Сущность

* * *


Когда незадолго до рассвета Клэр заявилась в дом своих родителей, предварительно позвонив, чтобы объяснить ситуацию и сказать, что она и дети на какое-то время переедут к ним, мать и отец решили, что они с Джулианом расходятся и отныне будут жить раздельно. Особенно после того, как Джулиан привез ее с детьми и выгрузил багаж, но не остался сам.

Ни один из них ничего не сказал при Меган или Джеймсе, но они заговорили на эту тему, едва дети разошлись по комнатам для гостей, чтобы разобрать свои чемоданы. Мать Клэр был обеспокоена, отец, наоборот, радовался, и, хотя она без обиняков сразу сказала им, что в семейной жизни у них с Джулианом нет никаких проблем, родители ей так и не поверили.

И Клэр понимала почему. Они с Джулианом не были идеальной парой – как и любые другие муж и жена, они иногда ссорились. А в Лос-Анджелесе им пришлось пережить довольно трудные времена. Но они никогда, ни разу с момента их свадьбы не спали отдельно, поэтому даже для нее нынешняя ситуация в эмоциональном плане была похожа на прекращение совместного супружеского проживания. А ее злость на Джулиана только подпитывала это чувство. Клэр была невероятно зла на него за то, что он продолжал подвергать себя опасности, и в то же время боялась за него – и опасалась, что решение остаться в доме он принял не вполне самостоятельно.

Но ничего не сказала об этом ни детям, ни родителям. Сейчас она должна оставаться сильной.

Меган и Джеймс разместились в двух маленьких комнатках для гостей в задней части дома, так что Клэр досталась ее прежняя спальня. Мать превратила ее в комнату для шитья, но у стены, на всякий случай, все же осталась стоять односпальная кровать, и Клэр, внеся свой багаж, закрыла за собой дверь. Она скорее плюхнулась, чем села на кровать и глубоко вздохнула, радуясь, что хотя бы на время осталась одна. Клэр никогда не была хоть сколько-нибудь религиозной, но вся нынешняя ситуация заставила ее заглянуть в себя и задуматься над теми убеждениями, которые составляли основу ее мировосприятия. Задуматься так, как не задумывалась с тех пор, как…

С тех пор, как погиб Майлс.

Клэр посмотрела в окно на постепенно светлеющее небо. Что же случается с людьми, когда они умирают? Ей казалось довольно очевидным, что их жизнь не прекращается с кончиной, что, по крайней мере, некоторые из них продолжают жить в какой-то иной форме. Но, по ее мнению, это вовсе не означало, что существует некая координирующая все это высшая власть, хотя Клэр и было жаль, что она в нее не верит, а мысль о не подчиняющейся никаким законам загробной жизни, полной призраков, которые пытаются возвратиться к комфорту и порядку этого мира, привела ее сейчас в уныние. Клэр подумала о Майлсе, гадая, наверное, в миллионный раз, что произошло с ним после смерти. Раньше ей всегда нравилось думать, что он все еще с ними, все еще где-то рядом. Раньше эта мысль служила ей утешением, но только не сейчас, а когда она подумала обо всем, что происходило в их доме, ей пришло в голову, что, возможно, предпочла бы, чтобы после смерти Майлс просто перестал жить. Эта мысль привела ее в еще большее уныние, и Клэр почувствовала себя совсем подавленной. Так что для нее стало немалым облегчением, когда дверь ее комнаты открылась и к ней вошли Меган и Джеймс.

– Ты сегодня пойдешь на работу? – спросила Меган.

– Пойду, потому что должна, – ответила Клэр.

– А мы можем остаться у бабушки с дедушкой? – спросил Джеймс.

– Конечно, можете, – сказала Клэр. – Вы даже можете пригласить своих двоюродных братьев, если…

– Нет! – хором отозвались они.

– Хорошо. Но я не понимаю, почему…

– Нет! – повторили дети.

– Ну как хотите.

Клэр отодвинула свой чемодан к изножью кровати, и они втроем отправились на кухню, где ее мать вымачивала хлеб в смеси яиц и молока и жарила на сковороде, готовя на завтрак тосты по-французски.





