогах Тайгета, между Спартой и Пелланой. Всего в дне пути отсюда. С ней не более десятка воинов.

Услышав это, Гисандр даже выпрямился.

– Значит, царице Горго угрожает опасность?

– Ее жизнь и жизнь моего малолетнего сына Плистарха, моего наследника, висит на волоске. Из-за предательства Эвривиад не смог перевезти ее в условленное место, там, где она была бы в полной безопасности до нашей победы. Шпионы Леотихида сейчас повсюду ищут ее и скоро найдут. А в верности гарнизонов Пелланы и Белмины у меня нет уверенности. Полемарх Леонт не отвечает на мои послания.

По спине Гисандра пробежал холодок. В окрестностях Пелланы находилась и его семья.

– Я еще не полностью победил Леотихида, его войско рассеяно, но не добито окончательно, – подвел итог своему рассказу царь. – В самом городе находится по меньшей мере две тысячи воинов. Он не окружен, и в столицу, как доносят мне лазутчики, еще могут подойти подкрепления. В том числе из гарнизонов Мессении, что сразу за хребтом. Время не ждет. Скоро подойдут наши корабли, и тогда новый штурм Спарты уничтожит наших противников, но до тех пор я не могу покинуть свою армию. Кроме того, Заракс все же напал на Кифанту в нашем тылу. Я жду вестей со всех фронтов. Поэтому… спасти царицу я поручаю тебе, Гисандр.

Наварх не мигая продолжал смотреть в глаза своему царю, словно до него не сразу дошел смысл сказанного. Ему приказывали спасти семью самого царя, что могло быть большим знаком доверия. Все мелкие обиды и подозрения остались в прошлом, он снова был готов умереть за Леонида.

– Что я должен сделать? – выдавил из себя наварх, наконец.

– Ты выдвигаешься прямо сейчас, – приказал царь, положив руку ему на плечо. – На лодках, которые ждут вас у берега, вы преодолеете Эврот. Дальше Мназон покажет тебе путь, – он будет твоим проводником. Возьми с собой только самых быстрых и сильных. Десяток бойцов. Не больше.

Гисандр молчал, не перебивая царя.

– Избегай сражений. Убивай только тех, кто встанет у тебя на пути. Твой отряд должен пройти скрытно по тылам противника, – продолжал напутствие Леонид, – и, вместе с царицей и моим сыном, также скрытно вернуться к берегам Эврота. Если к тому моменту я еще не захвачу Спарту, то вам придется переправиться вновь на этот берег. Если получишь вести, что я уже в Спарте, то двинешься туда. Но со всей осторожностью. Не двигайся с места, пока не убедишься, что опасности нет. Днем позже или днем раньше, не имеет значения. Главное для тебя, Гисандр, спасти мою семью. Боги будут хранить вас.

– Я понял тебя, мой царь, – кивнул вдохновленный таким заданием наварх, – я спасу ее. Через день, самое позднее два, царица Горго и твой сын будут в безопасности.





Глава шестнадцатая

Царица горго




Не успел еще утренний туман рассеяться, как три узкие лодки, в которых сидело пятнадцать бойцов, включая проводника – Гисандр все же решил взять чуть больше, чем советовал царь, – приблизились к другому берегу в пустынном месте на несколько стадий выше Спарты. Там, где виднелись высокие камыши. Среди тех, кого наварх решил взять с собой, были четверо гастрафетчиков: Этокл, Бриант и еще два метких стрелка, их ученики, не уступавшие в мастерстве своим учителям.

Баллисты были оставлены под надежной охраной. А раненный в голову Темпей остался присматривать за ними в лагере за кипарисовой рощей, а заодно залечивать свои раны при помощи нескольких илотов. И хотя у Темпея были некоторые запасы снадобий, чтобы самому заняться своей головой, Гисандр все же решил предоставить ему илотов в услужение. На всякий случай, чтобы Темпею было кого послать за лекарственными травами, пока он сам не мог активно передвигаться.

– Не скучай, я быстро, – успокоил его Гисандр в ответ на вопросительный взгляд раненого алхимика, с некоторой озабоченностью взиравшего на приготовления спешно вооружавшихся гоплитов, – надо кое-куда отлучиться по срочному делу.

И, забрав с собой бойцов, исчез в направлении береговой линии.



– Пристанем здесь, – предложил Мназон, когда в камышах, усеявших всю прибрежную линию, наметился разрыв, – здесь можно подойти к самому берегу незаметно.

– Нет, – почему-то не послушал проводника Гисандр, хотя место действительно было подходящим, – пройдем чуть дальше вверх по течению вдоль камышей.

