Супербоги

Могущество Нох-Варра не было поставлено на службу статус-кво – оно выплескивалось в бунте и анархии. Но даже его деструктивные таланты были не так страшны, как его воззрения.

Мы придумали нашему герою кредо – странную, немыслимую, непереводимую мешанину противоположностей, которая в тексте называется «дзен-фашизмом». Мы все видели, на что способны лучевые пистолеты и летающие тарелки, но что, если инопланетная система верований столь соблазнительна, столь сокрушительна и разрушительна, что ей под силу уничтожить наши общественные структуры? Мы с Джонсом сделали почти пророческий ход – наш герой атаковал Манхэттен и выжег в сетке улиц слова «ИДИТЕ В ЖОПУ» – огромными буквами, различимыми из космоса.

В третьем выпуске появился Гексус, Живая Корпорация, – инопланетное существо, прибывшее к нам в форме загадочного логотипа. Гексус обосновывается где-то в тесном офисе и начинает метать во все стороны листовки о найме («ВЫ ИСКРЕННЕ ХОТИТЕ РАЗБОГАТЕТЬ?»), дабы привлечь сотрудников, которых он затем быстренько ассимилирует в свою рабочую силу. По мере развития жизненного цикла Гексуса его офис разрастается. Перед нами – корпоративный интеллект в естественной среде обитания, суперхищник, который начинает пожирать рыночные сектора наших собственных синтетических корпораций, «Фокса» и «Америки онлайн», планируя поглотить все ресурсы планеты, а затем разослать свои споры в виде космических кораблей с листовками. В конце Нох-Варр побеждает чудовище, слив его секреты конкурентам, и те громят Гексуса на международной фондовой бирже.

Нох-Варр заперт в супертюрьме, из которой не сбежать и которую он с улыбкой поклялся превратить в «СТОЛИЦУ НОВОЙ ИМПЕРИИ КРИИ», и его возлюбленная Ублиетт стоит среди разбомбленных руин Диснейленда; за спиной у нее ничком валяется Дональд Дак, и голос Гора из ее уст звучит гулко и четко:

ЭТО КОНЕЦ ПРЕЖНЕЙ ЖИЗНИ. НАЧАЛСЯ КОСМИЧЕСКИЙ ДЖИХАД. ВЫ САМИ НАПРОСИЛИСЬ.



Президент Билл Клинтон в ужасе оглаживает подбородок – вероятно, подозревает, что в Белом доме продержится недолго:

…И ОНА ВСЕ ПАЛИЛА И ПАЛИЛА БЕДНОМУ МУЖИКУ, УТКЕ ЭТОЙ, В СПИНУ. НИКОГДА, НАВЕРНО, НЕ ЗАБУДУ.



Задним числом кажется, что «Марвелбой», как и «Власть», был едва ли не трансляцией из совсем иного мира, который поджидал нас всех прямо за баррикадой рубежа тысячелетий.

Эллис и Хитч завершили свою работу над «Властью» на двенадцатом выпуске. Этого хватило. Они сказали то, что должны были сказать, осветили путь, но комикс получился слишком хорош, было бы жалко, если б он изошел на семя, – мы обсуждали это с Уорреном Эллисом, встретившись в Новой Зеландии. Решено было, что комикс отдадут Марку Миллару. Я показал Эллису кое-какие полосы Фрэнка Куайтли из «Лиги Справедливости Америки: Земля-2», которые написал годом раньше как графический роман на девяносто шесть страниц, – мостик между моей работой над «Лигой» и моей работой, которую я запланировал на новое столетие. Прямо на месте мы сформировали новую команду, которая займется «Властью».

Я посоветовал Марку воспользоваться его сильными сторонами, прибавить «Власти» панковости, смеха и шока, эксплуатировать дух 23-го цикла на всю катушку; Марк ровно так и поступил, и комикс от этого стал еще неоднозначнее и популярнее. Взявшись рулить вторым томом, Миллар пригасил утопическую фантастику Эллиса и заострил сенсационный эпатаж и спорность. Гейский подтекст он вытащил на поверхность, что завершилось кульминационной «белой свадьбой» двух сверхчеловеческих красавцев, которая даже попала в таблоиды.