* * *


Джулиан пообедал вместе с ней в ее офисе, и их встреча показалась Клэр на удивление неловкой и принужденной. Как будто они и впрямь решили разойтись и жить раздельно, и хотя после сегодняшней утренней ссоры подобное чувство было понятно, оно все равно делало эту встречу чопорной и странной.

Джулиан принес с собой еду из китайского ресторана, которую они съели, сидя за ее письменным столом, и, разумеется, поговорили о детях. Клэр рассказала ему, что и Меган, и Джеймс расстроены, но, судя по всему, переехав в дом бабушки и дедушки, оба чувствуют себя в бо́льшей безопасности. Услышав это, Джулиан обрадовался, и на лице его отразилось облегчение, как будто мысли о том, что дом сделал с их детьми, лежали на его душе тяжким грузом, но, когда она заговорила о том, чтобы предстоящую ночь он тоже провел в доме ее родителей, тут же сменил тему беседы.

Как оказалось, полиция вовсе не собиралась убирать с чердака кровь, но они порекомендовали ему городскую клининговую фирму, которая моет полы и стены и уничтожает все следы крови на местах, где совершились убийства, самоубийства или где имели место несчастные случаи. Джулиан позвонил им сегодня утром, и они должны были приехать через час. Он понятия не имел, сколько времени займет процесс такой уборки, но в фирме его уверили, что после чистки паром и применения химических растворителей на чердаке не останется ни пятнышка.

– А после этого ты переедешь к моим родителям, – сказала Клэр.

Последовала продолжительная пауза.

– Я останусь, – ответил Джулиан.

– Несмотря ни на что? – В ее голосе звучал гнев. – Но почему?

Он пожал плечами, как будто речь шла о чем-то, чего он не мог объяснить и, возможно, не понимал и сам. У Клэр застыла кровь, и она посмотрела мужу в глаза, ища признаки чего-то такого, чего там раньше не было, в который раз гадая, не отравило ли его разум то, что обитает в доме.

– Джулиан… – начала она.

– Я не знаю почему.

– И неужели тебя это не пугает?

Он опять пожал плечами, и больше всего ее испугало то, что она не знала, как можно до него достучаться.

Вскоре после ухода Джулиана Клэр позвонил один из адвокатов школьного округа, который хотел поговорить о сумме отступных, которые округ заплатит Кортинесу за неправомерное увольнение, чтобы уладить это дело миром. Клэр легко переключилась из режима обеспокоенной жены в режим знающего свое дело адвоката, радуясь возможности отвлечься от тягостных мыслей. Она знала, что проделала весьма неплохую работу, излагая противной стороне свои доводы во время предварительного слушания. И, кстати, Клэр намеренно оставила в запасе еще несколько веских аргументов на тот случай, если иск все-таки дойдет до суда, – но с самого начала считала, что руководство школьного совета пойдет на внесудебное соглашение с истцом. Поэтому во время предварительного слушания специально очень подробно изложила перед их адвокатами свои самые убийственные доводы в пользу Кортинеса в надежде, что они сами поймут, что, если это дело дойдет до суда, они непременно проиграют. По-видимому, они и впрямь это поняли, и после телефонного разговора с их адвокатом Клэр сразу же позвонила Оскару и договорилась о проведении встречи с руководством школьного округа и их адвокатами на десять часов завтрашнего утра.

Ей казалось диким, что она занимается столь прозаической работой, когда дома дела пошли вразнос, но работа успокаивала ее и помогала не зацикливаться на событиях прошлой ночи и на той невыносимой ситуации, в которой она оказалась.


На ее письменном столе лежала стопка книг и монографий, которые принес Оскар и в которых содержались сведения, положенные в основу его учебной программы. Клэр была убеждена, что существует связь между описанными в них злодеяниями и ужасами далекого прошлого и жутким самоубийством, которое произошло в гараже ее дома прошлой ночью, хотя в чем именно состоит эта связь, оставалось для нее загадкой.

Скоро уже не надо будет беспокоиться обо всем этом. Дом перестанет принадлежать ее семье, и груз всех этих обязанностей ляжет на кого-то другого.

