The One. Единственный

— Кто бы говорил! Ее уже начало разносить, и наша сексуальная жизнь свелась к нулю. Если это мое будущее, мне ничего не остается, как развернуть бурную деятельность на «Тиндере».

Ник ждал, когда Дипак рассмеется или добавит, что это шутка, но тот этого не сделал.

— Что ж, вам обоим, конечно, придется нелегко, но я уверен, вы справитесь, — добавил он.

— Боюсь, моя жизнь больше не будет накатанной дорожкой. Впереди сплошные ухабы.

— Кто бы говорил! — ответил Ник и допил остаток пива.





Глава 50

Элли




Сидя на заднем сиденье «Рейнджровера», Элли машинально выбивала каблуком дробь по коврику под ногами. Даже в обычных обстоятельствах поездки домой к родным впервые почти за год было бы достаточно, чтобы разволноваться. Но на этот раз она взяла с собой Тима. Чувствуя ее дрожь, тот взял ее руку, сжал в своей и ободряюще улыбнулся.

— Ты же знаешь, я сертифицирован как безопасный продукт, который можно спокойно представлять родителям, — пошутил он. — Честное слово, меня просветили рентгеном и прощупали, и крайне маловероятно, что я украду что-нибудь или назову твою няню шлюхой.

— Моя няня давно умерла.

— Тогда ей тем более все равно, как я назову ее! Давай, улыбнись мне.

— Извини, просто я давно их не видела, и чем больше промежуток между нашими встречами, тем труднее.

— А в чем, собственно, трудность? Ведь это родные. Элли вздохнула:

— Боюсь, у нас почти ничего общего, и это не их вина, а моя. Когда мой бизнес пошел в гору, у меня было все меньше и меньше времени для личной жизни. Мне казалось, что если я хочу быть успешной бизнес-леди, то должна поставить крест на личной жизни. Что для того, чтобы меня воспринимали всерьез, я должна вести себя определенным образом, что меня должны видеть в нужных местах и с нужными людьми, и это возможно лишь за счет моей семьи. Когда же я поняла, что круглая идиотка, я пропустила слишком много свадеб, крещений и рождественских праздников. Я купила им машины, оплатила их ипотеку, создала целевые фонды для племянниц и племянников, но это почти ничего не исправило.

— Но для них главным было видеть тебя рядом, верно?

— Думаю, да.

— Тогда давай сегодня вечером начнем новую главу. Тебе повезло, что у тебя есть семья. У меня всю мою жизнь была лишь мама, а когда она умерла, остался только я сам. — Тим кротко улыбнулся.

— Нет, теперь у тебя есть я, — сказала Элли и положила голову ему на плечо.

С тех пор как она появилась на пороге его дома и призналась ему, что она тот самый ученый, который обнаружил ген совпадения ДНК, прошло почти четыре месяца. Тим простил ей ложь, и теперь, когда игровое поле стало ровным, они робко вступили в отношения. Тим был слегка резковат и, если честно, не совсем в ее вкусе. Но как только Элли решилась раскрыться перед ним, отдав инициативу в руки их генетической связи, ни один из контрастов уже не имел значения. Ее, словно магнитным полем, тянуло к нему, и это было чудесно.

После работы они обычно проводили тихие домашние вечера в доме Тима в Лейтон-Баззарде. Дважды в неделю Элли посылала за ним машину, и тогда они проводили время в ее лондонском таунхаусе. Правда, будучи в доме, который создала для себя, она нередко ощущала неловкость. Пять тысяч фунтов стерлингов, потраченных на один рулон обоев, итальянский мраморный пол, кинотеатр в подвале, которым она редко пользовалась, — все это напоминало ей о том времени, когда красивый дом был в ее глазах эквивалентом полноценной жизни.

Элли не только сократила свой рабочий день — она взяла за правило уходить с работы ровно в шесть часов, — но также перестала посещать модные лондонские рестораны, предпочитая им небольшие провинциальные пабы, где транслировали воскресные футбольные матчи, а вечера проводила, свернувшись калачиком на диване перед телеэкраном. Лишь присутствие Андрея и его коллег, несших вахту в машинах у дома Тима, напоминало ей, что их отношения трудно было назвать обычными.

— Мы почти приехали, — объявила Элли, когда они свернули на улицу, где прошло ее детство. В дербиширском пригороде, где она провела первые восемнадцать лет своей жизни, мало что изменилось. Построенные в пятидесятых годах домики практически не тронул прогресс, лишь кое-где владельцы заменили деревянные рамы на ПВХ и замостили газон брусчаткой, чтобы выкроить место для большего числа автомобилей. Когда Элли была подростком, ее окружала безопасная, комфортная среда, и ей было стыдно, что она отвернулась от родных стен и улиц, где прошли ее детство и юность.

