Стая воронов
Часть 16 из 54 Информация о книге
Еще один взрыв хохота. Кто-то пнул ее в живот, заставив перевернуться на спину. Кто-то ее ощупал. – А эта датская потаскушка ладно сложена, даром что на парня похожа. Этайн попыталась отползти от них, но один из саксов поставил ей на спину сапог и отшвырнул обратно в круг. В отчаянной попытке спастись она поднялась на колени, сложила у груди ладони. Перед глазами плыло. Зрение не слушалось, саднящая голова словно распухла и горела огнем. И все равно слова сами скользнули на язык. – Христос наш Сп-спаситель, – произнесла она на западносаксонском; в горле так пересохло, что речь походила на хруст веток. – Вспомни ужасы и страдания Свои, вспомни з-злые слова и тяжкие муки, которым подвергали тебя враги твои. Заклинаю тебя, Господи, упаси меня от врагов моих, зримых и незримых, защити меня и даруй спасение души. Аминь. Мужчины вокруг замолкли. Они неуверенно переглянулись. Одно дело грабить дикарей-язычников, но причинить зло сестре во Христе для большинства из них было смертным грехом. Они повернулись к человеку, который стоял вне круга к ним спиной и смотрел на завершение осады. – Она не язычница, капитан, – сказал один из воинов. – Разве? – капитан обернулся. Он был высок и хорошо сложен, широкую грудь защищала кольчуга. Рыжую бороду тронуло уже серебро. На богатом плаще, подбитом горностаем, засохли капли крови; он положил руку на тяжелый серебряный крест у себя на груди. – А может, она просто умелая лгунья? Он подошел ближе и смерил ее взглядом, словно торговец, который приценивается к товару. – Verbum mendax iustus detestabitur… – …impius confundit et … et c-confundetur [2], – продолжила Этайн. Капитан приподнял брови. – Знаешь Соломоновы притчи? Похвально, особенно для женщины, – он сбросил плащ и накинул его Этайн на плечи. – Как твое имя? – Э-этайн. – Мы в затруднении, Этайн, – сказал капитан. – Хоть эти псы и похожи на толпу адских бесов, на самом деле они люди благочестивые и богобоязненные. Я разрешил им на свой вкус развлекаться с любой дикаркой, которую найдут, но они под страхом смерти не надругаются над доброй христианкой. Тут мы и подходим к нашему затруднению, – он указал себе за спину, где за воинским кругом седой сержант держал за шкирку саксонского мальчишку. – Этот паренек говорит, что ты лазутчица-датчанка. И хуже того, он говорит, ты ведьма и в сговоре с самим дьяволом. Но твой вид и молитвы сбивают нас с толку. Ну так что, Этайн? Ты лазутчица? Или ведьма, что хочет обвести нас вокруг пальца? Воины вокруг нее встали плотнее друг к другу, еще больше сжимая круг. Она подняла взгляд на капитана и тотчас же горячо об этом пожалела. Его лицо расплывалось в ореоле света, красные мушки перед глазами мешались с черными. Этайн крепко зажмурилась. – Н-нет. – А, так он клевещет на тебя? Этим он оскорбляет Господа, – капитан кивнул держащему мальчика сержанту: – Убей его. В свете огня сверкнул нож, мальчишка закричал. Этайн обвила руками капитанский сапог. – Нет! Он поднял руку, останавливая казнь. – Так значит, он прав, называя тебя ведьмой и датской лазутчицей? – Он… нет. – Дорогая моя Этайн, – повысил голос капитан, перекрикивая недоверчивый гул воинов. – У истины много граней и сторон, но нельзя говорить правду и ложь одновременно. Этайн медленно покачала головой. – В-все очень запутанно… – Так объясни мне. Почему ты пряталась в развалинах? Если ты не ведьма и не лазутчица, то зачем убежала от моих людей? – Я и не убегала, – она приложила руку к окровавленной щеке. – Спросите ударившего меня, пыталась ли я бежать. Ее честность сбила капитана с толку. Он начал говорить, но смолк, когда в круг ворвался посланник из Брода Нунны – взволнованный юноша верхом на искусанной мухами кляче. – Милорд, ворота вот-вот падут! Новость переполошила саксов. Капитан выпрямился. – Всем приготовиться, парни! Время показать этому заморскому сброду, кто здесь главный! Кюневульф уже вернулся? Нет? А, наверное, выслеживает ее сообщника! Да поможет Бог брату Кюневульфу и его следопытам! Саксы поддержали капитана радостным криком. Мир перед глазами Этайн покачнулся, все расплылось, гудение голосов превратилось в оглушительную какофонию: вой, крики, визг и проклятия. Она схватилась за голову и упала на бок, инстинктивно свернулась клубком. – А с этой что? – спросил сакс. – Подождем, пока Кюневульф притащит второго, и казним обоих, или пусть ребята сперва немного развлекутся? Этайн услышала, как капитан задумчиво цокает языком. – Нет, – произнес он мгновение спустя. – Положите ее в телегу и не спускайте с нее глаз. Возьмем ее с собой в Баден. Лорду Хротмунду подавай язычников, а уж к предателям у него совсем особая любовь. Капитанские сапоги зачавкали по грязи – он обернулся и приказал своим людям