С Марком Милларом я познакомился в 1988 году – ему тогда было восемнадцать. Он явился ко мне на порог, чтобы взять интервью для комиксового фэнзина «Fantasy Advertiser». В отличие от Уоррена, Миллар взаправду любил супергероев, и к тому же нас с ним объединяло сюрреалистическое и шоковое чувство юмора, так что мы тотчас поладили.

Вскоре мы каждый день болтали по телефону – хохоча до истерики и, как правило, по четыре часа кряду. Мне, видимо, льстило его внимание и его способность находить смешное во всем, что я говорил, поэтому зерна катастрофы в нашем неравном партнерстве ускользнули от моего внимания.

Через Марка я вернулся к своим корням, к рабочему классу западной Шотландии, к черному юмору, интоксикации и праву на неправдоподобную смерть, которое даровано нашему народу от рождения. Мы так веселились, вместе работая над сатирическим стрипом «Большой Дейв» для «2000 AD», что решили повторить. Судя по тому, как все сложилось, это была ошибка: «Большого Дейва» сочиняли два друга-единомышленника смеха ради, но едва мы приступили к совместной работе над американскими супергеройскими драмами, разделение труда стало каким-то кривобоким.

Когда мне предложили писать серию «Болотная Тварь», я согласился с условием, что первые четыре выпуска напишу с Марком, мы вместе зададим новое направление, а потом он продолжит сам под моим надзором. Я разработал масштабную тематическую структуру, основанную на странствии по четырем стихиям, и обсудил с Марком арки, даже предложил диалоги и текстовые блоки, которые он исполнительно вписал. «Власть» Миллара и Куайтли обожали крутые ребята, и поэтому Марка по моей рекомендации наняли возглавить «Ultimate-вселенную», новый проект «Марвел», вместе с другим новичком не без амбиций по имени Брайан Майкл Бендис.

Я поработал над сюжетами первых пяти выпусков «Твари» и даже сочинил за Марка один, потому что Марк болел и не успевал. Но когда звезда Марка начала восходить, наше сотрудничество осталось на обочине, а он пошел своей дорогой.

На фоне работы, которую Эллис начал, а Миллар завершил, Лига Справедливости и Мстители выглядели устарелыми и потерявшими связь с действительностью. Во «Власти» угрозы были грандиозны: безумные тираны, командующие армиями генетически модифицированных суперменов-смертников, экспансионистская империя изысканных каннибалов из параллельного мира, и Бог собственной персоной. Миллар привнес туда аналоги марвеловских Мстителей в новых ролях детоубийц и гомосексуальных насильников, а затем придумал всемогущего педофила-садиста, который вызывал с небес дождь из мертвых домашних зверюшек и абортированных младенцев. В руках писателя эпохи темного века или на страницах «Спауна» такие вещи были бы нестерпимо омерзительны. А Миллар жонглировал ими для потехи.

Впрочем, его последний комикс из четырех частей перегнул палку: там крупные концерны вздумали подавить Власть и заменить ее командой сверхчеловеческих марионеток правого крыла. Члены команды женского пола, попранные и с промытыми мозгами, погрязли в унизительных сценариях, вдохновленных сетевой порнографией, которая теперь, когда интернет запустил когти глубже, стала повседневным фигурантом в жизни большинства мужчин.

Когда по сценарию Миллара потребовался некрофильский эпизод с участием трупа бывшего лидера команды Дженни Спаркс и британского супергероя Генерала – который на иллюстрациях Куайтли смахивал на беспутную версию футбольной легенды Дэвида Бекхэма, – издатель Пол Левитц перекрыл им кислород. На комикс в целом сильно влияла черная комедия Криса Морриса и «Лига джентльменов»[265], но подобная разновидность фарсового макабра отдавала привкусом, для которого у высших эшелонов DC не имелось контекста, а посему они сочли его попросту и непростительно скандальным.

«Власть» стерилизовали, размыли до бледной тени ее спорной, модной и наглой славы. Комикс ковылял себе дальше при поддержке преданных читателей, которые помнили чудесные годы, но в глубине души понимали, что те времена никогда не вернутся. Огонь угас. В конечном счете «Власть» влилась в массу обитателей Земли-50 в новой Мультивселенной DC, родившейся в 2007 году, – не более того и не менее.