– Скоро туман рассеется совсем, и мы будем видны как на ладони, – предупредил его Мназон.

– Мы успеем проскочить, – ответил на это наварх, – ведь нужная нам деревня находится еще выше по течению, так?

– Так, – кивнул Мназон.

– Значит, чем дальше мы проплывем по воде, тем ближе окажемся к ней? – вновь уточнил наварх, внимательно оглядывая побережье в поисках удобной заводи.

– Это так, – кивнул Мназон, сидевший чуть впереди наварха, – но осмелюсь напомнить, что грести против течения в такой бурной воде тяжело. Мы зря потеряем много сил, а они нам ещё пригодятся. Деревня в горах. Кроме того, на открытом месте нас легко могут заметить воины неприятеля.

– Ты умен, Мназон, – кивнул Гисандр, удивленный прозорливостью своего проводника. – Но все же пройдем дальше. И… больше не спрашивай, почему.

Мназон нехотя умолк, подчинившись. Как мог судить наварх, его проводник был не просто гоплитом, а одним из приближенных Эвривиада, занимавшего высокие посты в иерархии спартанской армии еще до этой войны. А Эвривиад был не таков, чтобы даже в отчаянной ситуации поручать секретное дело первому попавшемуся гоплиту. Судя по всему, Мназон сам был командиром и не стеснялся высказывать свое мнение даже при высших военачальниках Спарты, включая царя. И те, похоже, к нему прислушивались. Но сейчас он был представлен Гисандру только как проводник.

«Надо будет присмотреться к этому проводнику, – решил он, поглядывая на блестящий шлем гоплита сзади, – и держать ухо востро. Леонид ему, конечно, поверил, но сейчас любой может стать предателем. Ставки слишком велики. Надеюсь, он приведет нас куда надо. Иначе придется его убить при первом же подозрении».

Впрочем, насчет гребли против течения Мназон был абсолютно прав. Бурный Эврот несколько раз едва не перевернул их утлые лодчонки, пытаясь разбить о камни на середине реки, когда они переплывали стремнину в утреннем тумане. Эта борьба с речными духами стоила гребцам немалых усилий, и хотя здесь, у самых камышей, течение было уже не таким быстрым, оно все же было. Гребцам приходилось постоянно бороться с бурными водами, чтобы их не сносило вниз, к остаткам рухнувшего моста. И все же Гисандр решил пройти вверх, повинуясь своему чутью.

Во-первых, за время преодоления реки их снесло чуть ниже, чем они рассчитывали пристать. И во-вторых, хотя место здесь было действительно закрытое, позволявшее пристать незамеченными за лесом из камышей, но глубоких заводей, врезавшихся в берег, пока не было. А наварх искал хотя бы небольшую заводь, где можно будет спрятать лодки. Ведь обратный путь вполне мог лежать через Эврот на другой берег. И он не хотел оказаться вместе с царицей и ее сыном вновь на берегу, в окружении врагов, но уже без лодок.


Наконец, когда над водой рассеялись последние клочки тумана, хоть как-то скрывавшие их продвижение от посторонних глаз, удача улыбнулась посланцам царя Леонида. Наварх, изучавший малейшие изгибы заросшего тростником берега и пытавшийся впитывать все звуки, вдруг услышал новый шум. И он готов был поклясться, несмотря на грохот Эврота, что это журчала река или большой ручей. Буквально в то же мгновение за изгибом берега показалась заводь, не слишком широкая, но далеко вдававшаяся в камыши и вполне способная укрыть три лодки. Впрочем, Гисандр и здесь не стал приставать к берегу.

– Ручей достаточно широкий и глубокий, – решил он, когда его лодка пробиралась среди камышей, – похож на небольшую речку. Пройдем по нему чуть выше, до тех пор, пока позволит глубина.

Мназон на этот раз лишь пожал плечами. Похоже, он быстро усвоил урок.

Одна за другой лодки осторожно двигались вверх по узкому руслу ручья, который мог брать свое начало только на отрогах Тайгета. А Гисандру со спутниками именно туда и нужно было пробраться. К счастью, тростник, росший по берегам, по-прежнему скрывал их от ненужных взглядов. Здесь «спецназовцы» уже вполне могли наткнуться на большие отряды врага. Не так уж сильно они удалились от города. А Спарту хорошо охраняли со всех сторон, откуда можно было ждать нападения. Кроме разве что отрогов Тайгета, видневшихся даже отсюда на горизонте.

