Свет в глубине

Глава 25




Через три дня Харк снова встретил Корама на пляже.

– Какие-то новости от Селфин? – первым делом спросил он, прежде чем великан успел помахать ему рукой.

Новости были не из приятных. Селфин не вернулась. Если она и добралась до берега, значит, успешно скрывалась от банды матери. Разумеется, в присутствии Ригг никто не смел предположить другого исхода. Тела Селфин так и не нашли, но море было опасным и голодным и редко отдавало свою добычу.

Члены банды, получив разные сведения, пустились по следам Селфин, но безрезультатно. Одному рыбаку показалось, будто он видел Селфин на борту люгера, но оказалась, что это была другая девочка. Кто-то утверждал, что видел ее на острове Рэттлгайз в сорока милях отсюда, но и это оказался ложный след.

Харк надеялся услышать, что она жива, с тем чтобы наконец ощутить гнев, чистейший и простой, вместо нынешней путаницы из сомнений, угрызений совести и страха.

– Ригг считает, ее кто-то прячет, – добавил Корам. – В противном случае мы бы уже ее нашли.

«А может, она убежала далеко-далеко, – подумал Харк с надеждой. – Она весьма упряма. Если заработала на проезд на дальний конец Мириеда, это объясняет, почему мы ничего о ней не знаем». Однако он не знал, стоит ли верить в это. Селфин боялась воздействия сферы на нее, но одновременно очень тревожилась из-за влияния сферы на друзей и членов банды. Неужели она просто так покинула бы их?

Они, как обычно, вошли в субмарину, и поглощенный собственными мыслями Харк скорчился под столом, не сразу заметив, что Корам, продолжая грести, то и дело бросает на него взгляды.

– Что-то не так? – спросил Харк, слишком уставший, чтобы играть в угадайку.

– Ничего. Просто мне интересно… – Корам откашлялся. – Я хотел узнать о волне из Подморья, той, которая пометила тебя и твоего друга. Я никогда не слыхал, чтобы волна была так близко к поверхности. Как считаешь, может она была знамением?

– Каким еще знамением? – удивился Харк.

Корам надул щеки и несколько секунд греб молча.

– Говорят… может, Подморье сердится или… пытается что-то нам сказать.

Он снова глянул на Харка. При свете тусклых фиолетовых ламп его лицо выражало недоумение и что-то похожее на надежду, словно Корам думал, что у Харка найдутся для него ответы.

– Но почему Подморье должно сердиться? – спросил он озадаченно.

– Ну… дядя моей жены считает, что это моя вина. Наша. Виноваты все, кто ведет дела с жителями континента, позволяет их судам подплывать к Мириеду. Он говорит, что мы «открыли шлюзы». Твердит, что люди с материка будут прибывать и прибывать сюда и не остановятся, пока не захватят все.

Харк часто слышал подобные высказывания, вполне естественные для расширявшегося на островах рынка, но обычно так говорили старики или легионеры. Теперь стало ясно, что многие люди имели такое же мнение.

– Слышал, что случилось на Рэттлгайзе? – продолжал Корам. – Какие-то матросы с восточного континента сошли на берег и стали что-то вынюхивать на пристани и разглядывать пушки на парапете. Поэтому толпа портовых грузчиков и докеров[31] повесила их на кране как шпионов еще до того, как прибыла стража. Но корабль направил пушки на гавань и стоял так до тех пор, пока владельцы пакгаузов не собрались и не откупились от них деньгами.

– Бьюсь об заклад, на самом деле все было не так, – беспечно ответил Харк. – Наверняка там была просто драка. Зато история хорошая, верно?

Он не хотел верить, что его соотечественники, жители Мириеда, так испугались континентальных матросов, что убили их только за прогулку по артиллерийскому парапету. Не хотел верить, что огромные торговые суда с континента могут палить по гавани и вымогать деньги.

– Это только начало, – сказал Корам, в серьезных глазах которого сверкали фиолетовые отблески. – Так все говорят. Может, поэтому Подморье и сердится. Может, специально послало волну, чтобы пометить тебя. Может, ты и твой друг – именно те, в ком сейчас нуждается Мириед.

Харк начал понимать, почему Селфин так беспокоилась за единокровного брата. Корам был слишком молод, чтобы помнить Катаклизм, но некоторые молодые парни переживали из-за гибели богов. Корам всегда казался довольно рассудительным, но в тихом омуте… Иногда такими овладевали безумные идеи, барахтаясь в их сознании, как тонущие котята.