Некоторое время все искрилось. Во «Власти» серьезные крутые армейские солдаты для разнообразия были за нас, но вся история была особой разновидностью грез о могуществе – грез беспомощных либералов, в глубине души боявшихся, что пользу приносят только сила и насилие, а не терпеливая дипломатия и что этот мир понятен одним лишь солдатам и очень крупным богачам. На этой территории годами обитал одаренный ирландский писатель Гарт Эннис; его герои, крутые вояки, повлияли на новое поколение сверхлюдей. Книги его были капитуляцией пред типом мышления, который возобладает в надвигающейся первой декаде нового тысячелетия.

Вскоре бескомпромиссный подход Власти – бомби и «калечь все, с чем не согласен» – будет опробован на практике в реальном мире с чудовищными результатами. И ущерб нанесут отнюдь не либералы.

Ловкий Джо Кейси, который создал вдумчивую пацифистскую трактовку Супермена и вместе со мной возглавил следующую крупную атаку на «Марвел», а позже войдет в команду, работавшую над популярным детским мультфильмом «Бен-10», совместно с художником Шоном Филипсом поставил тему злых корпораций с ног на голову, радикально переосмыслив «WildC.A.T.S.» Джима Ли как прогрессивную корпорацию с суперначальником и советом директоров, создающих мир заново при помощи одного простого продукта – неистощимой батарейки.





Глава 21

Голливуд чует кровь




Помимо захворавшей франшизы «Бэтмен», супергеройские фильмы в девяностых выходили мало и редко – ни малейшего намека на то, что предстояло в дальнейшем.

По одну сторону были «мрачные» или готические приношения – маниакально изобретательный, до мозга кости бульварный «Человек тьмы» Сэма Рэйми или «Ворон» Алекса Пройаса, а также огорчительный «Спаун» Тодда Макфарлейна, который не преуспел в попытке передать мэрилин-мэнсоновский гоблинский скрежет оригинала. По другую сторону были «мультяшные» кинокартины а-ля «Дик Трейси» и псевдоисторические творения для непонятно какой аудитории – «Ракетчик», «Тень» и «Фантом»[266] или любопытные и неловкие диковины вроде «Таинственных Людей» 1999 года, про недотеп из комикса «Огненная Морковь» Боба Бёрдена, сыгранных талантливыми комическими и характерными актерами – Беном Стиллером, Джанин Гарофало, Уильямом Мейси и голосовым актером из «Симпсонов» Хэнком Азарией, который изобразил лучшего персонажа фильма, Синего Раджу в тюрбане, умевшего «делать всякие штуки» посредством столовых приборов.

Как довольно прозрачно намекает название, «Огненная Морковь» была независимым черно-белым комиксом про героя с огромной морковью вместо головы и костром вместо ботвы. Дадаизм Бёрдена применительно к супергеройским историям золотого века – подлинно вдохновенный подход, и комиксу выпал сезон мимолетной популярности в период первого постхранительского наплыва психоделических супергероев. Таинственные Люди с последних полос «Огненной Моркови» были прискорбной группой неотесанных, неприкаянных и неудачливых суперменов, и кино не отдавало им должного, невзирая на отвагу актеров, которые и сами, похоже, не совсем понимали, какова у фильма интонация: для верности оригиналу ей не хватало дикости, а для привлечения мейнстримной аудитории – серьезности, поскольку на «смешных» супергеройских фильмах зрителю неизменно казалось, будто его облапошили. Франшиза «Бэтмена» тоже погрязла в пародии и бурлеске. Никто пока не придумал, как убедительно изобразить супергероя на экране, но это был лишь вопрос времени.

Кавалерийскую атаку летом 2000 года возглавили «Люди Икс». Технологический прогресс догнал комиксы, и верить в летающего человека стало не сложнее, чем верить в то, что великан может быть карликом. Хью Джекман был минимум на фут выше малорослого драчуна из комиксов, но его Росомаха – роль, которую актер сыграл в идеальном равновесии крутизны и чувствительности, – изменил все. Патрик Стюарт, капитан Жан-Люк Пикар из сериала «Звездный путь: Новое поколение», занял нишу «лысых белых людей» – он был рожден, чтобы сыграть Профессора Ксавьера; и хотя сэр Иэн Маккеллен был староват для Магнето из комиксов, персонаж его, источавший силу и зловеще мерцавший глазами, затмевал практически всех.