Но может ли Клэр с чистой совестью сбагрить его какому-то ничего не подозревающему простаку, зная, какие ужасы он в себе таит?

Она начала перебирать материалы, предоставленные ей Оскаром, и обнаружила среди них несколько монографий и одну книгу, которые еще не читала. Клэр должна была поработать над другими делами, что сейчас вела, и понимала, что они в приоритете, но ведь не будет никакого вреда, если она просто сделает небольшой перерыв и… посмотрит. Взглянув на свои стенные часы, Клэр решила, что даст себе полчаса. Взяв со стола книгу, открыла на последних страницах и начала просматривать напечатанный в конце алфавитный указатель, думая о том, что, вероятно, сможет найти здесь множество таких деталей, которые не попали даже в самые исчерпывающие из исторических свидетельств.





Глава 26




1855 год

Кит Карсон слез с коня, полный греющего душу чувства выполненного долга, и оглядел окружающую его кучку построек из необожженного кирпича, сооруженных из дерева загонов для скота и сложенных из бревен амбаров. Он слыхал об этой деревне, но не думал, что сумеет отыскать ее, поскольку, насколько он знал, она не была нанесена ни на одну карту. В своем качестве одновременно разведчика американской армии и агента по делам индейцев Кит не раз сталкивался со слухами о деревне, построенной на проклятой земле, проживание на которой само собой вело к убийствам и смертям и где за прошедшие годы произошло такое количество массовых расправ, что им потеряли счет. Карсон полагал, что место такого рода могло бы быть неоценимо с точки зрения военной стратегии. Если о нем станет известно и оно будет нанесено на карту, сюда можно будет заманивать воинские формирования противника, чтобы они сами гарантированно уничтожали друг друга. Но в конце концов решил, что существование подобного места – это просто миф, байка, придуманная для того, чтобы отваживать тех, кто путешествует по этой территории, и только на прошлой неделе, когда на берегу Рио-Гранде он случайно встретился с Питом Ютой, индейцем из племени ютов, ему стало известно, что Сан-Джардайн действительно существует. Пит объяснил, как туда добраться, даже нарисовал карту, и вместе с другими индейцами-ютами принялся настойчиво убеждать Кита, что живущие в деревне мексиканцы должны быть истреблены.

Жена Кита была мексиканкой, и Карсон отнюдь не был заведомо склонен согласиться с подобным требованием, но, чтобы выведать, где именно находится это место, дал слово, что как агент правительства Соединенных Штатов изучит ситуацию, и взял с собой двух воинов племени ютов и целый отряд добровольцев. Это была небольшая уступка, если окажется, что слухи насчет этого места не врут.

Сегодня днем добровольцы остались в лагере, но воины-юты отправились в Сан-Джардайн вместе с ним, и, взглянув на их лица, Кит увидел, что им страшно. Ему тоже было здесь как-то не по себе, но чувство торжества было сильнее. Собственно говоря, это чувство и объяснялось смутной тревогой, поскольку это ощущение подтверждало, что истории, которые он не раз слышал в минувшие годы, скорее всего, были правдой.

Они привязали своих коней к столбу и пешком двинулись по единственной улице деревни. Сан-Джардайн выглядела точно так же, как дюжина других мексиканских деревень, через которые Киту случалось проезжать во время странствий по этим землям, – здесь тоже был один-единственный магазин с одним-единственным баром, кучка маленьких бедных домишек и несколько находящихся за пределами поселения ферм.

Единственное, что отличало Сан-Джардайн от прочих мексиканских деревушек – постройка, стоящая в ее дальнем конце, та самая, на которую Кит избегал смотреть и которая и явилась причиной его появления здесь.