Прибыв на Уайлдменс-Хаммер, Харк машинально выполнял все привычные для процесса исцеления действия. Джелт, казалось, напрочь забыл о Селфин, и Харк был этому рад, поскольку вряд ли смог бы вынести шутки на эту тему. Однако, когда он ожидал лодки, которая отвезла бы его на Нест, подбежал Корам.

– Эй! Только что капитан передала, чтобы ты снова вышел ночью. Будь на обычном месте к полуночи.

– Что?! – Харк уставился на него, выпучив глаза. – Почему?

– Кое-кто говорит, что видел Селфин на старой пристани в Пейлзе.

Корам выглядел намного веселее и радостнее, чем утром. Пейлз был цепью старых верфей на Туайсе, острове возле дальней стороны Ледиз-Крейва.

– Должно быть, она живет там в одном из подвалов старого пакгауза.

«Конечно, она жива. Конечно, все это время она была жива. Возможно, смеялась над нами из-за того, что мы считали ее мертвой».

– К счастью, Пейлз находится на стрелке, так что, если возьмем с собой полдюжины матросов, сумеем отрезать ей все пути побега.

Корам потер шею:

– Надеюсь, шестерых будет достаточно.

– Почему только шестеро? – спросил Харк.


– Сегодня «Пеликан» встал на якорь, мы высылаем лодку, чтобы торговать с ними. Ригг понадобится большая часть банды.

– Так… ты хочешь, чтобы я помог поймать Селфин? – Харк совсем пал духом.

– Нет. Нам нужно, чтобы ты ждал на Уайлдменс-Хаммере. Если мы отплывем на Туайс сейчас, сможем поймать Селфин и вернуться ночью. Ригг хочет, чтобы ее исцелили, как только доставят к вам. Сегодня ночью все закончится.



Остаток дня Харк едва шевелил руками, выполняя обычные поручения. Просто не мог ни о чем думать, кроме разговора с Корамом. Селфин, очевидно, была жива, но именно в эту ночь ее, скорее всего, поймают. Потом от него будут ждать исцеления, которого она стремилась избежать любой ценой, вплоть до того, чтобы рискнуть жизнью.

Даже если Селфин была неправа, считая, что сердце бога изменит ее сущность, все равно из жизни девчонки будут насильно вырваны все ее страхи. Да и что Харк может сделать? Если он откажется или не придет в условленное место, Ригг при первой возможности сдерет с него шкуру.

«Может, я помогу Селфин сбежать?» Эта мысль поразила его во время мытья полов. Харк замер. Грудь сдавило. Идея была безумной. Но по какой-то причине она волновала и несла освобождение. Что он мог сделать? Ригг упоминала о том, что Селфин придется связать. Харку вполне по силам подсунуть девчонке что-нибудь острое, чтобы она сумела перерезать путы. Но ей еще нужно будет сбежать с острова. Харк раздумывал над этим, собирая в корзину выстиранную одежду и развешивая на террасе крыши. А вдруг Селфин удастся украсть судно, привезшее ее на Уайлдменс-Хаммер, или лодку, принадлежавшую фанатичным охранникам Джелта? Темнота будет ей на руку.

Селфин будет не под силу драться с таким количеством противников, тем более что жуткие почитатели Джелта охраняли его день и ночь. Они точно будут там, как и члены ее собственной банды, которые ее приволокут. С этим Харк ничего не сможет поделать… или сможет? Избавиться от них невозможно, зато ослабить их бдительность… почему бы не попробовать?

Среди лекарств в Святилище были успокоительные, каждая выдача которых строго записывалась, чтобы не оставлять слугам возможности продавать снадобья на черном рынке. Однако Харк подружился со служителем, который занимался учетом лекарств, так что был уверен, что сможет отвлечь его внимание и стащить дозу.

– Ты видел Клая? – спросил один из слуг, когда Харк вернулся в обеденный зал. – Не могу нигде его найти.

– Нет… но могу поискать! – охотно предложил Харк: теперь, если его застанут в кладовой, он сможет сказать, что разыскивал Клая.

Он проскользнул к кладовой, открыл дверь и замер как вкопанный. Его поиски надсмотрщика неожиданно увенчались успехом. Клай стоял по стойке смирно, лицо напоминало застывшую маску, но Харк видел, как пульсирует жилка на виске. Старуха-священник, известная как Мунмейд, держала у его горла длинный осколок стекла. Никто не пошевелился ни на дюйм, хотя взгляд старухи немедленно метнулся к Харку.

– Все в порядке, Харк, – сказал Клай очень тихо. – Мы… просто беседуем. Мунмейд думает, что мы прячем и допрашиваем Пейл-Соула.