Сценаристы мудро отказались от мыльнооперной гимнастики Клэрмонта и сосредоточились на плотном фантастическом сюжете о представителях следующего витка эволюции, которые ищут себе место в страшном, грозном мире людей. Нам показали супергеройский фильм, не построенный на суперспособностях и костюмах. Униформа Людей Икс с годами радикально менялась, и здесь их переодели в черные кожаные летные костюмы, каких еще не видали комиксы. В фокусе были персонажи, с которыми можно отождествляться, и тема, особенно отчетливо резонировавшая на пороге нового столетия: старое против нового. Традиция против завтрашнего дня.

В индустрии комиксов на «Людей Икс» режиссера Брайана Сингера обратили внимание все, и тем не менее комиксы по-прежнему оставались единственной средой, где регулярно появлялись серьезные, качественные и реалистичные супергеройские истории.

Но и это изменится спустя несколько месяцев после «Людей Икс», когда выйдет великолепный «Неуязвимый» – первый внятный показатель того, что возможно и что грядет. Сценарист и режиссер М. Найт Шьямалан возник словно из ниоткуда в 1999 году, с мощной и хитро вывернутой историей о призраках «Шестое чувство». В «Неуязвимом» он взял скорбного Брюса Уиллиса на роль Дэвида Данна, чье аллитерационное имя сразу указывает на его комиксовый геройский потенциал. Странствие Данна начинается с того, что он единственный выживает в ужасной железнодорожной катастрофе. Он не понимает, как умудрился выжить, пока размеренное развитие сюжета не подталкивает его к невероятной истине: за всю жизнь он ни разу не заболел и не поранился. Дэвид Данн, Человек как Человек, женатый, с ребенком и ипотекой, – первый на свете суперчеловек, и даже не замечал этого, пока не дожил до сорока.

Тему супермена Шьямалан раскрывал со всей изощренностью независимого авторского кино. Терпеливо, фрагмент за фрагментом, он строил башню из кубиков геройских вымыслов и, на мой взгляд, в потоке кинематографических версий супергеройской темы достиг высочайшей отметки.


Ключевая сцена, где Уиллис поднимает штангу, все тяжелее и тяжелее, нащупывая свои пределы и обнаруживая, что пределов нет, черпала прямо из пульсирующего золотого ядра всего того, что есть супергерой. Уиллис играл мускулистого, потеющего героя, обыкновенного человека, но напружиненная неподвижность Данна, его сомнения в себе, уступающие место убежденности, и глубина его характера предъявляли нам героя темного века, написанного автором эпохи ренессанса.

Даже мучительные отношения Данна с сыном – чья душа превращается в поле битвы сил добра и зла – блистательно разрешались в емкой, трогательной и совершенно безмолвной сцене, которая порождала целую серию потенциальных продолжений про «Охранника» и его напарника – а затем благоразумно предоставляла их нашему воображению. Одно время ходили слухи – надежда на трилогию, которая дополнит Unbreakable продолжениями Breakable и Broken[267]. Сцена, в которой Данн несет жену вверх по лестнице, снималась так, будто они летят, – взаправдашним, романтическим эхом сцены из «Супермена» 1978 года, где Лоис Лейн про себя вопрошает: «Ты читаешь мои мысли?»

Тонкий, укорененный в повседневности Уиллис в плаще с капюшоном получил даже тайное альтер эго, костюм и логотип «Охрана». Но, лишь опознавая тропы или пересмотрев кино, мы различали, как буднично они встраиваются в великолепную конструкцию центральной истории о происхождении супергероя, соблюдавшей формат с точностью, какой мы прежде не встречали ни на экране, ни в комиксах.

Плюс изящный смертельный капкан, составленный из трех простых деталей – тонкого полиэтиленового покрытия бассейна, глубокой воды и веса тела, – абсолютный, удушающий, безысходный ужас черной дыры, как в лучших комиксовых клиффхэнгерах.

Плюс монстр – в данном случае бесчеловечная тварь, безымянный социопат в оранжевом рабочем комбинезоне, заявившийся под дверь милой состоятельной семьи со словами: «Мне нравится ваш дом. Можно войти?»

Пора кричать.