Его остановил мужчина с винтовкой, лицо, по-видимому, ответственное за охрану закона и порядка. Мужчина не знал ни слова по-английски, но Кит хорошо владел испанским и объяснил местному представителю закона, кто он такой и по какой причине приехал. Поначалу мужчина отрицал, что в его деревне вообще есть что-то необычное, и сказал Киту, что у того неверные сведения. Если на свете и есть такое место, какое он ему описал, то это не Сан-Джардайн. Но когда Кит спросил его, что это за постройка в дальнем конце улицы и почему даже на весьма почтительном расстоянии от нее нет ни жилых домов, ни ферм, ни каких-либо иных строений, мужчина сдался и признал, что это место есть tierra mala, то есть плохая земля. Его словно прорвало, первоначальная сдержанность сменилась многословием, и он, бурно жестикулируя, объяснил, что все жители деревни остерегаются этого места – не ходят туда и не упоминают в разговорах, и что стремление избегать его само собой приходит даже к детям и животным.

– Толкуют, – сказал он, – что полвека назад на этом месте стояла церковь, которую разрушила банда разбойников, одна из многих, нападавших на Сан-Джардайн на всем протяжении его существования и выкосивших большую часть населения того, что некогда было процветающим городком.

Кит посмотрел на дальний конец улицы. Выходит, даже нахождение на этой земле церкви не смогло изменить ее природы – что само по себе стало для него немалым потрясением.

– Но почему люди все-таки остались здесь? – спросил Кит. – Почему все семьи просто не снялись с места и не переехали куда-то еще?

У блюстителя закона не нашлось ответа на этот вопрос, и почему-то эта его неспособность дать внятный ответ показалась Киту чем-то еще более пугающим.

Когда он только прибыл, на улице не было ни души, но вскоре за спиной человека, с которым он говорил, собралось еще несколько мужчин с винтовками и пистолетами. У Кита создалось впечатление, что они слышали, о чем шел разговор, и высыпали сюда, чтобы не дать ему пройти. Похоже, они все страшились маленькой постройки, как могли бы страшиться некоего первобытного божества, и готовы были во что бы то ни стало помешать кому бы то ни было приблизиться к ней, дабы не раздразнить затаившихся внутри злых сил.

Кит заговорил с воинами-ютами, стоявшими по бокам от него, на их собственном наречии, и они, вскинув винтовки, нацелили их на вожака собравшихся жителей деревни.

– Я собираюсь исследовать вон то место, – объявил местным жителям Кит, – и не желаю, чтобы мне мешали. Вам это ясно? Если вы попытаетесь остановить меня, мои люди немедленно начнут стрелять. Они искусные воины и успеют убить нескольких из вас прежде, чем вы сможете застрелить их.

Мужчина, с которым он только что говорил, выглядел сейчас одновременно рассерженным и испуганным. Но он опустил и свое оружие, и голову, позволяя Киту и воинамютам пройти. Остальные жители разошлись по домам, и за несколько минут улица опустела. Деревня словно вымерла.

Кит посмотрел на ютов и опять увидел на их лицах страх. Он и сам испытывал то же самое и почувствовал, что воздух вдруг стал холоднее, когда солнце заволоклось облаком и на землю пала тень.

Они прошли мимо магазина. Теперь Кит видел, что деревня больше, чем он думал вначале. Он обманулся, поскольку Сан-Джардайн имел форму подковы, то есть дома стояли сзади и с боков с коротким центром посредине – поселение было построено полукружием, все точки которого находились вдалеке от маленького строения в конце улицы. Кит все еще не понимал, что собой может представлять эта постройка, но, подойдя ближе, разглядел, что это убогая, ветхая хижина без окон и с висячей рваной тряпкой вместо двери. Из-за краев тряпки сочился дым, пахнущий оборванными жизнями, пахнущий смертью, а за дымом виднелся жуткий призрачный свет, бесцветное свечение, не похожее ни на что из того, что ему приходилось видеть раньше.

Кит остановился на некотором расстоянии. Улица закончилась, и он стоял на участке земли, поросшем низким кустарником. Сквозь него ко входу в хижину шла узкая тропинка.

Несмотря на всю свою храбрость, Кит почувствовал, что ему страшно заходить внутрь.

Рваная тряпка, занавешивающая вход, колыхалась, хотя день был безветренный, призрачное свечение, виднеющееся за струйками дыма, мерцало. Первый раз в жизни ему хотелось пуститься наутек и как можно быстрее убраться из этой деревни. Но это как раз и означало, что это место и впрямь обладает особой силой, что истории, которые он про него слышал, были правдивы, следовательно, Кит нарушит свой долг агента федерального правительства, если сейчас не войдет внутрь и не выяснит, может ли эта сила быть использована в интересах Соединенных Штатов.