– Пристанем здесь, – решил наварх, убедившись, что дальше вверх по течению ручей становился значительно мельче и уже, – лодки вытащить на берег, закрепить и забросать тростником.

Получив приказ, порядком уставшие гребцы сразу же направили лодки к берегу, находившемуся буквально в десяти шагах. Со своего места Гисандр внимательно вглядывался в прибрежные заросли и одновременно следил за носом своей лодки. Продавив тростник, тот бесшумно вошел в мягкую глину, уткнулся килем в невидимое препятствие и замер. Забросив щиты за спины, все воины осторожно покинули лодки. Дно оказалось мягким. Проваливаясь в коричневую жижу, они ухватились за борта и слаженными движениями вытащили суденышки из воды. Сам наварх тоже перелез через борт, провалился почти по колено и, с трудом выдирая сандалии, направился к берегу. Оказавшись на сухом месте, он раздвинул ладонями тростник и осмотрелся.

Вдоль ручья от реки почти до самых гор тянулся небольшой лесок, что было очень кстати. Он был довольно редкий. Но это было лучше, чем идти через бескрайнее поле, которых было немало в окрестностях Спарты, рискуя попасть на глаза дозорам Леотихида.

Обернувшись на треск ломаемого тростника, Гисандр увидел, как воины выполняют его приказ, добросовестно забрасывая лодки стеблями и листьями. Вскоре суденышки стало почти не видно на фоне серо-коричневого пейзажа.

«Сразу не найдут, – решил Гисандр, – и то ладно. А в остальном понадеемся на богов».

Глядя, как ломают тростник, умудренный опытом наварх вдруг вспомнил наказание, которому его подвергли педономы за драку с Деметрием. Это случилось еще в бытность Гисандра молодым волчонком из агелы, а не полноправным гражданином Спарты. Тогда его тоже заставили голыми руками несколько дней ломать этот тростник, сбивая руки в кровь, и на ночь делать из него постель. Ничего другого ему не полагалось. Он выдержал это наказание. Более того, с тех пор для спартанца постель из стеблей тростника под открытом небом казалась лучшей на свете.

«И ведь было это где-то тут… – припомнилось наварху, давно не бывавшему в родном городе, опутанном сетью лагерей для подготовки молодых волчат к воинской жизни, – только с другой стороны».

Отогнав нахлынувшие воспоминания, Гисандр приказал выдвигаться. Время работало против посланцев царя. Леонид был уверен, что Горго искали не только они. Если шпионы Леотихида найдут ее раньше, то в руках эфоров окажется такой заложник, обладание которым могло сильно повлиять на исход войны. Гисандр даже не мог представить себе, перед каким выбором окажется Леонид, если боги отвернутся от них сейчас.

– Вот теперь веди нас, проводник, – приказал наварх, пропуская Мназона вперёд, – твоя очередь. Показывай, куда дальше.

Посланец Эвривиада быстро осмотрелся и, указав рукой в сторону гор, первым направился туда через лес. Перемазанные глиной воины, которым пришлось даже испачкать алые плащи, вытаскивая лодки, устремились за Мназоном.

Так отряд преодолел несколько стадий по редколесью, продвигаясь вдоль русла ручья. Присутствие воды можно было легко заметить по линии тростниковых зарослей, которые становились все мельче, а вскоре и совсем пропали. Присмотревшись, Гисандр заметил, что ручей уходит вправо, пропадая среди невысоких холмов, за которыми угадывался овраг.

Никаких соединений врага им пока не повстречалось. Но лес, и без того редкий, неожиданно закончился. Дальше за ним начиналось обширное поле, изрезанное по правому краю оврагами, а по левому кустарником. Спрятавшись за деревом, в нескольких стадиях впереди наварх увидел дорогу. Ту самую, вымощенную камнем дорогу, по которой он не раз проходил из Пелланы в Спарту и обратно. И лишь пару раз преодолевал ее на повозке. Настоящие спартанцы всегда ходят пешком и коней не признают. Сейчас дорога казалась абсолютно пустынной.

– Ну, – подозвал он ближе Мназона, – куда дальше?

– Надо взять правее, на пару стадий, – сказал, осмотревшись, проводник и вытянул руку, – нам нужен вон тот, желтый отрог, густо покрытый деревьями. За ним начинается едва заметная тропа, по которой мы попадем в горную деревню. Там сейчас и скрывается царица.

Присмотревшись к плотным зарослям, которыми были покрыты все предгорья вдалеке, наварх перевел взгляд поближе и решил:

– Тогда идем к оврагу. Похоже, овраг глубокий и тянется до самой дороги. По нему можно пройти в полный рост и остаться незамеченными… Если нам повезет, конечно.