Плюс кульминационная битва Данна с психопатом – в которой взрывной эффект космического махача а-ля Кирби, не на жизнь, а на смерть, воспроизводят мертвая заложница в спальне и двое мужчин, чей натужный хрип заменяет все звуковые эффекты. И плюс Мистер Стекло, тайный гений, с первого дня дергавший за ниточки. Преображение Элайджи Прайса, друга и советчика Данна, в суперзлодея Мистера Стекло происходит прямо у нас на глазах, но лишь в эти последние мгновения мы понимаем столько же, сколько постигает ужаснувшийся герой. Стильные фиолетовые костюмы и длинные кожаные плащи Элайджи, его кресло-каталка и шипастый ножной фиксатор, его личный кабинет с многочисленными компьютерными экранами и всевозможными сувенирами наливаются гротескной значимостью: в своем тайном логове он превратился в злого всемогущего киборга. Чтобы поломанная жизнь обрела смысл, ему требовался противник, и он превратил большого и сильного Дэвида Данна в своего личного заклятого врага-супергероя.

Сэмюэла Л. Джексона, знаменитого поклонника комиксов, очень удачно выбрали на роль ненормального любителя комиксов Прайса, страдающего заболеванием, от которого его кости хрупки и легко ломаются, – отсюда и жестокое школьное прозвище Мистер Стекло. Прайс, владелец арт-галереи, где в рамах выставлены оригиналы изображений супергероев, рядом с Данном выступает другом-нердом: начав Джимми Ольсеном, он, когда восхищение оборачивается ненавистью, становится Лексом Лютором.

В фильме нет ни помпезного триумфального саундтрека, ни позерства, ни пошлой мелодрамы. Уиллис – уставший от жизни синий воротничок, Атлант, несущий на плечах все бремя мира; стильно, оригинально и умно воссоздав формат, он задал планку на целое десятилетие реалистичных супервымыслов.



В 1993 году Супермен скончался на страницах «Супермена» № 75, отдубашенный до смерти гигантской инопланетной машиной уничтожения под названием Думсдэй, напоминавшей неудачный гибрид Халка с фурой, груженной сланцем, костями динозавров и ломаными бивнями. После двадцати четырех страниц беспощадного боя последний сын Криптона в конце концов сломался под чистой безмозглой агрессией скотского противника. Голая простая сцена, и у читателей не оставалось сомнений: Супермен погиб, спасая мир.

Ни элегантности, ни лиричности в свежей смерти Супермена особо не наблюдалось, но отклик был феноменальным. Доверчивые СМИ, охотно поверив, что DC Comics взаправду убьет свой самый прибыльный торговый знак, подняли вокруг истории смерти Супермена такую шумиху, что продажи получились рекордные.

Восемь месяцев спустя Супермен неотвратимо восстал из могилы – со стрижкой «маллет», которой, очевидно, обзавелся в преисподней. Следующие несколько лет в коридорах DC шли яростные и нелепые бои за то, чтобы постричь Супермена. Но прическа под Фабио[268] упрямо держалась до 2000 года – к тому времени Супермен на год стал Суперменом из синего электричества, затем распался на красного и синего электрического Супермена в слабом натужном оммаже классической утопии 1963 года «Красный Супермен / Синий Супермен», вдохновившей третий том «Марвелмена» (который получился гораздо лучше). Череда все более отчаянных кунштюков – смерть, подмены, возвращение, брак, новые способности и костюмы – создавала впечатление, будто никто уже не знает, как написать про Супермена нормальную современную историю. Все лучшие комиксы были спецпроектами: ограниченного тиража пастораль Джефа Лоэба и Тима Сэйла «Супермен на любой сезон», пылкая история Марка Уэйда и Лейнила Ю о ранних годах «Супермен: право по рождению» и «Супермен: Красный Сын» Марка Миллара, ловко сконструированная альтернативная история, в которой корабль Супермена приземляется двенадцатью часами позже, и не в пшеничных полях Канзаса, а в Советском Союзе. Продажи постепенно падали, словно примеривались к посадке на ВПП в забвение. Вся надежда на выживание Супермена крылась теперь в других форматах.

«Супербой» 1988 года Александра и Ильи Салкиндов, продюсеров кино про Супермена с Кристофером Ривом, стал первым из телесериалов, благодаря которым публика если и не смотрела на персонажа в упор, то хотя бы хранила мысль о нем на задах сознания. Гильдия сценаристов объявила забастовку, и группе писателей DC, в том числе Денни О’Нилу и Дж. М. Дематтейсу, выпал шанс сочинить более аутентичные комиксовые истории. Когда Джон Хеймс Ньютон, игравший Мальчика из Стали, запросил больше денег, его бесцеремонно заменили на Джерарда Кристофера, большого поклонника Супермена, и этот актер вывел сериал к высотам популярности. Время шло, дела налаживались, и в сериале, впоследствии переименованном в «Приключения Супербоя», появлялись, помимо прочих, Бизарро, Мистер Мксизптлк и даже Супермен золотого века с Земли-2 в исполнении Рона Илая.