– Прикажи своей шестерке вернуть его нам, – заявила Мунмейд глубоким дрожащим голосом. – Или следующее утро больше для тебя не настанет, язычник!

– Иди, Харк, – велел Клай так же деловито; по его щеке стекала капля пота. – Мунмейд всего лишь… немного обеспокоена.

«Мы то, что мы делаем, и то, что позволяем сделать». Харк оглядел заостренное лицо Мунмейд с холодными глазами и суровым, жестоким ртом.

– Вы не обеспокоены, верно? – спросил он. – Вы просто старая ведьма, за которой требуется постоянно присматривать. – Он проигнорировал панические сигналы бровями, посылаемые Клаем. – Я тоже не больно приятный малый. Но вот этот Клай – большой мягкосердечный идиот. Вы и раньше пытались его прирезать, а он все еще позволяет вам бегать на свободе. Я бы не позволил. А если вы прирежете Клая, новый надсмотрщик уж точно не даст вам такой воли. Клай только и может что запугивать, но на самом деле и осу не прихлопнет. Он уж точно не позволил бы навредить Пейл-Соулу.

Харк неожиданно вспомнил заговорщические перешептывания Мунмейд и Пейл-Соула, дружно подозревавших слуг Святилища.

– Знаю, вы хотите спасти друга, – добавил он уже мягче. – Но ничего нельзя сделать. Его больше нет. Я был рядом с ним, когда он уходил, я единственный, кто говорил с ним на смертном одре. Если это делает меня палачом, полагаю, я тот, кого вы должны зарезать.

Глаза Мунмейд подернулись влажной пеленой, прежде чем она метнулась к Харку – куда быстрее, чем он ожидал. Он едва успел поймать ее худую руку и остановить стремительно приближающийся к его лицу осколок. Она яростно взвыла, и Харк чуть не отпустил ее, побоявшись, что причинил боль, но все же не ослабил хватку. На помощь бросился Клай, и они вместе держали Мунмейд до прихода других слуг, которые ее и унесли.

– Проследите, чтобы она не порезалась! – крикнул Клай им вслед и грузно опустился на ящик.

– Почему именно меня? – бормотал он, вытирая с лица пот. – Почему она всегда пытается ударить ножом меня?

– Вы просто ближайший к ней язычник, – откликнулся Харк.

– Я не язычник! – отрезал Клай, лицо которого постепенно краснело от неловкости и раздражения. – Только потому, что я не поклоняюсь вашим… гниющим кровавым рыбам-монстрам! Какой толк от бога, которого можно замариновать?

– А какой толк от бога, которого не видишь и который ничего не делает? – огрызнулся не сумевший сдержаться Харк.

– Ты можешь видеть солнце. Ты можешь наблюдать смену времен года.

– Я думал, что вы, ребята с западного континента, поклоняетесь воображаемым людям на облаках.

– У континента, – процедил Клай, – есть название. Ревда. Страна, из которой я приехал, – Алемгарр. Люди, которые верят, что их предки наблюдают за ними с облаков, живут в Фефайе, на противоположном конце материка. Вы, друзья, действительно не видите дальше Мириеда, верно?

Харк не мог понять, почему они вдруг стали спорить. И запоздало сообразил, каким ударом для гордого Клая было осознавать, что от глупой старухи его спас мальчишка вдвое его младше.

– Похоже, – пробормотал Клай, глядя на валявшийся на полу осколок стекла, – во всех вас есть немного Подморья, которое так и ждет, чтобы встать на дыбы.





Глава 26




Когда Харк в полночь прибежал на пляж, субмарины, которая обычно его забирала, не было видно. Вместо нее в бухте стояло маленькое одномачтовое судно, в котором сидели мужчина и женщина. Женщина держала зажженный страхофонарь. Ночь была такой холодной, что изо рта незнакомцев шел пар. Подойдя ближе, Харк заметил заросшие ноздри женщины и узнал в парочке новых телохранителей Джелта. Харк был в курсе, что банда Ригг сегодня ночью будет занята, и гадал, кто же тогда его встретит.

Когда он забрался в суденышко, эти двое молча поклонились, и мужчина протянул Харку серую маску. Харк надел ее, понимая, что именно этого от него ожидали. Но ему все же стало не по себе. Он соглашался быть тем, кого они хотели видеть. А они не желали смотреть на его взволнованное человеческое лицо.

Они поставили темно-коричневые паруса и молча вывели судно из бухты. Харк, сгорбившись, уставился на море. Он радовался, что не нужно ничего говорить, и все же гробовое молчание действовало ему на нервы.