выступать. Этайн снова почувствовала, как ее поднимают, в этот раз куда бережнее. Кажется, им было ее жаль. И они боялись. – Лорд Хротмунд? – пробормотал один. – Лучше уж самим ее прикончить, неважно, что она натворила. В этот момент ее разум затопила тьма, и больше Этайн ничего не услышала. Глава 8 Огни полыхающего Брода Нунны озарили небо, подсветили очертания развалин; со стороны холма вниз к берегу реки понеслись крики. Чуткие уши Гримнира различили далекие победные вопли и мольбы о милосердии. Но заполнивший ноздри едкий дым – пахло горящей соломенной кровлей и паленым мясом – подсказал ему, что пощады не будет. Гримнир сидел низко к земле в зарослях камыша, под защитой ивовых ветвей, и наблюдал за своими врагами. Сакс по имени Кюневульф спешился и сидел теперь у тела Вульфрика. – Хоть из-под земли мне этого клятого дана достаньте! Троих воинов он отправил обыскать мельницу, а остальные бродили осторожно в высокой траве по обеим сторонам тропы. Сам Кюневульф медленно подошел к кромке воды. Его цепкий взгляд скользил по дальнему берегу. «А этот умен, – подумал Гримнир. – Даже слишком. Знает, свинья, что здесь кто-то есть и наблюдает за ним». – Эй, там! – вдруг крикнул Кюневульф на датском наречии. – Эй! Его люди откликнулись на зов, но Кюневульф прикрикнул на них, и они замолкли. Он вновь уставился на дальний берег. – Ты меня слышишь? Я знаю, что ты там, дан. Ты убил Вульфрика… Он был мне двоюродным братом. Я требую вергельд. Покажись, и давай решим это, как подобает мужчинам. Гримнир тихо фыркнул. И сказал еле слышно, чтобы остальные саксы различили лишь легкий шелест: – Nár! Старая уловка, сакс. Выманишь меня из укрытия, и твои люди истыкают меня стрелами, как ежа. – Это не уловка, – Кюневульф повернулся к своим людям. – Опустить луки. Опустить! – саксы недовольно повиновались. – Видишь? Я просто хочу поговорить. – Тогда приведи мне девчонку, – ответил Гримнир. Он шевельнулся, еле заметно зашуршав камышом. Кюневульф повернулся на звук. – Она моя. Верни ее мне, и мы, может быть, потолкуем. – Девчонка? Что еще за девчонка? – Та, которую вы взяли в плен. – Ты про второго лазутчика? Не знал, что это женщина. Нет, дан… Теперь я могу сделать не больше твоего. – Ты ее убил? – в голосе Гримнира зазвучали опасные нотки. – Не я. Я лишь схватил ее и отослал к своему капитану, лорду Этельстауа. Не сомневаюсь, что после допроса он отдаст ее на милость своих солдат. А когда она им надоест, они кинут ее тело в погребальный костер к другим язычникам, – Кюневульф кивнул назад, на клубы дыма, поднимавшиеся над полыхающим селением в светлое от огня небо. – Теперь надо решить, что делать с тобой. Гримнир громко сплюнул. – Со мной? Я пойду своей дорогой, жалкий ты болван. – Оглянись вокруг, дан, и скажи мне, кто здесь болван! Твои люди мертвы. Корабли сожжены. К рассвету от твоего селения останутся лишь пепел и тлеющие угли. Куда же ты пойдешь? Я знаю эту землю лучше, чем лоно моей жены. Попробуешь спрятаться, и я вытащу тебя из любой норы. Выходи, дан, сдавайся. Даю тебе слово, твоя смерть будет быстрой – такой же, как смерть бедного Вульфрика. – Твое слово? – Гримнира распирало от ярости. Но он не поддался ее раскаленной добела хватке. Стиснул зубы, прикусив до крови язык. – Твое слово ничего для меня не значит, жалкий слизняк! Я сказал, что пойду своей дорогой. Попробуй остановить меня, если смелости хватит. А что до твоего вергельда… – Гримнир вытащил из-под кольчуги кожаный мешочек и швырнул его на другой берег. Он упал Кюневульфу под ноги – тихий звон монет говорил сам за себя. Шевельнулись ветви ивы – Гримнир удалялся от берега, растворяясь во тьме. Несколько саксов подняли луки. Они всматривались в ночь, в листву раскидистых деревьев и заросли камыша, подмечая каждый шорох. Но он не выдал себя, не стал мишенью. Уже далеко от берега он услышал приглушенный голос Кюневульфа: – К чему все усложнять, дан? Дан? ДАН! Глава 9 Кюневульф постоял еще у реки, всматриваясь в темноту дальнего берега. Он воевал всю свою жизнь, сначала – против валлийцев вместе с отцом, после – против данов под началом лорда Этельстана, в чине лейтенанта. Он не понаслышке знал о боли, лишениях, голоде и страхе. Умереть он не боялся, дело его было угодно Богу, но его страшили пытки в плену. Он знал, каков этот страх на вкус и на запах, помнил, как он скручивает узлом кишки, заставляет пачкать штаны. Но больше того, Кюневульф знал, как пробудить этот страх и в других. Он наполнит последние часы проклятого дана ужасом. Тот кровью заплатит за жизнь бедного Вульфрика. И только когда в нем не останется ничего, кроме пронизывающего нутро ужаса, Кюневульф медленно его прикончит… Лейтенант огладил спутанную бороду. – Ну-ка в круг, парни. Охотились когда-нибудь на валлийского вепря?