В 1993 году Супермену достался хит покрупнее – «Лоис и Кларк»: из городских благополучных яппи версии Бирна вылепили подходящий для телевидения романтический приключенческий сериал, который соблюдал классическую стратегию Супермена на ТВ: с земли ни шагу до последних десяти минут. В отличие от «Супербоя», этот сериал отклонялся от сюжетов комиксов, баловался легковесной и несложной фантастикой и тематикой соответствовал широкой аудитории, состоящей из супружеских пар. Как и с большинством сериалов про Супермена, вышло очень прибыльно. Звезд Дина Кейна и Тери Хэтчер мгновенно полюбили как родных, и в этот период, будучи мертвым в комиксах (где героя заменили на четыре субститута), в общественном сознании Супермен был живее всех живых. Сериал шел четыре сезона и забуксовал, когда продюсеры решили, что Кларку с Лоис пора под венец. Сексуальное напряжение, питавшее сюжет, мигом утекло, и зрители разбежались.

Самым успешным сериалом про Супермена на малом экране стали «Тайны Смолвиля», начавшиеся в 2001 году. Этот взгляд в прошлое, на годы возмужания, до того как Супермен надевает знакомый костюм и переезжает в большой город, познакомил с персонажем совершенно новую аудиторию и доказал, что героизм симпатичного парня с близлежащей фермы так и не вышел из моды. И еще – что он прекрасно справляется без всяких костюмов. Этот молодой Супермен принимал непростые решения и одевался как все.

Неотвязное представление о том, что Супермен – персонаж непопулярный или устарелый, исходит в основном от читателей комиксов: поминая плохой прием, оказанный «Возвращению Супермена» в 2006 году, они как-то забывают, что с восьмидесятых про Супермена снимали популярные телесериалы.

Но взаправду супергероев вывела в мейнстрим (по дороге снеся дверь с петель) серия фильмов, открывшаяся в 2002 году «Человеком-Пауком». Пока на город не спикировал «Темный Рыцарь», фильмы про Человека-Паука были тремя самыми кассовыми супергеройскими фильмами всех времен и по-прежнему остаются в первой четверке. Что такого было в Вашем Дружелюбном Соседе, Человеке-Пауке Ли и Дитко, – отчего его так полюбила новая мировая аудитория, которую старался воспитать Голливуд?

Паркер не был крутым ублюдком – он был славным парнишкой, мягким, застенчивым, непонятым, невротичным, с заниженной самооценкой, однако смешным и к тому же храбрым. Герой-нерд крайней степени, каким он и был с самого своего рождения в 1962 году, когда ему надлежало полюбиться неловким старшеклассникам, зарывшимся в книжки. А теперь мы все стали гиками, мы все разрывались между долгом и желанием, свободой и ответственностью, и Питер Паркер, ежедневно воюющий с собственной совестью, вновь стал одним из нас – Человеком как Человеком двадцать первого столетия.

Может, свою роль сыграла и маска – Человек-Паук скрывал лицо, и на пустой поверхности каждый мог нарисовать себя. Человек-Паук был целиком обтянут костюмом – у него не было ни национальности, ни цвета кожи, а потому он был популярен и в индийском Бангалоре, и в Бойзе, штат Айдахо.

Кое-чему научившись на фильмах про Супермена и Бэтмена, Сэм Рэйми и его команда последовали примеру Брайана Майкла Бендиса с его комиксами «Ultimate Spider-Man», слегка замедлили историю происхождения героя и подобрали разнообразных актеров второго плана, чтобы гражданская жизнь Питера представляла не меньший, а может, и больший интерес, нежели его подвиги в паучьем костюме. Сцены с Питером и Мэри Джейн Уотсон, объектом его смутных желаний, источали неловкую, освежающе честную подростковую нежность и поэтичность. Отношения главных героев, сыгранных Тоби Магуайром и Кирстен Данст, были хрупки, пронзительны, полны надежд, и нам хотелось обнять их обоих – вот только оба, похоже, при малейшем касании рисковали разлететься на куски.