Призвав на помощь все свое мужество, Кит ступил на узкую тропинку. Но когда объявил воинам-ютам, что они должны последовать за ним, те только покачали головами и остались стоять на месте. Они исполнят любые другие его приказы, бросятся вместе с ним в бой с превосходящими силой врагами, но войти в эту хижину отказываются. Кит понимал их и, хотя мог казнить обоих за неповиновение, вовсе не собирался этого делать. То, чего он требовал, было под силу отнюдь не каждому, и Кит приказал им ждать в конце улицы с винтовками на изготовку, чтобы отбить у жителей деревни всякую охоту вмешаться. Воины пообещали, что так и сделают, и Кит, собравшись с духом, решительно зашагал по тропинке, держа в руке пистолет.

Чем ближе он подходил, тем сильнее становился запах дыма, будящий в душе острое сознание смертности всех, кто рожден, ощущение тяжелого бремени многих и многих минувших лет и смутное представление о поселениях, давным-давно исчезнувших с лица земли. Кит боялся этого дыма, боялся этого запаха, боялся мерцающего в ветхой хижине бесцветного тусклого света, который не мог бы исходить ни от зажженной лампы, ни от огня. Он знал – если сейчас остановится, ему не хватит силы духа пойти дальше, и Кит, продолжив путь, подошел ко входу, откинул в сторону рваную тряпку и переступил порог.

Внутри было темно, призрачное свечение исчезло, словно растворившись в воздухе, и сумрак в комнате, одной-единственной и лишенной окон, царил такой, что Кит мог бы поклясться, что снаружи сейчас не белый день, а кромешная ночь. Казалось, здесь, внутри, не было и дыма, вместо него воздух был полон множества шепчущих голосов, которые произносили тихие слова, слова, звучащие одновременно ниоткуда и отовсюду и, на взгляд Кита, не имеющие абсолютно никакого смысла.

Комната была обставлена убого – узкая койка, стол, стул, – хотя в здешнем сумраке с трудом можно было разобрать лишь контуры этих предметов. Единственное, что показалось Киту необычным – если не считать отсутствия какого-либо видимого глазу обитателя, – странное ощущение, будто внутри эта ветхая постройка старше, чем снаружи, и будто комната, в которой он сейчас стоит, тянется далеко за пределы вроде бы ограничивающих ее стен.

Один из голосов прошептал ему на ухо его имя.

– Привет! – громко ответил Кит, и сразу же голос его отозвался эхом, словно он находился в пещере. Лишь через мгновение его мозг осознал, что шепчущие голоса повторяют то, что он сказал, будто насмехаясь над ним.

Кит этого не ожидал и не понимал, почему это происходит. До этой секунды единственной его целью, идеей, которая привела его сюда и которая зрела в мозгу с тех самых пор, как до него много лет тому назад впервые дошли слухи об этом месте, была его тактическая ценность в бою. Однако теперь эти планы казались ему глупыми и мелкими. До него внезапно дошло, что обитающую здесь силу нельзя ни использовать, ни поставить себе на службу, ни обуздать. Она была слишком огромна, слишком глубока, слишком опасна. Киту теперь было понятно, почему жители деревни держатся от этого места на почтительном расстоянии, и больше всего на свете ему сейчас хотелось убраться из этой хижины как можно скорее.

В центре комнаты вдруг вспыхнули языки бесцветного огня – вспыхнули в неглубокой ямке, которой Кит поначалу не заметил в потемках. Огонь горел, хотя в ямке не было никакого топлива, и словно выходил из самой земли. Это было пламя непонятного происхождения, бледный свет, осветивший на стенах комнаты слова, казалось, выведенные кровью, слова, которых Кит никогда прежде не видел и смысла которых не понимал. На койке, как он теперь видел, лежала низкая горка белесого порошка, напоминающая формой тело мужчины.

– Кит, – прошептало нечто. А затем произнесло его полное имя, то, которое было дано ему при крещении: – Кристофер.