— Боже, к нам пожаловала сама королева! — крикнула с порога ее сестра Мэгги и, широко распахнув объятия, прижала к себе младшую сестру. — И она привезла с собой кого-то еще!

В гостиной раздались ликующие возгласы, и вся семья и соседи выбежали встречать высоких гостей. Из стереосистемы на всю мощность звучали хиты группы «Тэйк Зэт», а над дверями красовался транспарант с надписью «С семидесятилетием, мама». К стене был придвинут накрытый салфетками обеденный стол, уставленный угощениями, пластиковыми стаканчиками, столовыми приборами и бумажными тарелками.

— О, дайте мне взглянуть на вас, — продолжила Мэгги и, бесцеремонно схватив Тима, развернула его, как манекен, чтобы все могли его оценить. — У тебя губа не дура, — сказала она Элли, беря сестру за руку.

— Иди ко мне, моя девочка, — войдя, мать улыбнулась и окинула Элли придирчивым взглядом с головы до ног. — Тебе срочно требуется хороший обед, ты стала просто кожа да кости. А кто этот красавчик?

— Это мой друг, Тим, — ответила Элли.

— Рад познакомиться с вами, миссис Стэнфорд, — начал тот, протягивая ей руку.

— Зовите меня Пэм, — ответила она. — А теперь давайте выпьем, и вы расскажете мне о себе. По крайней мере, у вас нормальный вид. Видели бы вы последнего, которого она привозила сюда! Этот типчик провел весь день, осматривая дома, — все пытался вычислить, за сколько он мог бы их скупить. Заносчивый мерзавец!

Весь следующий час Тима, как экспонат, водили по дому из комнаты в комнату, незнакомые люди вручали ему напитки и знакомили с членами семьи, чьи имена он ни за что не вспомнил бы на следующий день. Он потанцевал с двумя младшими племянницами Элли, поболтал о футболе с ее зятьями, для него была организована экскурсия по недавно построенному сараю ее отца. Стоя в сторонке, Элли с гордостью наблюдала за происходящим, напоминая себе, что все-таки можно совмещать два разных мира — работу и личную жизнь.

— Извини, она не слишком допекла тебя? — дерзко спросила Элли, когда мать привела их на кухню.

— Вовсе нет, — Тим улыбнулся. — Я узнал все сплетни о том, кем ты была в детстве, — и судя по тому, что я услышал, форменной зубрилкой. И никакого намека на грудь, пока тебе не исполнилось семнадцать?

— Мама!

— Не пытайся отрицать это, Элли, — строго сказала та и повернулась к Тиму: — Плоская, как гладильная доска, пока не научилась водить машину. И даже в детстве вечно сидела уткнув нос в книжку. А потом она открыла для себя естественные науки. Однажды даже подожгла шторы в своей спальне с помощью пробирки с магнием, которую стащила из школы.


Элли покачала головой и почувствовала, что краснеет, чем удивила Тима.

— Я на минутку воспользуюсь вашей ванной, после чего вы можете рассказать мне больше, — сказал тот и, подмигнув Элли, вышел из комнаты.

— Итак? — с надеждой спросила Пэм.

— Итак что? — дерзко вторила Элли.

— Неужели женщина, которая устроила личную жизнь всех остальных, устроила и свою?

— Может быть, — Элли уклончиво улыбнулась.

— Если мое мнение что-то значит, он просто душка! — вмешалась Мэгги, которая только что вернулась, выкурив сигарету в саду. — Он ни капельки не оробел, увидев нас, он простой и веселый и не запуган тобой. Так что я обеими руками за.

— Ты любишь его? — спросила Пэм. — Если он твоя ДНК-пара, значит, ты его любишь. Ведь так и задумано, я права?

— Да, — Элли снова улыбнулась. — Я люблю его.

— Чертовски приятно это слышать, — раздался сзади голос Тима. — Потому что у меня тоже едет крыша от любви к тебе.





Глава 51

Мэнди




Мэнди смотрела на трехмерное, цвета сепии изображение ребенка в своем чреве. Диагност передал ей две распечатки, одну для нее самой и одну для бабушки ребенка, которая вместе с Мэнди пришла на УЗИ на двенадцатой неделе ее беременности.

— Похоже на крошечную фасольку с лицом инопланетянина, — пошутила Мэнди, показывая снимки дома у Пэт.

— Это не инопланетянин, а мой внук, — обиженно возразила та.

— Она просто пошутила, — сказала Хлоя. — Вы только посмотрите, какая прелесть! Кстати, ты спросила, мальчик это или девочка?

— Нет, я готова подождать.

— Это мальчик, — вставила свое веское слово Пэт. — Я нутром чувствую, что у Ричарда будет сын.