Человек-Паук невесомо кувыркался, нырял и делал сальто среди шпилей и стеклянных ущелий Манхэттена, и в его акробатике был приятный сновидческий ритм – это было даже веселее, чем полет. Сцены погонь по Пятой авеню, снятые от первого лица, придавали фильмам кинетику, оставлявшую комиксы далеко позади, однако было что-то неубедительное в том, как обычно надежный Уиллем Дефо рецептурно изображает сутулого психопата Нормана Озборна, Зеленого Гоблина, а шаблонная драка во время парада на День благодарения близ универмага «Мейсиз» слишком напоминала почти идентичную сцену из «Бэтмена» Тима Бёртона. Общая структура была так хороша, что сюжетная линия злодея была как бы вторична и гораздо успешнее развивалась в третьем фильме, когда Гарри Озборн (сыгранный Джеймсом Франко) надевает злодейский костюм, желая отомстить за смерть отца и не догадываясь, что покушениями на Человека-Паука целит в своего лучшего друга.

«Человек-Паук 2» выводил трилогию к кульминации напряженными мыльнооперными поворотами сюжета и боевыми сценами, на какие до той поры не замахивался никто. Трагические американские горки нервного срыва, который переживает умный энтузиаст, герой Альфреда Молины, становясь Доктором Октопусом, – гениальный портрет злодея, не утратившего своей человеческой природы, ни единого раза не опустившегося до мелодраматической пантомимы.

К выходу третьего фильма заряд уже иссякал. Питер, в которого вселяется инопланетянин, переодевается в черное и превращается в готическую пародию на себя, как в сценах битв со злым двойником из «Супермена 3». «Человек-Паук 3» походил на слишком многие другие фильмы разом и толком не содержал ничего нового, если не считать потрясающей компьютерной графики в сцене превращения Песочного Человека в пляж (не Песочного Человека DC, Владыки Снов, а человека, который взаправду рассыпается в песок). Тем не менее фильм тоже собрал огромную кассу, и супергерои не сходили со сцены.

Странным образом всего через три года после фильмов Рэйми «Марвел» приступила к новому пересказу истории о происхождении Человека-Паука – на сей раз взяв актера помоложе и поместив его в декорации средней школы (может, хотели откусить свою долю от популярности «Сумерек»)[269]. Пока неизвестно, готовы ли зрители к перезагрузке сейчас, когда оригинал еще свеж в памяти, но попытки нацелить Человека-Паука и Людей Икс на более молодую аудиторию, видимо, были признаком опасений (вряд ли обоснованных), что массовая мода на киношных супергероев спадает.

«Человек-Паук» запалил моду на героев, и дюжине голливудских проектов помигали зелеными огнями.



На большом экране Бэтмена сыграли семь актеров, и если вы можете назвать всех семерых, не читая нижеизложенного, значит вы растратили свою юность впустую. Каждый актер подходил к персонажу по-своему, и костюмы у всех тоже разнились – оттенками, тканью, формой ушей и длиной плаща.

Вам, возможно, кажется, что вы знаете, как одевался Бэтмен, и что с 1939 года его костюм особо не менялся. Ошибаетесь.

В 1939-м Бэтмена рисовали гибким молодым человеком в непроглядно-черном плаще с капюшоном. На капюшоне были уши, похожие на флюгеры, а перепончатый плащ до щиколотки был, видимо, укреплен зонтовыми спицами – тонкими и синими штрихами на черном фоне. Бэтмен носил маленькие фиолетовые перчатки, как у Микки-Мауса, и сапоги до колена с заостренным поверху голенищем. Летучая мышь на груди изображалась крошечным черным силуэтом, и единственным ярким пятном был желтый ремень с инструментами супергеройского ремесла.

Спустя десять лет Бэтмен стал крупнее – этакой отцовской фигурой. Синие штрихи на плаще учинили экспансию – плащ и капюшон стали ярко-синими целиком. Темное трико перекрасилось в светло-серый. Улыбчивый Бэтмен, обитатель солнечного дня, смотрелся другом всех детей. То был Бэтмен как Санта-Клаус. Этот костюм должен был не пугать, а успокаивать. От прошлого осталась лишь неотступная тень вокруг глаз, которые даже в самом чадолюбивом режиме горели жутким демоническим огнем и не имели зрачков. Вы, конечно, наверняка заметили, что у киношных Бэтменов глаза всегда видны. Очевидно, это позволяет актеру эффективнее работать в маске, но у Бэтмена в комиксах вместо глаз лишь белые щели – объясняется это тем, что в прорези вставлены пустые зеркальные линзы, которые защищают глаза и улучшают зрение.