– Боги на нашей стороне, – заявил Мназон.

– Тогда не будем терять время, – кивнул наварх, отделяясь от дерева, – солнце уже высоко.

Но едва воины, шедшие первыми, сделали несколько шагов и почти покинули пределы рощи, как на дороге обнаружилось движение.

– Стоять! – прохрипел приглушенным шепотом наварх, вновь исчезая за деревом, – назад! Всем в укрытие!

Присев, гоплиты попятились и быстро растворились среди желто-коричневых деревьев. Их измазанные грязью плащи сейчас служили неплохой защитой.

На дороге показался отряд, примерно в две сотни гоплитов, который продвигался быстрым шагом со стороны Пелланы к столице. Гоплиты бодро маршировали, явно не ожидая нападения. Черных повязок на них Гисандр не разглядел, но и так было видно, что это воины из армии эфоров. Других здесь просто не могло быть.

«Узнать бы, жив ли еще Леотихид, – подумал вдруг наварх, глядя, как за поворотом дороги исчезает последняя шеренга алых плащей, – он ведь ранен в грудь, да еще обгорел. Если бы ещё до рассвета его забрали посланцы Аида, то это был бы отличный исход для нас. Без царя во главе армии эфоры долго не продержатся. Их дни будут сочтены».

– Вперед! – скомандовал он, едва отряд гоплитов исчез из вида за поворотом, – бегом к оврагу!

Первый солдат Гисандра за несколько прыжков преодолел расстояние от рощи до оврага и буквально нырнул в него. То же сделал и второй, за ним третий, потом Мназон и остальные. Последним в овраге оказался сам Гисандр. Кромка земли теперь возвышалась над его головой на таком уровне, что можно было даже не снимать шлема. Приятно удивленный глубиной оврага, который был еще и сухим – никаких ручьев здесь не текло, – наварх приказал всем быстро выдвигаться к дороге. Первым опять пошел проводник Мназон, за ним трое. И уже в середине колонны – наварх с четверкой гастрафетчиков, которым он приказал зарядить свое оружие для боя.

– Мало ли кто может объявиться на дороге в самый неподходящий момент, – заявил он и добавил, помолчав мгновение: – Никто из тех, кто случайно повстречается нам, не должен уйти живым.

Этокл и Бриант согласно кивнули.

Наварх надеялся, что им повезет преодолеть дорогу незамеченными. Но злые духи словно решили посмеяться над ним. Когда Мназон, первым оказавшись у мощеного полотна, выглянул из оврага – дорога была пустынной. Он беспрепятственно пересек ее и спрятался в кустах с другой стороны, дожидаясь остальных. Словно тени, бойцы быстро переметнулись через дорогу и оказались в зеленых зарослях. Без происшествий преодолел дорогу и сам наварх вместе со своими гастрафетчиками, для которых в этот момент не оказалось работы. Но едва стоило отряду, собравшись вместе, двинуться дальше вдоль дороги к желтому отрогу, как навстречу им из кустов вышло два путника.

Судя по одежде, это были простые пастухи-илоты, спустившиеся с гор. Увидев перед собой неожиданно целый отряд вооруженных спартанцев, они замерли как вкопанные, от страха не зная, что делать.

В другое время Гисандр не обратил бы на них никакого внимания и отпустил с миром. Но сейчас слишком многое зависело от того, как поздно их обнаружат. А живые илоты расскажут все первому встречному спартанцу, который приставит клинок к их горлу.

Ему не пришлось даже подавать знак, он лишь повернул голову в сторону гастрафетчиков. И стрелы с чавканьем вонзились в грудь пастухов. Все произошло так быстро, что оба рухнули под ноги Гисандру, не успев даже вскрикнуть.

– Оттащите их тела подальше от дороги в заросли, – приказал он, скользнув взглядом по лицам мертвецов, – и забросайте ветками, чтобы не сразу нашли. Да выньте стрелы. Такие здесь редко встречаются. Не будем привлекать к себе внимание раньше времени. Пусть считают, что их порвал клыками кабан.

Пока Этокл, Бриант и несколько бойцов выполняли его приказание, сам наварх нервно осматривал окрестности. Осторожно раздвинув кусты, он убедился, что дорога между Спартой и Пелланой была свободна и никто из неприятельской армии к ним не приближается. Прибытие «спецназа» с противоположного берега Эврота в этот район пока что оставалось тайной для солдат Леотихида и, конечно, эфоров.