Шесть месяцев назад, к огромному восторгу Пэт и Хлои, Мэнди приняла предложение. Она не стала расспрашивать о законности методов, благодаря которым Пэт получила в свое распоряжение ДНК Ричарда, однако наняла адвоката, чтобы тот помог ей разобраться с бумагами, когда она ставила свою подпись под различными формами, полными юридических терминов и жаргона, которых Мэнди не понимала. От волнения и трепета при мысли о будущем материнстве ей и в голову не пришло усомниться в их законности.

Пэт оплатила комплексный медосмотр Мэнди в частной клинике по лечению бесплодия на Харли-стрит[37], где проводились бесконечные анализы: на гормональный профиль, крови, на ЗППП[38], УЗИ, а также процедуры, названия которых она едва могла произнести, такие как гистеросальпинограмма и гистероскопия[39].

Спустя две недели, когда у Мэнди была овуляция, доктор поместил ей в шейку матки каплю спермы Ричарда и отправил ее домой: пусть природа сама сделает свое дело. Когда через три недели у нее наступили месячные, она разрыдалась от горя. Принять решение родить ребенка Ричарда и не забеременеть — одна только эта мысль убивала. Мэнди проклинала себя за то, что позволила надежде взять над собой верх.

В следующем месяце она вернулась в клинику для второй попытки. И еще до того, как, пописав дома на полоску теста на беременность, увидела, как на той проявился голубой крест, она уже знала, что беременна. Симптомы совпадали с симптомами ее первых двух беременностей: с самого первого утра ее мутило, а затем наступали позывы рвоты. Сжимая полоску теста, Мэнди сидела на холодном кафеле ванной, думала о своих выкидышах с Шоном и молила Бога, чтобы история не повторилась. Пусть в третий раз ей повезет.

Если честно, Мэнди не знала точно, что она должна чувствовать. По идее, ей полагалось пребывать в восторге и приятном волнении, но единственной эмоцией, пульсировавшей в ее жилах, был страх. Как ни старалась подавить слезы, первые минуты она плакала навзрыд. Первой, кому Мэнди сообщила благую весть, была Хлоя, с которой они сблизились, словно сестры. Ей хотелось, чтобы, когда она скажет об этом Пэт, Хлоя была с ней рядом.

— Раз уж я скоро стану бабушкой, можешь называть меня мамой, если хочешь, — предложила сквозь слезы Пэт. Мэнди вежливо улыбнулась, хотя само это предложение вызвало у нее неловкость. Они с Пэт были близки, но не до такой степени, чтобы называть ее мамой.

Теперь, когда она была избавлена от ненавистной работы в офисе, Мэнди проводила больше времени в обществе Пэт и Хлои. Пэт все еще находилась в отпуске от работы в бухгалтерии супермаркета, а поскольку Хлоя жила всего в нескольких улицах от матери, три женщины нередко проводили дни и вечера вместе.

Мэнди частенько оставалась на ночь в доме Пэт — правда, ее больше не отправляли в гостевую комнату, а предложили занять спальню Ричарда. В его постели, в окружении его запахов и его незримого присутствия, ей крепко спалось всю ночь. Здесь все ее мечты о Ричарде были первозданно чисты, не запятнаны реальностью ее ситуации.

По прошествии первого триместра Мэнди решилась-таки рассказать подругам, что ждет ребенка. Но она понятия не имела, как сообщит эту новость семье. Это по ее вине между ними возникла отчужденность, и Мэнди не знала, как залатать эту трещину. Но в один прекрасный день ее застал врасплох дверной звонок, и она увидела перед собой лица Полы и Карен.

— Что происходит? — начала Пола, даже не войдя в дверь. — Ты не отвечаешь на наши звонки, сообщения приходят от тебя раз в сто лет, и ты вот уже несколько недель ни разу не проведала своих племянниц и племянника.

— Этот твой Ричард измывается над тобой? — напрямую спросила Карен. — Скажи нам честно, и мы тебе поможем. Тебе не обязательно оставаться с ним только потому, что он — твоя ДНК-пара.

— Нет, нет, извините, я знаю, что я плохая сестра и тетя, просто это были… особенные несколько месяцев.

Мэнди провела их в гостиную. С озадаченными лицами, две сестры сидели рядом на диване, глядя на третью, которая нервно расхаживала перед ними по ковру.

— Что значит «особенные»? — спросила Карен. — В чем дело? Мама переживает за тебя. Мы все переживаем.

Не найдя нужных слов, Мэнди просто подняла джемпер и показала небольшой, но заметный животик. Карен и Пола отреагировали так, как она и предполагала: испустив пронзительный визг, обе вскочили, чтобы стиснуть ее в объятиях.

— Почему ты не сказала нам? — упрекнула ее Паула.