Как мы помним по серебряному веку, концепцию Бэтмена меняли, искажали и заводили в такую глушь, откуда, казалось бы, не вернешься прежним, и каждый из семерых великолепных киношных Бэтменов представлял свой особый взгляд на то, какими были бы приключения Сына Ночи в мире за пределами комиксов.

В киносериале 1943 года, названном попросту «Бэтмен», заглавную роль сыграл Льюис Уилсон, традиционный низкобюджетный премьер с квадратной челюстью и зализанными волосами. Уилсон открыл всем прочим дорогу нестерпимой историей в пятнадцати частях о том, какова была бы жизнь, если бы война Брюса Уэйна с преступностью питалась наималейшими крохами преданности делу и бюджетом в 3,5 доллара в неделю.

Первый актер, сыгравший Бэтмена в кино, крался по темноте, нарядившись в чудовищно правдоподобный самодельный бэт-костюм, и вполголоса отпускал злобные расистские замечания. Серии назывались «Ниппонский капкан», «Рабы Восходящего Солнца», «Гибель Восходящего Солнца» – кристально ясно, что́ тогда было на уме у американской индустрии развлечений. В комиксах врагами Бэтмена выступали уличные хулиганы, гангстеры и безумцы. А теперь у Америки и Бэтмена завелись общие враги. И на первый взгляд им нечего было опасаться ни Льюиса Уилсона, ни его Робина, Дугласа Крофта, у которого была настолько своеобразная и узнаваемая прическа, что невозможно было отличить Робина от его альтер эго Дика Грейсона.

Бэт-пещера Уилсона не впечатляла – походила она на подвал, приспособленный для нужд серийного убийцы, и содержала высокотехнологичное оборудование для борьбы с преступностью: деревянный стол в стиле «потертый шик», стул из тех, мимо которых на блошином рынке пройдешь, ускорив шаг, телефон, а также вдумчиво развешенных и совершенно неубедительных резиновых летучих мышей на веревочках. Бэтмен Уилсона не просто не тратил все свои огромные ресурсы и богатство на борьбу с преступностью – он, похоже, и с парой-тройкой долларов расставался неохотно. Его бэтмобиль был простым кабриолетом, к которому цеплялся трейлер. Дуглас Крофт превращал Робина в отважного болвана с куафюрой под Арта Гарфанкела. Миссия этого Бэтмена была, как ни посмотри, бестолкова, второсортна и недодумана. Этот отнюдь не Динамический Дуэт, еле обнаруживавший в себе силы бороться с преступниками, тянул время два дня и три серии, прежде чем вяло и без малейшего рвения ответить на отчаянный звонок с просьбой о помощи. Сцены, где эти двое отбивались от обязательств и раз за разом обманывали долготерпеливую подругу Уэйна Линду Пейдж, были лучшими эпизодами этого затянутого упражнения в пропаганде.

В лучшем случае Динамический Дуэт смотрелся парочкой скучающих фатов, причастившихся модной забаве «разоденься и вломи преступнику». Жаль, что им не удалось довести эту концепцию до логического завершения – тогда мы получили бы сериал о сумасбродных выходках беспомощного плейбоя и его дурацкого ленивого подопечного. Отчасти легитимно было бы изобразить Бэтмена и Робина городскими партизанами-дилетантами, искателями приключений на свою голову: попивают коктейли, нюхают кокаин, а затем натягивают трико и дубасят какого-нибудь японского никчемушника. «Бэтмен» – смелый шаг к герою, для которого преступность – не столько бич общества, сколько весьма прискорбное неудобство.

Где-то посреди третьей серии зрителя посещает тошнотворная мысль: если бы в 1943-м Бэтмен существовал взаправду, он бы ровно так и выглядел – безумный миллионер, одетый как Мефистофель на Хеллоуин, забился в подтекающую пещеру с деревянным стулом, столом и набором радиолюбителя, транслирует в эфир свою пропаганду против Оси Зла.